Алистер Маклин - Дьявольский микроб
- Он довольно милый и внимательный, не правда ли? - серьезно взглянув на меня, сказала она. - Пьер Кэвел, вы устали, раздражены, и нога ваша сильно ноет.
- Лицо Кэвела - маска, - возразил я, - по нему невозможно узнать ни мысли, ни чувства. Его лицо, как утверждают, непроницаемо. Спроси любого.
- И вы уже пили виски?..
- Только долгая разлука с тобой вынудила меня к этому позорному поступку, - пробормотал я и завел машину. - Мы остановились в отеле "Вогоннер".
- Изумительно. Тростниковые крыши, дубовые ветви, местечко у пылающего камина. - Она поежилась. - В самом деле, холодно.
До отеля мы добрались ровно за три минуты. Я остановил машину у модерновой кондитерской, сияющей стеклом и никелем. Мэри глянула на нее, потом на меня и спросила:
- Это и есть "Вогоннер"? Отель?
- Можешь убедиться в этом по неоновой рекламе. Мусорные ведра у двери и клопы в кроватях теперь не в моде. Кроме того, здесь центральное отопление.
Хозяин, он же администратор, встречал нас - краснолицый, с закатанными рукавами рубашки, сильно пропахший выпивкой. Отведя хмурый взгляд от меня, он тотчас же улыбнулся Мэри и вызвал мальчика лет десяти, наверное своего сына, который и провел нас в комнату. Номер был довольно чистый, просторный и выходил окнами на задний двор с мощеными дорожками довольно слабое подражание европейскому городскому садику. Для меня имело значение, что одно из окон выходило на окружающую двор веранду. Дверь за мальчиком закрылась, и Мэри подошла ко мне.
- Как твоя нога, Пьер? Только честно.
- Не совсем в порядке. - Я давно оставил мысль обманывать Мэри: если дело касалось выяснения истины, она превращалась в чуткий детектор, чувствующий малейшую ложь. - Ничего. Отпустит. Всегда так.
- Вот кресло. И вот стул. Вот так. Надеюсь, больше ты сегодня не будешь ходить?
- Боюсь, придется. Нужно. Совсем немного. Весьма сожалею, но иначе не получается.
- Получится, - заупрямилась она, - нет необходимости тебе всегда все делать самому. Разве нет людей кроме тебя?
- Только не на этот раз. Мне нужно сделать два визита. Первый - с тобой. Вот почему я тебя вызвал. Больше вопросов она не задавала. Подняла телефонную трубку, заказала мне виски и себе шерри. Принес сам хозяин, слегка отдуваясь от подъема по лестнице. Мэри улыбнулась ему и сказала:
- Можно пообедать в комнате, с вашего разрешения?
- Пообедать? - Он стал еще багровее от возмущения. - В вашей комнате? Обед! Неплохо, черт возьми, а? Как вы думаете, где вы приземлились? Не в Кларидже? - Он отвел взгляд от потолка, куда взывал к небесам, и поглядел вновь на Мэри. Открыл было рот, потом закрыл его, уставившись на Мэри. Я уже знал, что песенка его спета. - Кларидж, - машинально повторил он, я... гм... я посмотрю, что можно сделать. Против заведенного в этом доме порядка, заметьте... вы... но... мне доставит удовольствие это сделать, мадам.
Он ушел, а я заметил:
- Против тебя нужно издать закон. Налей мне виски и передай телефон.
Я сделал три звонка. Первый в Лондон, второй инспектору Вилли и третий Харденджеру. Тот все еще находился в Мортоне. По голосу чувствовалось, что ол раздраженный и усталый. И неудивительно: у него был тягостный и не очень приятный день.
- Кэвел? - почти прорычал он. - Как там у вас, с теми двумя, с которыми вы виделись? На ферме.
- Брисон и Чиперфильд?.. Ничего. Есть около двухсот свидетелей, готовых поклясться, что никто из них не был замечен ближе пяти миль от Мортона между одиннадцатью и двенадцатью вчера вечером.
- Что вы несете?! Двести свидетелей...
- Они были на танцах. А вы что-нибудь новое узнали из опроса подозреваемых в лаборатории номер один?
- А вы ожидали отсюда что-то новое? - уныло спросил он. - Уж не думаете ли вы, что преступник настолько глуп, что не обеспечит себе алиби? И черт возьми, хорошее. По-прежнему уверен, что не обошлось без помощи извне.
- Чессингем и доктор Хартнелл. Насколько правдивы их объяснения?
- Почему вы спрашиваете именно о них? - насторожился он.
- Так, интересуюсь. Собираюсь сегодня вечером с ними встретиться, послушать, что скажут.
- Без моего согласия вы не имеете права с кем-либо видеться, Кэвел, почти закричал он. - Я не хочу, чтобы совершались ошибки...
- Я не ошибусь, поеду, Харденджер. Ведь сам Шеф говорил, чтобы дали свободу действий, не так ли? Препятствуя мне... знаете, я несколько иначе понимаю свободу действий. Шефу это не понравится, Харденджер.
Мой собеседник помолчал, успокоился и наконец произнес ровным тоном:
- Вы утверждали, что не подозреваете Чессингема.
- И все-таки хочу увидеться с ним. Он внимателен и осторожен, он более обычного дружен с доктором Хартнеллом. Меня прежде всего интересует Хартнелл. Он довольно выдающийся исследователь, однако в денежных делах весьма неразборчив. Он полагает, что если умен в науке, то таковым будет и на бирже. Три месяца назад Хартнелл вложил деньги в ненадежную компанию, которая помещала свои рекламы во всех национальных еженедельниках. Он почти все потерял. Затем, за несколько недель до моего ухода из Мортона, заложил свой дом. Подозреваю, что и его потерял, пытаясь возвратить ранее утраченное.
- Так какого черта вы не говорили мне об этом прежде? - возмутился Харденджер.
- Мне это только сегодня вечером совершенно внезапно пришло в голову.
- Совершенно внезапно пришло... - Харденджер умолк, будто ему заткнули рот, затем сказал задумчиво: - Не слишком ли это легко? Броситься на Хартнелла только потому, что его ожидает вызов в суд как банкрота?
- Не знаю. Но, повторяю, он не во всем поступает здраво. Мне нужно выяснить. У обоих алиби, конечно?
- Оба были дома. Семьи могут поручиться за них. Потом хочу с вами встретиться, - сдался он. - Буду в Альфингеме.
- Я остановился в "Вогоннере". Сейчас ухожу. Сможете прийти к нам? Скажем, в десять?
- К нам?..
- Сегодня в полдень приехала Мэри.
- Мэри? - удивился он с долей скрытого подозрения и все же обрадовано.
Единственная причина, почему Харденджер недолюбливал меня, заключалась в том, что я увел от него самую лучшую секретаршу, какую он когда-либо имел. Она работала с ним три года, и он берег ее как зеницу ока, мою Мэри. Конечно, он ответил, что будет у нас в десять.
Я выехал в Хайлем-вудс с Мэри. Она сидела рядом, задумчивая и молчаливая. За обедом я рассказал ей все подробности истории. Никогда раньше не видел ее такой напуганной. Двое испуганных в автомобиле... Было чего бояться. Этот дьявольский микроб... К дому Чессингема мы подъехали без четверти восемь. Это был старомодный, каменный, с плоской крышей и длинными окнами особняк. Пролет каменных ступеней вел к парадной двери через подобие рва, проложенного вправо вдоль дома для окон подвального помещения. Шумящие на холодном ночном ветру высокие деревья окружали дом со всех сторон. Пошел сильный дождь. И место, и ночь соответствовали нашему настроению. Чессингем, услышав шум мотора, уже встречал нас на верху лестницы. Он был бледен и утомлен, но в этом ничего удивительного не было: каждый, кто так или иначе был связан с блоком "Е", имел основание в этот день выглядеть бледным и утомленным.
- Кэвел, - сказал он, но руки не протянул, а широко распахнул дверь и посторонился, пропуская нас. - Слышал, вы были в Мортоне. Признаюсь, не ожидал вас здесь. Там мне сегодня задали и так слишком много вопросов.
- Это совершенно неофициальный визит, - успокоил я его. - Моя жена, Чессингем. Когда я гуляю с женой, наручники оставляю дома.
Это было не слишком остроумно. Он неохотно протянул руку Мэри и провел нас в старомодную гостиную с мебелью времен короля Эдуарда, бархатными портьерами от потолка до пола, большим огнем в зажженном камине. В креслах с высокими спинками сидели у огня двое. Довольно милая девушка лет девятнадцати - двадцати, тонкая, с каштановыми волосами и карими, как у самого Чессингема, глазами. Его сестра. Затем, очевидно, его мать, но гораздо старше, чем я предполагал. Однако, разглядев внимательнее, пришел к заключению, что она не так стара, а просто выглядит старой. Седые волосы, в глазах тот особенный блеск, какой иной раз можно заметить у людей, отживших свой век; лежащие на коленях руки, тонкие и морщинистые, с набухшими голубыми венами. Скорее, не старая, а больная, сильно больная, преждевременно состарившаяся. Но сидела она очень прямо, дружелюбная улыбка не сходила с ее худого аристократического лица.
- Мистер и миссис Кэвел, - представил нас Чессингем. - Ты слышала, я говорил о мистере Кэвеле. Моя мать, моя сестра Стелла, - познакомил он нас.
- Как поживаете? - спросила миссис Чессингем тем уверенным, открытым и деловым голосом, который подошел бы скорее к викторианской гостиной и к полному слуг дому. Она пристально посмотрела на Мэри. - Мои глаза, боюсь, уже не те. Но, честное слово, вы красивая. Подойдите и сядьте рядом со мной. Как вам удалось на ней жениться, мистер Кэвел?
- Наверное, она приняла меня за кого-то другого, - ответил я.
