Саймон Гандольфи - Золотая паутина
Приблизившись к катамарану, пловчиха описала круг и высунула голову из воды, подняла маску на лоб, и Трент увидел темные смешливые глаза и улыбку, естественную и открытую.
– Привет, – сказала она. – Ну и судно у вас, прямо как леопард – скачет на всех четырех!
Замечание показалось Тренту точным и оригинальным, и он в ответ указал ей рукой на ступеньки из нержавеющей стали, которые вели на транец[4] 58 катамарана.
Она поднялась на борт, пригнувшись, проскользнула под кромку тента и протянула ему мокрую руку.
– Аурия Рокко, – представилась она. Рука, на удивление, сильная, на большом и указательном пальцах слегка ощущались мозоли, словно от рукоятки теннисной ракетки. Эта женщина явно была американкой; лет двадцати пяти, крепко сложена. Ее темные глаза тепло смотрели на Трента. Из уголков глаз разбегались первые тонкие морщинки – признак смешливой натуры. У нее был короткий и чуточку вздернутый нос, широкий рот, полные губы, уши изящной формы, не закрытые коротко постриженными волосами. Черты ее лица нельзя было назвать классическими, но она излучала столько жизненной энергии и бодрости, что сразу расположила к себе Трента.
– Трент, – представился он, подал ей полотенце и принес с кухни горячий кофе. Она наморщила нос и широко улыбнулась, уловив аромат кофе из итальянской кофеварки.
– Ну и ну! Просто не могу поверить. Такое великолепное судно, и настоящий кофе! Редкое сочетание, мистер Трент. А вы, я вижу, читаете по-испански? – Не притрагиваясь к его книге и блокноту, она просто прочитала имя автора и название книги:
– "Франк Мойя Понс. "Эспаньола. 1493 – 1520". Профессиональный интерес?
– Нет, чисто любительский. И давайте без мистера – просто Трент. – Он налил ей кофе; сегодня утром сам поджарил кофейные зерна на плите.
Аурия отпила глоток, пробуя кофе на вкус, и со свойственной американцам прямотой спросила:
– И чем же вы занимаетесь? Не похож на биржевого брокера и слишком молод, чтобы быть пенсионером.
Трент сказал, что он государственный служащий и взял дополнительный отпуск.
– Пока не кончатся деньги?
– Да, примерно так, – подтвердил Трент.
– А потом? Сбреете бороду, подстрижетесь – и снова за конторку где-нибудь в городе вроде Лондона? – Она улыбнулась и, как будто отвергая такую возможность, одним движением очертила все вокруг – яхту, солнце и море, а также представлявшуюся ей свободной нынешнюю жизнь Трента. – Ну, от этого можно с ума сойти, – восторженно произнесла она. – А могу я осмотреть судно?
Трап, ведущий в кают-компанию, которая соединяла оба корпуса катамарана, начинался в левой передней части рубки. Здесь, слева от трапа, размещался штурманский столик, на котором стояли новейшие электронные приборы фирмы Брукс и Гейтхаус с дублирующими устройствами на переборке рубки: указатель скорости хода, силы ветра, эхолог, барометр, спутниковый навигационный прибор. Навигационное оборудование дополнялось радиопередатчиком Сэйлора.
В передней части кают-компании стоял закрепленный на опоре мачты стол с окружавшим его в виде подковы диваном. Диван был застелен покрывалом ручной работы с Гватемалы. Стол украшала ваза с белыми гибиску-сами. Другая ваза стояла на одном из низких шкафов вдоль задней переборки вместе с парой массивных корабельных буфетов, где выстроились рядами бутылки белого и темного рома и бокалы резного стекла, закрепленные струнами. К столу были придвинуты два надувных кресла. Поверх голубого ковра расстелены афганские циновки. Здесь же стояли книжные шкафы, а стену украшали две картины маслом девятнадцатого века с изображением судов на Темзе. Большие иллюминаторы открывались на бак, а в крыше каюты по бортам имелись люки с выпуклыми крышками.
В левом корпусе судна, посреди прохода, тянулась длинная скамья, а в носовой и кормовой части располагались двухместные каюты с отдельными умывальниками и туалетами. Единственная каюта в правом корпусе находилась на корме и была длиннее других. К ней примыкало помещение для хранения парусов, а еще дальше была душевая с туалетом. Койки в каютах были застелены мексиканскими покрывалами, занавески на иллюминаторах подобраны в тон, на белых коврах – яркие циновки. Возвратившись в рубку, Аурия сказала:
– Прекрасное судно – настоящий дом. – Она слегка наклонилась, опираясь руками на стол, и, выжидательно глядя на него, спросила:
– А вы вообще занимаетесь фрахтом?
"Значит, она, по-видимому, имеет отношение к плану О'Брайана", – подумал Трент. Однако Тренту, который последние восемнадцать лет жил в обстановке постоянных обманов, ее прямота даже понравилась.
– А куда вы направляетесь? – спросил он.
– Мы пытаемся собрать сведения об одной яхте, которая, вероятно, затонула, и выяснить, что случилось с ее шкипером. Мы – это Марко, мой брат, и Рик – сын этого шкипера. Рик – англичанин, – пояснила она, не столько для того, чтобы убедить Трента, сколько потому, что это было важно для нее самой. – Положение довольно сложное. Может быть, вы сойдете на берег, и тогда мы поговорим все вместе.
Трент налил себе еще кофе и предложил ей молока.
– Но вы не ответили на мой вопрос, – сказал он.
– А что вы спросили?
– Куда вы все-таки собираетесь плыть?
Она впервые немного смутилась, но все же взглянула ему прямо в глаза. Слегка пожав плечами, как будто освобождаясь от проблемы, которая в действительности совсем и не была проблемой или, может быть, не должна считаться проблемой, она сказала:
– На Кубу.
О'Брайан совсем не упоминал о Кубе – Кубе диктатора Кастро, прибежище всех террористических групп, у которых Трент стоял на первом месте в списках подлежащих ликвидации лиц. Это едва ли был обычный случай крушения яхты на коралловых рифах.
– А, у вас есть разрешение на проход в территориальные воды Кубы? – спросил он.
Она снова слегка пожала плечами и покачала головой.
– Есть сведения, что "Красотку" – ту самую яхту, которую мы разыскиваем, – потопили кубинцы. Они, разумеется, не захотят, чтобы мы искали доказательства, а Государственный департамент не разрешает американцам посещать Кубу.
– Шкипер пропал без вести, возможно, погиб. А другие члены команды? – спросил Трент.
– Там были еще двое новозеландцев и один американец. – Она посмотрела на берег. Морщинки у нее на переносице углубились, выдавая некоторую неуверенность.
– Я уже говорила, что положение сложное. Вам нужно снестись с Риком и Марко… – Она снова взглянула на Трента, положив ладони на стол. – Ведь от разговора вас не убудет.
Не отвечая ей, Трент поставил чашки на поднос и отнес в камбуз.
– Пожалуйста… – сказала она. Стоя у раковины, он посмотрел на нее. Она сидела на ступеньках трапа, ведущего в кают-компанию. Вырезы на купальном костюме делили ее кожу на белые и загорелые участки, и это было похоже на детскую головоломку из кусочков картона. Он чувствовал, что она охвачена беспокойством, пожалуй даже страхом, и это его настораживало. Атмосфера страха неизбежно связана с его профессией, его и О'Брайана. Но страх, казалось, совершенно не вязался с натурой Аурии. Теперь он уже не сомневался, что она имеет отношение к тому, что интересовало О'Брайана. Но на чьей она стороне? На стороне ангелов или грешников? Ему хотелось увидеть выражение ее лица, но отраженный от белого навеса солнечный свет был слишком ярок.
– Почему вы обратились именно ко мне? – спросил он.
– Мы расспрашивали людей. Знаете, как это бывает. Кто-то назвал ваше имя.
– В какой связи?
– Говорили, что вы любитель приключений. Кажется, кто-то сказал, что вам нужны деньги.
"Этот кто-то – из агентов О'Брайана", – подумал Трент.
Аурия старалась вспомнить:
– Он говорил, что вы бросили якорь на рейде, чтобы не платить портового налога. А Марко сказал, что большой катамаран – это как раз то, что нужно. Марко много плавал, участвовал в океанских регатах. Это его занятие, он этим зарабатывает на жизнь.
– И где же это было?
– На Северном Андросе – в бухте Фреш Крик. Но какое это имеет значение? Трент улыбнулся:
– Так значит, кто-то сказал вам, что я не прочь нарушить закон, если мне как следует заплатят?
– Это было сказано не совсем так, – возразила она. – И во всяком случае мы и сами не стали бы нарушать закон, настоящий закон, Но ведь это же Куба.
– На Кубе действуют кубинские законы. И я, пожалуй, больше люблю ходить под парусами, чем посещать людные места, – сказал он, перейдя на шутливый тон.
Аурия рассмеялась, довольная тем, что допрос окончен.
– Марко любит и то и другое. Когда мы сойдем на берег, сами увидите – он всегда окружен людьми.
– А сын шкипера?
– Рик? Он немного застенчив.
Глава 6
Трент высадил Аурию на берегу возле небольшого пляжного отеля. Как она и ожидала, ее брат стоял у стойки бара, неподалеку от плавательного бассейна, в центре небольшой компании. Он помахал Аурии рукой и крикнул, что подойдет через минуту. Сын шкипера сидел в одиночестве за столом, в тени пальмового дерева. В нем сразу же можно было узнать англичанина: худой, высокого роста – около метра восьмидесяти, – голубоглазый, остроносый и нервный. Такая бледная кожа, как у него, за десять минут пребывания на полуденном солнце обычно сгорает. На голове надета панама, отбрасывающая тень на лицо. Его белая рубашка с засученными рукавами, серые фланелевые брюки, слишком теплые для здешнего климата, а также тяжелые кожаные ботинки были бы гораздо уместнее на прогулке по долинам Йоркшира. Трент сразу же прочел в глазах англичанина, что он влюблен в Аурию и больше всего на свете боится рассердить и разочаровать ее. Да, поистине трудное партнерство! Аурия представила их друг другу:
