Михаил Зайцев - Улыбка бультерьера (Час дракона)
- Ясно. И если я сейчас соглашусь, то?..
- То из этого кабинета мы выйдем вместе, никаких посторонних контактов, сядем в мою машину - и для вас начнется другая жизнь. Подчеркиваю: сколь долгой она будет, зависит только от вас.
- Ну а если я пройду экзамен, выполню работу - и после вы меня шлепнете?
- Ваше последующее благополучие, правда, несколько стесненное заметьте, НЕСКОЛЬКО, - вписывается в наши планы. Более того, если вы перестанете существовать во время или после выполнения работы, мы понесем колоссальные убытки. И хватит об этом, я и так чересчур болтлив.
- А если мы выйдем отсюда и вы меня...
- Я похож на маньяка? Если бы мне нужны были люди, скажем, для садистских забав или охоты на человека, то кругом полно бомжей. Если же я псих-гурман, помешанный на, скажем, боях без правил ДО СМЕРТИ, то, простите, могу подобрать бойца помоложе и повыносливее вас. Нам нужен человек именно вашего возраста, именно с вашими способностями и биографией. Поверьте, не ради пустых забав. Впрочем, можете мне не поверить и отказаться.
- Времени на размышление у меня, конечно же, нет?
- Я в вас заинтересован, но не настолько, чтобы уламывать до утра. Вы хороши, но не уникальны, милейший. Ваш сегодняшний соперник, например, соответствует моим требованиям не менее, если, простите, не более, чем вы! Надеюсь, две тысячи, заплаченные за беседу, гарантируют ваше молчание касательно ее содержания. Заметьте, если вы расскажете про миллион, то, во-первых, вам никто не поверит, во-вторых, поползут слухи, и их источнику, то есть вам, гарантированы очень серьезные неприятности. Ну что, будем прощаться?
- Дайте подумать хоть минуту.
- Хорошо. Одна минута.
Я откинулся в кресле, прикрыл глаза. Надеюсь, Пал Палыч заметил, как я нервничаю, хотя внутренне я был абсолютно спокоен и даже рад.
Кончились загадки, ребусы, формулы. Начинается БОЛЬШАЯ ИГРА. Мне, пешке, предложено пройти в ферзи. Гроссмейстер искренне считает меня пешкой.
Вот будет сюрприз, когда я сделаю самостоятельный ход конем.
- Итак, Семен Андреич, минута прошла. Ваш ответ.
- СОГЛАСЕН.
Глава 2
Я - заключенный
Озеро сверкало в лунном свете неровными фантасмагорическими кляксами. Глубокая осень. Где-то на воде уже забрезжили рваные края тончайшего предутреннего ледяного глянца на матово-черной, обманчиво недвижимой студенистой массе.
Озеро было не сказать чтобы очень большое, но для Подмосковья необычное. Почти идеальный эллипс, вытянувшийся не менее чем на два километра. От берега до берега в самом узком месте метров пятьсот-шестьсот. Кругом лес, в темноте кажущийся непроходимо-густым. Грунтовая дорога, по которой меня везут, похоже, единственная соединяющая артерия между обжитыми местами и чуть виднеющимся в предрассветных сумерках кирпичным зданием.
Машина, фордовский микроавтобус, идет, включив ближний свет. Похоже, шофер прекрасно знает дорогу. В просторной кабине, кроме меня и Пал Палыча, никого нет. За весь путь никто не проронил ни слова.
Дорога вильнула у самой воды, пошла берегом, чуть отклонилась. Впереди - темный силуэт железных ворот, каменная стена, кокетливо полуприкрытая сверху витками колючей проволоки.
Мы мягко притормозили. Перед воротами возникли две фигуры в пятнистом камуфляже, гулко звякнул металл о металл, и створки скрипуче разошлись в стороны.
Микроавтобус въехал во двор - просторный, но неухоженный, с полузатоптанными клумбами, перед массивным четырехэтажным зданием из серого кирпича.
Скорее всего, мы на территории средней руки подмосковного санатория, а судя по снующим по двору людям в камуфляже, санаторий на сегодняшний день используется не по своему прямому назначению. И эта метаморфоза произошла недавно. Колючая проволока и железные ворота бросаются в глаза, как инородные тела. Над всеми постройками еще витает аура тихого, чинного отдыха трудящихся электролампового или текстильного комбината.
К машине подскочили два амбала с короткоствольными автоматами наперевес, дверца открылась, и мне жестом предложили выйти. Я захватил свою спортивную сумку и, позевывая, выбрался из микроавтобуса.
- Пошли, - один из амбалов ткнул меня автоматным стволом в спину.
- Аида, - согласился я и проследовал под конвоем к парадным дубовым дверям некогда оздоровительного заведения.
В просторном холле меня встретил низкорослый широкоплечий человек при густой черной бороде и опять же в камуфляже. Рядом с ним стояла очередная пара амбалов, только были они наголо обриты и не в пример моим провожатым осанисты и жилисты. Я с первого взгляда понял: эта троица - настоящие профи. Остальные, во дворе и у ворот, - так, ерунда. Вооруженные статисты.
- Будешь обращаться ко мне "Сержант", понял? - гаркнул бородач.
- Так точно. Сержант. - Я театрально щелкнул каблуками. Сержант-бородач поморщился.
- Гной, проводи новичка в каптерку.
Один из лысых недвусмысленно махнул рукой:
- Следуй за мной.
Ничего себе кличка: Гной. И ведь не обижается.
Из холла в обе стороны расходился широкий, с множеством дверей, коридор. Вообще в архитектурные особенности санатория я врубился сразу. Все стандартно - на каждом этаже холл, коридор и двери номеров, в концах коридоров широкие пролеты лестниц, одноэтажная пристройка в торце здания столовая, рядом с ней примостился актовый зал с непременной будкой киномеханика. Сколько здесь выпито водки отдыхающими в былые времена, какие страсти здесь бушевали в пресловутые "дни здоровья"... а сколько детей зачато, и не сосчитаешь. Короче, как я уже говорил, люди здесь отдыхали "тихо" и "чинно", по-русски.
Как я и думал, в конце коридора нас ожидала лестница, только пошли мы не вверх, а вниз, в подвал. И сразу же уперлись в тесный закуточек с тремя дверями. На одной - табличка "Электрощитовая", на другой - многозначительный квадратик с номером 3, на третьей - надпись мелом: "Тир".
Мы прошли в дверь с номером и оказались в тесной комнатухе, меж ворохами сваленной на полу разномастной мужской одежды.
За низеньким обшарпанным письменным столом сидел пожилой дяденька в белом халате, рядом топтались четверо камуфляжных статистов.
- Раздевайся, - негромко велел Гной.
Я снял с плеча сумку, скинул куртку. Один из статистов тут же подхватил мои вещи, швырнул их в общий ворох и уточнил:
- Совсем раздевайся.
Сначала я хотел было возмутиться - в сумке все-таки лежали деньги, и немалые, но передумал и послушно разделся до плавок. Раз добровольно сунулся в чужой монастырь - изволь принимать его устав.
- Руки в замок, на затылок! - Гной ткнул мне в спину пистолетный ствол, и я подчинился.
Неожиданно тело пронзила резкая, обескураживающая боль. С запозданием понял: Гной ударил меня коленом по почке. Тут же подскочили статисты, повисли на руках, вцепились в волосы, один держал ноги.
- Доктор, приступайте! - Гной обратился к дяденьке в белом халате. Тот проворно выскочил из-за стола, подошел ко мне и, зажав удивительно сильными пальцами мой нос, тонким голоском с интонациями профессионального эскулапа ласково распорядился:
- Откройте рот, милейший. Прекрасно! Язык высуньте, пошевелите им, чтобы доктор видел всю полость рта. Молодцом! Во рту мы ничего не прячем, теперь снимите с него трусики, раздвиньте ягодицы...
Осмотр продолжался минут двадцать. Меня общупали буквально по миллиметру. Потом влили в рот какую-то гадость, подтолкнули к невесть откуда взявшемуся тазику. Меня вырвало.
Доктор с живым интересом исследовал рвотные массы, в то время как мне ставили клизму.
Испражнился я в тот же тазик. Не обнаружив ничего интересного в шлаках, врач довольно воскликнул:
- Все, осмотр закончен, можете....
Окончания фразы я не услышал. Аккуратный удар по шее выключил сознание.
Очнулся я, лежа на грязном дощатом полу. Я был совершенно голый. Рядом валялся пронзительно-белый адидасовский спортивный костюм. Куртка и штаны.
Я сел, огляделся. Просторное помещение без окон, по стенкам петляют ржавые трубы. Лампы дневного света на потолке. Подвал. Чуть поодаль от меня, на полу, сидят люди в белых спортивных костюмах. Автоматически сосчитал двенадцать. Вокруг статисты в камуфляже, с автоматами наперевес.
- Тринадцатый, одевайся!
Голос Сержанта звучал откуда-то сзади. Я не стал оборачиваться, поднял с пола спортивную форму. На спине моей адидасовской куртки - красные, наспех намалеванные цифры: единица и тройка.
- Тринадцатый, топай к остальным! Слушаем меня все! Встать лицом ко мне, выстроиться в шеренгу, быстро. Вы, все тринадцать, отныне и навсегда мои игрушки, и я буду делать с вами все, что пожелаю, ясно? Ваша задача беспрекословно меня слушаться и, главное, молчать в тряпочку, покуда я сам не разрешу разинуть пасть. Понятно? У кого есть вопросы?
Я стоял в конце неровного строя. Голова сильно кружилась, меня пошатывало. Рядом стоял усатый мужик примерно моих лет, чуть пониже меня ростом. Он шагнул вперед.
