Михаил Петров - Гончаров влезает в аферу
Открыв "свежую" бутылку "Морозоффа" и накапав из нее на сон грядущий, я с удовольствием поставил точку на этом деле, едва не оказавшемся для меня последним.
* * *
Проснулся я в шесть утра. От доброго похмелья голова раскалывалась, что со мной бывало крайне редко. Грызло чувство вины, не знаю только перед кем. Перед Чио-сан? Возможно... Ночью мне то и дело грезились кошмарики в виде железного шкворня в руках у Чио-сан. Вперив в меня свои черные глаза, она мастерски огуливала меня по бокам и голове. Она била, а я кричал: еще, еще! Мазохист ненормальный. Как бы ей позвонить? Да у нее же телефона нет. Нет телефона, поэтому она вышла позвонить мне из автомата. Зачем? Чепуха какая-то! Без "Морозоффа" не обойтись.
Съездить посмотреть, что там у нее, не ввязываясь при этом ни в какие драчки? Но куда? Я и адреса не знал. Хотя это - дело пяти минут. Каналы остались. Только хорошо бы знать фамилию, а я не ведаю даже имени. Через фирму справляться опасно. Пойдем другим путем.
Подняв в воскресный день полгорода, я к семи уже знал, что зовут ее Светлана Ким и проживает она в новом общежитии, в 233-й комнате.
Отпустив Студента гулять, я отправился по адресу, почти наверняка зная, что ищу бесплатных приключений на собственную задницу.
Допуск посетителей в коммунальное жилье был разрешен только с восьми утра. "Как в лагере", - думал я, осторожно обходя этажную блюстительницу порядка и нравственности, в сладком утреннем сне пустившую на бульдожьи щеки слюну. Тихой мышкой я поскребся в обезличенную дверь 233-го пенала. Но внутри была тишина абсолютная.
- Стучи, стучи сильней, потаскун, дома она, - не открывая глаз, присоветовала спящая и обманутая мной дежурная.
- Почему это потаскун?
- А к ней другие-то не ходют.
- Да нет ее, наверное, - поделился я опасениями.
- А я говорю тебе, дома. Никуда не выходила. Как пришла в первом часу, так и сидит. Спит, наверное. Троим-то кобелям дай за ночь - поневоле спать будешь.
- Да никого там нет, - возразил я, дубася кулаком под гулкий перестук сердца, раньше меня понявшего, что произошло. - Есть вторые ключи?
- Ими не велено без причины пользоваться.
- Когда ушли эти трое? - тряс я уже бульдожину, заставляя разлепить глазки-шильца.
- Так вскоре. По разу, наверное, дернули и ушли.
- А зачем вы их пустили? - шипел я, чтоб не разбудить спящих.
- Как это зачем? Девушка зарабатывает. Ты вот чего приперся ни свет ни заря? Трахнуться хочешь. Вот и они...
Договорить ей я не дал, выдрал из рук дубликат ключа и опрометью бросился к двери. Сторожиха следом затрясла свое мясо.
Зачем я вошел туда? Ведь знал, что увижу. Знал, но не верил. Точнее, не хотел верить.
Работали те же подонки, что и у Князева. Тоненькая девчоночья шея была перетянута белым капроновым шнуром. Его прикрывала раздувшаяся складка набрякшей кожи. Видимо, душили двое, натягивая шнур с двух сторон.
Умертвили ее в постели, и сейчас она казалась совсем крошечной, как куколка. Широко распахнутые глаза говорили мне: "Вот видишь, что ты наделал? Ведь я просила твоей помощи..."
Все во мне перевернулось. Намотав завитушки-локоны вахтерши на кулак, я резко откинул назад ее голову:
- Ну что, сука! Сколько они тебе заплатили?
Она посерела. Медленно оседая на пол, осипшим голосом прогундосила:
- Вы что... Я никогда... я никого... они сами дали.
- Сколько?
- Одну.
- Что?
- Бутылку.
- Курва ты старая! Иди вызывай милицию, а я в морг сообщу. Быстро!
Оттолкнув ее, я зайцем поскакал на первый этаж, к выходу. Чио-сан я уже помочь не мог, но найти убийц был обязан - ведь накануне она просила о помощи...
Только с какого конца взяться? Тетка, конечно, расколется. О моем приходе сюда узнают. Правда, следствие пойдет по другому району. Но и козе понятно, что два удушения в одной конторе сопоставят и увидят одинаковый почерк. Приметы мои налицо, разбитая голова - тоже. Примерно к среде меня опять пригласят к следователю. Не хотелось бы.
Остается исчезнуть, переждать, но у меня подписочка о невыезде. Ну и хрен с ней! В сегодняшней неразберихе на Северный полюс за мной не поедут. Северный полюс? Или Сибирь. Сибирь, город Эйск. Там проводили свой медовый месяц молодые Князевы, о чем предпочел умолчать великовозрастный жених.
Как бы то ни было, но воскресенье - мое. И пока есть возможность, необходимо этим воспользоваться - уладить домашние дела и уточнить несколько деталей.
Через дежурного по фирме я узнал домашний телефон Ступина, и уже в девять его ровный вежливый голос осведомился:
- Все продолжаете, Гончаров? Удивительно.
- Что - удивительно? Что я жив? Да, сплоховали твои мокрушнички.
- Не понял.
- Кончай му-му трахать. Я не мальчик и вполне прикидываю, кто их нанял. А ведь мы договаривались, и я слово свое держал.
- Ничего не понимаю.
- Как тебе угодно. Где и когда ты познакомил Князева с Лией?
- Я не знакомил. Они сами снюхались осенью на банкете. Зачем вам?
- Любопытство имею. Личного характера. И учти: если меня грохнут, отвечать тебе. Я уже дал наколку кому надо. Все!
Я бросил трубку и с жадностью закурил, пытаясь унять дрожь во всем теле. Все-таки за десять последние часов приключений хватало.
Я уже потихоньку собирал сумку-чемодан, когда в дверь позвонили. Не ожидая ничего хорошего, я поплелся открывать. В дверях стоял крепенький вьюнош лет четырнадцати. Стоял, обнимая обеими руками огромную коробку с немецкой куклой. Паренек вежливо осведомился:
- Вы Гончаров?
- Да, - подозрительно оглядывая пришельца, подтвердил я.
- Тогда это вам. - Он протянул коробку, судя по всему, очень тяжелую.
- Я, малыш, уже в куклы не играю, так что не по адресу. Ступай, милый, вертай назад. А лучше брось ее подальше.
- Но это же вам. Мне заплатили, чтоб я доставил по адресу.
- Кто?
- Парень. Остановил меня недалеко отсюда, указал ваш адрес и фамилию.
- Слушай, полудурок, она там у тебя не тикает?
- Кто?
- Дурость твоя. Посылка не тикает?
Парень приложил ухо к коробке и старательно прислушался.
- Не-е... Да там что-то мягкое, но тяжелое, кило на десять потянет.
- Сколько заплатили?
- Чего?.. А, пять штук дал.
- Не тикает, говоришь? Значит, взрыватель работает от крышки, откроешь ее, и тебе...
- Что?
- Крышка! Иди и отдай назад.
- Так он бабки заберет.
Сколько бы мы еще препирались, неизвестно, только меня вдруг качнуло.
- Рука! Что у тебя с рукой?! - Я уставился на руку парня, поддерживавшую снизу коробку. Он неловко перехватил ношу и, белея, стал рассматривать свои красные пальцы.
- К-к-кровь...
Я мигом затащил придурка в квартиру, вырвал из рук немецкий сувенир и, закрывшись в ванной комнате, сдернул крышку.
Бомбы не было. А из полиэтиленового мешка я вытряхнул прямо в ванну сначала голову, а потом туловище рыжего моего пса. К хвосту его, обернутая в пленку, была привязана поздравительная открытка с текстом: "Я не слушал большого дядю!"
- Иди сюда, - позвал я топтавшегося в прихожке придурка. - Смотри, что ты принес.
Он беспомощно развел красными руками:
- Я же не знал.
- Какой он был, парень-то?
- Крутой такой, в коже.
- Один?
- Не-е, их трое в машине сидело.
- Пойдем, покажешь. - Я выдернул из-под дивана газовую пукалку и, толкая придурка в спину, выкатился во двор.
Но кожаная мразь исчезла.
В сыром углу городского сада я похоронил пса, еще вчера спасшего мне жизнь.
Допил остатки водки. Позвонил Елене, строго-настрого запретив ей появляться в мое отсутствие. Тщательно запер дверь и дневным поездом отбыл из города, нарушая подписку о невыезде. Четко пока связь не прослеживалась, но что-то подсказывало мне: искать нужно Лию. Если она, конечно, жива.
* * *
Эйск - городишко невеликий, тысяч на сто жителей. Прибыл я туда рано утром, и сразу же - за дело.
На манер Остапа Бендера перебрав все номера в гостинице, я остановился на самом дешевом. В восьмом часу утра подобающим образом одетый я на вокзале уже присматривался к похмелюшкам. Публика эта, как показывал опыт, - много знающая и мало что докладывающая властям. После тщательного осмотра наколотых мною кандидатов я выбрал старика с благородными сединами, очень похожего на Эйнштейна.
- Папаша, тебе, случаем, Альберт родственником не приходится?
- Мой двоюродный дед, - с достоинством кивнув, ответил старик.
- А хрюкнуть хочешь?
- Это вы в смысле выпить? Ну что ж... Несмотря на ранний час, действительно, я бы не отказался составить вам компанию, поскольку вчера имел неосторожность...
- Перебрать! - быстро закончил я монолог потомка великого ученого.
- Именно. Но как...
- У меня есть, - приоткрыл я полу замызганного пальто.
- О! Это меняет дело! В таком случае следуйте за мной.
- Куда? Я, папашка, лишних хвостопадов не люблю, у меня от них настроение портится и голова начинает болеть.
- Уладим, - коротко бросил старик и величаво понес на эйнштейновских сединах свою жеваную шляпу.
