Ольга Хмельницкая - Санаторно-курортный маньяк
Пузько остановилась и посмотрела вверх. Звезды сияли сквозь мохнатую зелень сосен, казавшуюся в темноте черной.
– Вроде бы да, – сказала она, – похоже на то, что мы движемся строго на северо-запад.
Нелли тоже посмотрела вверх, а потом по сторонам.
– А вдруг мы пройдем мимо санатория?
– Не должны. У него большая огороженная территория, – успокоила Алина коллегу. – Уж забор-то мы должны увидеть.
Девушки вновь покатили агрегат по лесу. Через мгновение Нелли истошно завопила.
– А-а-а-а! – кричала она и прыгала на одной ноге.
– Что такое? – кинулась к ней Алина.
– Ежик! – голосила Околелова. – Довольно крупный. Я на него наступила!
– Ты хоть его не раздавила? – всполошилась Пузько, рассматривая маленькое темное животное, которое тихонько сопело и пыталось рыть носом слежавшийся ковер сосновых иголок.
– Ну, раз ежики уже появились, значит, мы близко, – сказала Нелли, вполне оправившаяся от испуга, – санаторий-то называется «Весенний ежик»!
И они снова покатили устройство. Где-то вдалеке послышалось гудение автомобильного сигнала, потом кряканье распугивателя собак, но девушки не обратили на эти звуки никакого внимания.
– Привет. Тебе не спится? – спросил Рязанцев, стоя в дверях своего номера.
В коридоре было почти темно, свет пробивался только из щели за спиной Владимира Евгеньевича и от одинокого плафона, висевшего у поворота на лестницу. Широким торсом Рязанцев загораживал дверной проем, правой рукой опираясь о косяк.
– Привет, – сказала Ева и поцеловала его, – у меня тут были кое-какие проблемы, хочу с тобой поделиться. Я, похоже, уже встречалась с местным маньяком. Можно войти?
И она кивнула на дверь комнаты Рязанцева.
Тот не пошевелился.
– Пойдем лучше к тебе, – сказал он после паузы.
– Володя, ты где? – раздался из-за двери торжествующий голос, и на пороге появилась растрепанная Булкина, завернувшаяся в плед. Голое плечико вызывающе торчало наружу. В глазах сиял триумф. Рязанцев закрыл глаза, потом открыл.
– Ева, я потом тебе все объясню, – сказал он.
Ершова почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она молча привалилась к стене. Владимир Евгеньевич смотрел на нее и впервые в жизни не знал, что делать. Ева повернулась и пошла по коридору прочь от номера Рязанцева. Сзади торжествующе хихикала Светлана Георгиевна.
– Где они? – кричал Максим, бестолково бегая по кустам. – Куда они подевались? Неужели они успели так далеко уйти?!
Свет фар «Хаммера» освещал лес на довольно значительное расстояние, но ни девушек, ни агрегата видно не было. Володя залез на крышу своего автомобиля и посмотрел вдаль.
– Они пошли на северо-запад, – пояснил Макс, – надо их догнать.
Блондинка откровенно скучала.
– Вовочка, а может, ну их? – сказала она, оттопыривая мизинчик. – Поехали уже, а? Ну убежали девушки в лес – и убежали. Завтра, когда станет светло, их кто-нибудь найдет. В крайнем случае, выкопают землянку и переночуют. Мы-то тут при чем?
Володя не пошевелился. Он стоял на крыше своего автомобиля и вглядывался во тьму. Максим продолжал бегать по кустам.
– Поехали! – скомандовал хозяин «Хаммера», слезая на землю. – Надо ехать за ними и громко сигналить. Авось отыщем.
– А как же моя «копейка»? – испугался Энгельс.
Володя взял трос и привязал пострадавший «жигуленок» к фаркопу своего автомобиля.
– Мы потащим его за собой, – пояснил он.
– Дорогой, я устала, – продолжала нудить блондинка, выпучивая сильно накрашенные глаза, – что за ерундой мы занимаемся? У нас же по плану сегодня вечером опера, у нас билеты пропадут!
Володя с недоумением посмотрел на подругу, но ничего не сказал.
– Залезай! Сейчас мы их догоним, твоих коллег, – крикнул он Максиму.
Робея и испуганно косясь на разъяренную подругу хозяина «Хаммера», Энгельс полез во внедорожник.
Она сразу поняла, что в комнате кто-то есть. Что-то неуловимо чуждое витало в воздухе. Слезы, заливавшие лицо Евы, мгновенно высохли. Стоя на пороге, она щелкнула выключателем. Свет озарил все в комнате.
Ничего подозрительного. Стол, стул, кровать, платяной шкаф, холодильник, телевизор на тумбе. Шторы, слегка шевелящиеся от сквозняка. Приоткрытая дверь в ванную.
Ева вошла в комнату. Внезапно погас свет. Из угла раздалось тяжелое дыхание. Человеческая фигура поднялась из-за холодильника и бросилась на Еву. Ершова встретила призрака хуком справа, а потом изо всех сил ударила ногой. Привидение упало на пол, покатилось, но тут же вскочило и с невероятной легкостью и проворством бросилось на Еву, сбив ее с ног и придавив своим телом. Призрак был намного тяжелее Ершовой.
– Ах ты гад! – прошипела девушка и двинула ему коленом между ног.
«Что за ужасные наступили времена, – подумал маньяк, – какие-то странные пошли женщины! Не визжат, не боятся, не трясутся от ужаса. Одна швырнула бутылкой и пыталась острыми осколками изуродовать, другая дерется как спецназовец».
Ева вытащила из-под маньяка одну руку и ударила его еще раз. Тот глухо заворчал, а потом придавил девушку коленом к полу и принялся срывать с нее одежду. Он все ждал, когда жертва обмякнет и отдастся в его руки, но Ершова и не думала сдаваться. Подняв голову, она изо всех сил укусила маньяка за руку.
Призрак зарычал громче. Ева рассердила его не на шутку. К этому моменту он уже сорвал с лейтенанта майку и лифчик и подбирался к джинсам. Ершова поняла, что остановить маньяка ей не удастся – он был намного сильнее и значительно тяжелее.
– А-а-а-а-а! – закричала Ершова. – Помогите!
Вопль эхом разнесся по этажу.
В коридоре послышались быстрые шаги. Призрак вскочил, постанывая от огорчения. Он уже успел почувствовать упругое тело Евы под собой. Маньяк ринулся к холодильнику и через мгновение испарился, как будто его и не было. Распахнулась дверь, которую Ева не заперла. Щелкнул выключатель. В проеме стоял директор санатория с пистолетом в руках. Он нащупал рукой выключатель. Вспыхнул свет.
– Он побежал вон туда, – сказала полуголая Ева, показывая на холодильник.
Сергей Витальевич проворно подбежал к месту, на которое показала Ершова, но там не было никаких следов призрака.
– Ушел. Опять ушел! – с досадой сказал он, засовывая пистолет в карман и на секунду задержав взгляд на высокой груди Евы.
Дверь распахнулась во второй раз, и в номер зашел Рязанцев.
– Что здесь происходит? – с угрозой спросил он, глядя на свою невесту, стоявшую посреди разгромленного номера в одних джинсах, и директора, с мукой глядящего на холодильник. – У вас что, роман?
– У нас маньяк, – сухо сказала Ева. – Это у вас – роман!
Она натянула на голое тело свитер, а потом повернулась и пошла в ванную – делать примочки, чтобы не осталось синяков.
– Алина, сколько сейчас времени? – спросила Нелли, обессиленно привалившись к толстой сосне.
– Полпервого, – вздохнула девушка, – часов через пять начнет светать.
Где-то вдалеке опять засигналила и закрякала машина.
– Я не могу дальше идти, – прошептала Околелова и вывалила язык, как уставшая собачка.
– Я тоже, – сказала Пузько и невежливо пнула агрегат.
Где-то совсем рядом заухала сова.
– Хорошо тут, – сказала Нелли, обнимая смолистый ствол, – ветерок дует, звезды светят, филины летают, ежики бегают…
Машина вновь засигналила и закрякала – на этот раз где-то совсем далеко.
– Ну, пошли, – сказала Алина и встала, – надо продолжать идти, если мы надолго остановимся, то дальше уже не пойдем. Просто не сможем.
Нелли со стоном поднялась. Полянка с густой травой, которую девушки должны были преодолеть, была уже совсем близко. Кое-где из нее поднимались тощие деревца, черные в призрачном свете звезд и тонкого серпа месяца. Тип грунта, по которому они с трудом катили установку, сменяя друг друга, изменился – вместо слежавшихся иголок под ногами был сухой песок. Агрегат Кулибиной вяз в этой рыхлой субстанции.
– Не могу! Ну невозможно ходить по лесу на шпильках! – застонала Алина, с трудом вытаскивая ноги, которые глубоко проваливались в почву.
– Ломай каблуки, – решительно сказала лаборантка.
– Ты что? Они же стоят двести долларов! Мне их еще бывший любимый муж-сантехник купил, – отрицательно покачала головой Пузько. – Ни за что не поломаю.
– Ну, тогда мучайся, – вздохнула Околелова, – босиком тут ходить нельзя – полно острых иголок, обломанных шишек, сучков, ежиков и прочих даров леса.
– Ничего, – приободрилась Алина, глядя вперед, – скоро начнется трава, и мне будет удобнее. Только что-то комаров стало слишком много.
Полянка с зарослями была уже совсем близко. Над ней, издавая неприятный гул, кружили полчища кровососущих насекомых.
Околелов ходил кругами вокруг памятника лыжнице. Он нервничал. Жена все не приезжала. Ее телефон был вне зоны доступа. То есть выключен.
