Лариса Светличная - Неудачная дача
И люстра осталась лежать в железном тазике под столом. Вешать обратно ее никто не стал, потому что бывшая начальница ее списала, и нашим имуществом люстра больше не числилась, и еще потому, что люстра прослыла несчастливой, и ее никто не хотел трогать. Мы пытались ее выменять на два стула на соседнюю кафедру, но сделка не состоялась, потому что коллеги прослышали про приносящую беду люстру. Выменять люстру на тумбочку в соседний корпус не вышло то той же причине. Вот в другом корпусе про люстру откуда узнали, не представляю. И люстру снова вернули нам, а хорошую тумбочку забрали назад. И еще были очень недовольны. После еще пары подобных случаев люстру решили не трогать.
Длилось это все, пока на кафедру не забрел Истропил Истропилович, мужик добрый, юморной и совсем не суеверный. Посочувствовав нашей кафедральной беде, он хотел забрать люстру на свою кафедру, но там его инициативу не одобрили и в резкой форме запретили проявлять самодеятельность. Тогда он пообещал как-нибудь при наличии свободного времени увезти люстру к себе на дачу. Люстра стала ждать этого дня, лежа в своем тазу и покрываясь грязью — так уже два года с тех пор прошло, как я ее помыла.
Люстра продолжала лежать на своем месте под столом, но нагрянула проверка, и велела весь хлам (и люстру) выбросить до конца недели. Мы позвонили Истропилу Истропиловичу, но он с большим сожалением сказал, что караулит на даче троих малолетних внуков, оставить их не с кем, и люстру забрать он не сможет. Так бы и закончила люстра свою кочевую жизнь на помойке, но тут я познакомилась с НИМ. Откуда взялся этот парень на территории университета, я уже не помню, может, кто-то привел его на кафедру, или сам пришел. Мы с ним познакомились, и он сказал, держа меня за руку и проникновенно глядя в глаза:
— Я отвезу тебя прямо сейчас, куда захочешь!
— Прямо сейчас? — тоже заглянула я в его глаза с видом «врет или правда».
— Прямо сейчас! — и его взгляд сказал «не вру».
— Куда захочу? — с радостным предвкушением продолжила я.
— Да! — он почувствовал, как задрожали в его ладони мои пальцы.
— Пошли!
Я понеслась на кафедру. Он удивился, но пошел следом. У входа в корпус я велела ждать здесь, зашла в уже пустой вечером холл, пошла по коридору и увидела у стенда с фотографиями, который назывался «История нашего университета», мужчину. Внимания особого на него не обратила, но для себя мимоходом отметила, что он стоит вплотную лицом к стенду, и на нем одежда в стиле шестидесятых годов двадцатого века. Ну, мало ли, почему. Зрение плохое и шмотки от предков в сундуке завалялись.
Я подбежала к охраннику и попросила помочь мне вытащить к машине тазик с тяжелой люстрой. Охранник сказал, что грыжу ему зарабатывать не хочется, и тогда я предложила позвать кого-нибудь на помощь, например, виденного мной только что в коридоре странного парня.
Услышав от меня подробное описание внешности этого парня, охранник едва не окосел. Я думала, что его придется откачивать, но обошлось стаканом воды. Охранник привел меня обратно к стенду и ткнул пальцем в одну из фотографий со словами: «вот этот здесь стоял?». Я подтвердила, с удивлением увидев на фото 1964 года точно такого же парня, которого видела только что здесь.
— Ну и дела, давно его никто не видел!
— Кого? — я торопилась, беседовать с охранником не хотелось.
— Роберта, сына Арины Архиповны.
— Кто-то пошутил? — предположила я, потому что знала страшилку про аспиранта Роберта, научную работу которого его руководитель кому-то продал, и Роберт остался без диссертации, не смог пережить человеческой подлости и повесился. Его мать, Арина Архиповна, зав. лабораторией на втором этаже, после этого тоже долго не прожила. Теперь Роберт иногда гуляет по университету, а его мать любит проверять тех, кто засиживается допоздна в лаборатории. После того, как к лаборантке Фариде около полуночи зашла женщина в белом халате, а когда Фарида с ней поздоровалась, молча ушла сквозь стену, желающих гореть на работе не осталось. Их и раньше-то было немного, а после этого случая вообще вывелись.
— Не мог пошутить, у меня камеры стоят, и я в коридоре никого не видел! — ответил мне охранник.
— Камеры сломались? — еще раз предположила я.
Охранник только пожал плечами, но тазик с люстрой мне вытащить помог, и обратно в корпус заходить не спешил.
Не знаю, что подумал парень, когда в его дорогую машину мы с охранником загрузили грязный таз с каким-то стеклом, но промолчал, надеясь, что дальше будет лучше. Но лучше ему не стало.
— Куда едем? — чуть не облизываясь, спросил он. Надеялся, что в кабак, а потом в номера. Фига.
— Здесь недалеко! — бодро отозвалась я с заднего сиденья. — Всего-то семьдесят километров от Москвы! Дачный поселок! Мы с тобой быстренько туда и обратно!
Истропил Истропилович был просто счастлив видеть меня и люстру, ну, и парня тоже. Познакомил с внуками и накормил диетическими морковными биточками. Потом мы парнем поехали в Москву, я попросила высадить меня у метро, или можно еще куда-нибудь прокатиться. Парень предпочел меня высадить, и больше я его не видела. Но все равно большое ему человеческое спасибо за доброе дело. Так закончилась история кочующей люстры.
Настя меня внимательно выслушала, Елена тоже, хоть и притворялась, что ей не интересно. Она во время рассказа даже выгребла с полки какую-то книгу.
— Это был настоящий призрак? — спросила девочка.
— Померещилось. Или действительно кто-то пошутил — нарядился в старый костюм и пугал людей.
— А камеры?
— Сломались, — заявила Елена. — Не бывает никаких призраков!
— Но ведь можно поставить камеры и снять на них призраков?
— Не знаю, Настя, не пробовала, — сказала я.
— Если попробовать? — заинтересовалась идеей Настя.
— Зачем? — отмахнулась от всех Елена. — Давайте лучше пить кофе из термоса и не спать. Я почитаю книжку. Миля идет к Никите. Это первый мужчина, который от нее не сбежал через две недели после знакомства.
— А это будет первая книжка, которую ты прочитаешь после букваря! — огрызнулась я, выходя за дверь.
Парни, оказывается, уже выпили весь чай из чайника и трех термосов и утянулись наверх спать. На столе остались немытые чашки и остатки заварки в чайнике. Пришлось всё прибрать, заварку вылить — крыжовник был ей очень рад. Елена с Настей что-то тихо обсуждали в комнате, я сочла, что вокруг уже достаточно чисто и потопала на второй этаж искать Никиту. Он не спал, сидел в холле в кресле-качалке. Степана и Антона не было видно, наверно разошлись по комнатам. Ну, мне они не нужны, хоть бы с женихом отношения выяснить в спокойной обстановке. Я села рядом на пуфик.
— Ты веришь в клад, который здесь спрятан? Ленка про него рассказывала, — начал разговор Никита. И это вместо разговоров о любви.
— Почему же не верить, верю. Только к нам с тобой этот клад не имеет никакого отношения.
— Хорошо бы найти клад. Расшифровать тайные знаки, коды, и получить золото! Представляешь, убийца не смог разгадать загадку клада и убил хозяина дома.
— Никита, не надо усложнять! Намного проще приехать сюда с металлоискателем. И никого не убивать.
— А ты страшная женщина!
— В каком смысле? — возмутилась я.
— Я тебе про тайны, загадки, а ты…
— Тайну хочешь? Смотри! — я протянула ему кулончик с латинской надписью. — Зачем эта штука нужна была покойному?
— Это по-английски?
— Латынь.
— И как эта твоя латынь переводится?
— Здоровье — наивысшее благо.
— А я думал — деньги благо…
— Здоровье.
— Это не тайна, а ерунда. Кулончик дешевый, выброси его и забудь. Или Ленке отдай, он теперь ее.
Подруги кулончик у меня не взяли, я им пыталась его отдать, сказали, что не хотят трогать вещи покойного, и я пока держала безделушку у себя. Что меня очень огорчало, так это, во-первых, мой склероз — я только что вспомнила, что телефон у меня есть, но я его забыла дома, не привыкла еще к нему. Он же у меня есть, недавно купила, но забыла дома, он почему-то не работал, или сломался, что с моим счастьем могло произойти запросто, или просто есть хочет.
Во-вторых, тот факт, что следующими в очереди на наследство были Елена с Настей. Но они, судя по их поведению, к происходящему относились легкомысленно. Ну, ничего, я за ними лично прослежу.
— Жарко здесь, — сказал Никита.
— Пошли вниз, там прохладнее.
Внизу если и было прохладнее, то всего на градус. Все равно пришлось включить маленький вентилятор на батарейке. Таких интересных технических штучек у Насти было много. Вернее, много было их у ее папы, и младшую дочку он приучил возиться с техникой. Старшая не поддалась.
Во дворе вдоль дорожек горели низенькие фонари, но из-за дыма их было плохо видно. И еще они запылились. Я хотела их днем протереть мокрой тряпкой и забыла. Света в доме не было, но по углам горели светильники, тоже, видимо, на батарейках.
