Наталья Борохова - Адвокат – невидимка
– Ладно, пусть она остается! – небрежно бросил Лещинский, стараясь не смотреть на то, как расцвело лицо его заступницы…
Глава 6
Скажи кто-нибудь Елизавете Дубровской неделю назад, что она будет защищать самого Лещинского, девушка бы даже не улыбнулась. Такую шутку мог придумать только человек, у которого напрочь отсутствовало чувство юмора.
Владимир Лещинский был известной фигурой не только в мире уголовного процесса. Он был одиозным персонажем светской хроники, завсегдатаем самых модных мест в городе. Дамские журналы неизменно включали его в число самых привлекательных холостяков города. Пикантная подробность относительно возраста секс-символа (ему уже было за пятьдесят) никого не смущала. Он тщательно следил за своей внешностью, фигурой и гардеробом и мог дать фору любому щеголеватому молодому человеку, делающему первые шаги в карьере. Что касается небольших отметин возраста, то, честно говоря, они Лещинского не портили. Да и кому какое дело до его поперечной морщины на лбу и выраженных носогубных складок? Жесткая линия рта и взгляд много повидавшего на своем веку человека делали его загадочным и брутальным. А то обстоятельство, что известного адвоката не ждут дома жена и дети, действовало на представительниц слабого пола как самая лакомая приманка. В конце концов, должна же эта несокрушимая крепость когда-нибудь сдаться на милость победительницы?
Словом, вокруг Лещинского вихрем крутилась жизнь, и он чувствовал себя великолепно в этом сумасшедшем водовороте. Он защищал политических деятелей и губернаторов, проворовавшихся чиновников и эксцентричных деятелей культуры. Иногда он брался защищать простых людей, замешанных в громких преступлениях. В этом случае он не рассчитывал на деньги, но неизменно пожинал плоды своей профессиональной славы, которая крепла от процесса к процессу. В свободное время он занимался тем, что разъезжал по стране, читая лекции молодым юристам. Не имея научных регалий, он неизменно собирал огромную аудиторию, которая шла на встречу с ним, как на концерт какого-нибудь раскрученного певца.
Накануне Елизавета благополучно провела процесс, посвященный хитроумной краже кобылы из совхоза «Красный луч». Подсудимый отделался легким испугом, а Дубровская положила себе в карман небольшое вознаграждение. Словом, все было хорошо до того момента, как заведующий их коллегией Пружинин вызвал ее к себе «для приватного разговора». Елизавета знала заранее, чем это закончится.
– Великолепные новости, Елизавета Германовна! – изрек он, едва она переступила порог кабинета. – Довольно я вас нагружал делами мелких жуликов и глупых разбойников. Пора вам переходить к серьезным делам. У меня для вас есть замечательное дельце. Вы будете защищать Лещинского!
Произнося фамилию знаменитого защитника, он даже перешел на фальцет. Но Елизавета, как ни странно, не упала в обморок, а осталась стоять на полу, застеленном старым линолеумом. Она давно поняла, что подарков от заведующего ждать не следует, и теперь терпеливо надеялась, что Пружинин раскроет сам, в чем тут подвох.
– Да? И кто такой этот ваш Лещинский? – она вперила в него свои огромные карие глаза с золотистыми крапинками на радужке.
– Ты что, не знаешь?! – Пружинин даже поперхнулся от волнения. – Это самая яркая звезда среди наших адвокатов!
Лиза чуть наморщила лоб, припоминая, о ком идет речь. Конечно, она была наслышана про известного защитника Лещинского, но предложение Пружинина больше походило на бред, чем на деловую просьбу. На всякий случай она бросила взгляд в сторону настенного календаря. Первое апреля, традиционный день шуток, вроде давно прошел.
– Ну, что молчишь? – прервал затянувшуюся паузу начальник. – Ты хотя бы рада? А то говорят потом, что я не забочусь о молодых кадрах.
– Петр Петрович, а почему вы сами не взяли себе это дело? – спросила Елизавета.
Тот замешкался. Сказать по правде, никто из его адвокатов не рвался защищать своего коллегу, и дело, пожалуй, даже было не в том, что вознаграждение выплачивалось по нему государством, а не самим маститым адвокатом. Всем было ясно, что защищать себя Лещинский будет сам, а быть на побегушках у подсудимого, выполняя техническую работу – приди, принеси, распечатай, не хотел никто. Стало быть, как ни крути, Дубровская была для него лучшей кандидатурой. Энергичная, двадцативосьмилетняя женщина, уже достаточно опытная для того, чтобы не упрекать ее в бестолковости, но все же достаточно молодая для того, чтобы претендовать на главную роль в грядущем процессе.
– Видите ли, Лизонька! – Пружинин почесал лоб. – Будь я помоложе и поавантюрнее, так, что ли? Я бы, без сомнений, взялся за это дело. Боюсь, здесь придется побегать. А мне это уже сложновато. Возраст не тот!
«Интересно, а когда мне перестанут указывать на мой возраст?» – подумала Елизавета. Несмотря на ее почти пятилетний стаж работы в адвокатуре, к ней частенько относились, как к новичку. Может, всех сбивал с толку ее моложавый вид? Тоненькая, быстроглазая, она производила впечатление старшеклассницы, а не умудренной опытом адвокатессы. Замужество и серьезный социальный статус супруга ничуть не остепенили ее. Она все так же порхала на экстремально высоких каблуках, любила читать детективы и вести собственные расследования.
– Не сомневайся, дорогая, – увещевал ее змей-искуситель в хорошо знакомом облике заведующего. – У тебя есть замечательный шанс понаблюдать за работой великого мастера своего дела, так сказать, изнутри. Если хочешь, рассматривай это как курсы повышения квалификации. А за результат не переживай. Лещинский всегда выходит сухим из воды. Как пить дать, выкрутится и на этот раз!
«А что я теряю? – подумала Елизавета. – Мне действительно дают интересное дело, в котором есть возможность и поучиться, и отличиться». Но в главном она не призналась даже самой себе.
Она хотела превзойти самого Лещинского.
Домой в тот день Елизавета летела, как на крыльях. Ее автомобиль весело мчался преимущественно по левой полосе, оставляя за собой своих отечественных собратьев. Казалось, что ее железный конь, прочувствовав настроение хозяйки, стремился быстрее домчать ее до дома. Мелькали за окном яркие майские картинки. Жилые кварталы уступили место пригородной застройке. Та, в свою очередь, перетекла в леса и поля, в зеркала озер и изумрудье холмов. Автомобиль неплохо знал свое дело. Отмеряя километры трассы, он стремился вперед, ближе к горизонту, обведенному зеленой чертой далекого леса. Туда, где в царстве вековых елей и сосен затерялся небольшой загородный поселок. Там и располагался дом Андрея Мерцалова, мужа Елизаветы.
Правильнее сказать, это был и ее дом тоже. Минуло три года со дня их свадьбы, и Елизавете стоило бы уже врасти в эту землю своими корнями, но она нет-нет да вспоминала жизнь в родительском доме. Правда, немногочисленные подружки Дубровской вряд ли поняли бы ее ностальгию по прошлому, ведь Лизе удалось стать женой преуспевающего бизнесмена. О чем грустить, если ты повторила судьбу Золушки? Конечно, новый образ жизни был для Елизаветы непривычен и поначалу причинял массу неудобств. Как организовать прием? Как управлять прислугой? Что говорить и как вести себя, чтобы тебя не сочли дурно воспитанной?
Эта наука не давалась Елизавете легко, тем более всегда находились «доброжелатели», стремящиеся свести все ее достижения к нулю. Но насмешки и пересуды не прошли даром. Дубровская приобрела уверенность в себе и была способна отразить любые нападки «друзей семьи». Удивительно, но в этой борьбе за собственное существование Елизавета не растеряла веру в добро и справедливость. А еще она любила мечтать…
Мечты не мешали Елизавете жить. Вот как сейчас, она вела автомобиль, уносясь мыслями в бездонное майское небо. Интересно, как воспримут ее новость домочадцы?
Она зайдет, небрежно бросит сумку на диван в гостиной, потом равнодушно зевнет:
– Подавайте ужин. Сегодня мне придется работать допоздна. Готовлюсь защищать Лещинского.
Или другой вариант.
Она выберет момент, когда все соберутся в столовой за вечерним чаем. Надкусив булочку, положит ее на тарелку почти нетронутой. Жестом подзовет домоправительницу.
– Капитолина! Проследи, чтобы меня не беспокоили журналисты. Видите ли, я защищаю Лещинского.
В общем, главное, создать видимость скуки. Этому есть свои причины. В последнее время ее профессиональная деятельность слишком часто становилась объектом семейных шуток и подколов, которые Лиза воспринимала весьма болезненно. «Милая, как твой иск об устранении препятствий пользования туалетом? Надеюсь, дело сдвинулось с мертвой точки?» – спрашивал супруг, отрывая глаза от утренней газеты. Ему вторила свекровь: «А заявление о передвижке собачьей будки на семьдесят сантиметров к юго-востоку, наконец, рассмотрели? Кстати, как поживает Тузик?» Можно подумать, что все адвокаты участвовали в процессах века, а ей, будто специально, доставались курьезные случаи.
