Марина Серова - Где собака зарыта?
Забив один гол, «Сокол» ринулся вперед с удвоенной энергией. Я наблюдала с трибуны, как нервно раскачивается на скамейке Гараев и как шевелятся губы Сумарокова. Можно было дать голову на отсечение, что мат извергается из его уст четырехэтажной огнедышащей лавой.
Очередной ляп в защите, и Пригарин на правом фланге зарабатывает желтую карточку. По новым правилам это означает пропуск следующего матча. Снова китайским мандарином раскачивается Гараев и что-то орет Сумароков.
И тут Фокин перехватывает мяч в середине поля и длинным пасом выводит вперед Цыбизова. Тот отделывается от одного защитника, но наперерез ему бросается другой и буквально сметает авангардовца с пути в подкате, сделанном откровенно под ноги. С жутким криком, который гулким эхом отозвался на трибунах, Цыбизов падает на землю.
Фол последней надежды. Все ясно как на ладони. Судья, не медля ни минуты, поднимает красную карточку, удаляя грубияна с поля. Тот, не оспаривая решения, тут же уходит.
Цыбизова уносят с поля на носилках, и спустя несколько минут, когда его уже осмотрели врачи, с тренерской скамейки доносится мощное гараевское восклицание:
— Пидар-расы, убью! Решили мне команду всю угробить!
Следом за этим он делает красноречивые жесты в сторону тренерской скамейки соперников, которые свидетельствуют о том, насколько велико его презрение к хозяевам поля и как он будет счастлив в скором времени расправиться с тренером «Сокола».
До конца матча счет не изменился: после того как «соколов» осталось десять, атаки их потеряли остроту, а «Авангард», не особо напрягаясь, валял ваньку в середине поля.
После финального свистка Гараев рванулся со скамейки, как овчарка, которой только что дали команду «фас». Его целью был коллега из «Сокола».
Тренер хозяев, молодой мужчина лет тридцати пяти в пиджаке и галстуке, пытался ретироваться, но Гараев проявил неожиданную для своего возраста прыть и настиг его по пути в раздевалку, проскочив между тщетно пытавшимися задержать его врачом и администратором команды.
— Я тебе сейчас башку сверну, так что ты у меня до конца жизни дергать ей будешь. Со всеми деревьями здороваться, сволочь! — орал Гараев, замахиваясь на коллегу.
— Стоп, стоп, стоп! — поспешил успокоить его тренер «Сокола», невольно пытаясь спрятаться за широкую спину своего администратора.
Было видно, что он находится в состоянии крайнего возбуждения и слегка испугался.
— Что, передристал? — злорадно спросил Гараев, отводя руку. — И не надейся, публичного скандала не получишь. Но ты и твой костолом за Цыбизова ответите!
— Владимир Григорьевич, ведь игровой момент был! — попытался смягчить ситуацию боковой судья, поспешивший к месту инцидента.
— Да… да… — слова застревали у Гараева в глотке, прежде чем он давал им возможность вырваться, — да за такие игровые моменты… зрения лишают!
— Ну, была грубость! Можно подумать, что вы не без греха! — подал голос менеджер «Сокола».
— Не без греха. Но мы в высшую лигу выходим, а для вас уже почти все шансы просвистели. Зачем же ребят-то портить?
— Не выйдете вы в высшую лигу, — неожиданно спокойно прозвучал голос главного тренера соперников.
После этого заявления толпу, собравшуюся вокруг спорящих, поразила гробовая тишина.
— Это еще почему… мы… не выйдем? — четко и зловеще произнес Гараев.
Спустя несколько секунд его визави уже менее спокойным и уверенным тоном пояснил:
— Потому что потому… оканчивается, сами знаете на что…
— Не дадут вам этого сделать ни хера! — администратор «Сокола» был более прямолинеен.
— Это… еще почему? — В голосе Гараева послышались истерические нотки, было видно, как он судорожно сглатывает слюну.
— Это вопрос не к нам.
— А к кому же?
— Ну, не знаю, может быть, в Федерации вам и пояснят более популярно. А у нас информация непроверенная.
— Так какого же хрена ты мозги тут пудришь?! — Гараев, невзирая на разницу в весовых категориях, начал угрожающе надвигаться на администратора соперников.
— Владимир Григорьевич! — раздался властный голос.
В конфликт решительно вмешался главный арбитр матча. Он, держа в руках мяч, быстро встал между Гараевым и «соколятами» и красноречиво глянул на главного тренера «Авангарда». И тот сразу же утратил боевой запал. Он только зло сплюнул, развернулся и двинул в раздевалку.
— Совсем он… того… — покачав головой, констатировал тренер соперников. Он нервно поправил галстук и слегка подергал лицом.
— Ничего, жизнь научит, — успокоил его администратор. — В октябре, в конце сезона.
Все время, что происходила разборка, я вместе со своими новыми подчиненными стояла рядом и тихо наблюдала за происходящим. Девчонки выглядели притихшими и насупленными. После того как инцидент был исчерпан, мы молча проследовали в раздевалку.
Там бушевали громы и молнии. Их метал руководящий состав «Авангарда» при поддержке некоторых игроков.
— На что намекал этот козел? — обводя глазами своих помощников и игроков, вопрошал Гараев. — Он кем себя возомнил? Что это еще за слухи?!
Все молчали. Игроки выглядели нашкодившими детсадовцами, как будто именно они были виновны в том, что случилось.
— Природная мудрость моего народа, — неожиданно подал голос капитан команды Шлангман, — говорит мне, что против нас, кажется, начинается нечестная игра. Вы что же думаете, Глебушку из-за его трех штук баксов из строя вывели? Как бы не так! И Сашке по ногам нынче врезали не случайно. Не устраиваем мы кого-то…
— Ты не умничай, — прервал его Сумароков. — Нам ясно, кого мы не устраиваем. Но этим займемся мы, а ваше дело, не обращая внимания на всякую ерунду, играть и забивать!
— Без Глебушки мы назабиваем! — вздохнул Уфанов.
— Да уж, — в тон ему брякнул Плющев.
Все как по команде посмотрели на чернокожего Алдейро, второго нападающего. В отсутствие Крашенинникова именно он становился основным голмейкером. Однако сегодня бразилец, видимо, из-за отвратного состояния поля, не дававшего ему продемонстрировать с молоком матери впитанную технику, как-то не смотрелся. Его пришлось даже заменить на совсем юного нападающего восемнадцатилетнего Володю Ситникова. Этот прыщавый пацан волчком вертелся по полю во втором тайме, но все-таки был слишком юн, чтобы сделать погоду в нападении.
Бразилец вздохнул и даже попытался что-то произнести по-русски, но его жестом остановил главный тренер. Он рубанул рукой воздух и прогремел:
— В общем, так! Панические настроения прекратить, сегодня мы победили, всем спасибо. До конца чемпионата четыре тура, все матчи мы обязаны выиграть. Организованным порядком марш в гостиницу принимать вечерний хавчик! Все!
Уже когда команда рассредоточивалась по автобусам, Гараев неожиданно остановил свой взгляд на мне и сказал:
— Собери девчонок после ужина, есть дельце одно, — тренер почему-то воровато огляделся.
— Какое?
— Щекотливое… — бросил тренер, заговорщицки подмигнул мне и быстро вошел в автобус…
* * *— Не волнуйтесь, девочки, присаживайтесь! — сказала я, вводя в гостиничный номер Гараева шестерых своих подчиненных.
Я еще в поезде постаралась наладить с ними контакт. Подключилась к их девичьим разговорам о шмотках и пацанах, рассказав пару поучительных историй из собственной практики. Особенно тесный контакт у меня установился с Валей Караваевой, маленькой черноволосой девушкой. Она сразу же заявила, что в Дальнегорске будет жить в одном номере со мной. Я не стала возражать.
Когда наша женская компания вошла в номер, Гараев излучал радушие и выглядел как человек, довольный жизнью. Я присмотрелась и по раскрасневшимся лицам руководящего состава клуба поняла, что это чувство явно было подогрето спиртным. Скорее всего во время ужина, который руководство предпочло провести отдельно от всех остальных.
Сейчас в номере главного тренера собрались сам хозяин, его помощник Сумароков и администратор команды Навашин. Последний почему-то ерзал на стуле и выглядел как-то не совсем в своей тарелке. Лишь один раз он бросил на меня взгляд и сразу же смущенно отвел глаза.
Группа поддержки несколько стеснительно разместилась по углам номера.
— Ну, короче, — Гараев улыбнулся и обвел взглядом собравшихся, — обстановку в команде вы знаете.
— Знаем… Знаем… — эхом отозвались девчонки, которые пока не знали, как себя вести, и предпочитали выглядеть прилежными ученицами-старшеклассницами.
— Вот и хорошо, — резюмировал Гараев.
Он откашлялся, стрельнул глазами в Сумарокова, словно ища у него поддержки. Тот выдержал взгляд, но лицо его при этом было абсолютно непроницаемо, и вступать в разговор он не захотел.
— Словом, — Гараев сделал еще одну паузу, — давайте выпьем! Доставай, Эдик!
