Тами Хоаг - Тонкая темная линия
- Домой? Но... Но, шериф, - Анни начала заикаться, - я же все видела. Я...
- Он тоже там присутствовал. - Ноблие указал на Фуркейда. - С тобой я поговорил, теперь собираюсь побеседовать с ним. Есть какие-то проблемы, Бруссар?
- Нет, сэр, - натянуто ответила Анни. Она посмотрела на Фуркейда, ей очень хотелось поймать его взгляд, увидеть... А что, собственно, она хотела увидеть? Анни и сама не знала этого.
Гас оперся руками на спинку свободного стула, ожидая, когда у него за спиной закроется дверь.
- Что вы можете сказать в свое оправдание, детектив? - наконец спросил шериф.
Ник смял окурок в пепельнице, услужливо пододвинутой ему Питром. А что ему было говорить? Он не мог объяснить свой поступок, мог только извиниться.
- Ничего, - ответил Фуркейд.
- Ни-че-го? - по слогам повторил Ноблие, словно ему встретилось незнакомое слово. - Посмотри на меня, Ник.
Фуркейд послушался и не знал, что лучше - ответить на разочарование во взгляде шерифа или не делать этого. Эмоции всегда доводили его до беды. Последний год своей жизни он изо всех сил старался держать их железной хваткой в самой глубине души. Сегодня вечером они выбрались на свободу, и вот вам результат.
- Я очень рисковал, принимая тебя на работу, - спокойно заговорил Гас. - Я сделал это, потому что знал твоего отца, и я перед ним в долгу. Я сделал это и потому, что поверил тебе, когда ты поведал об этой истории в Новом Орлеане. И мне казалось, что здесь ты сможешь отлично работать. И чем же ты отплатил мне? - Шериф повысил голос. - Ты испортил следствие и чуть не убил подозреваемого, так? Тебе лучше найти слова в свое оправдание, или, клянусь богом, я больше не буду за тебя заступаться! Зачем ты пошел к Ренару? Что ты вообще делал в той части города?
- Пил.
- Здорово! Отличный ответ. Ты выскочил из моего кабинета вне себя от ярости и пошел заливать горе спиртным! - Ноблие с грохотом придвинул стул к столу. - Как нам теперь с этим разбираться? Я могу сказать, что ты вел наружное наблюдение.
- Вы сказали журналистам, что сняли наблюдение.
- К черту прессу! Я сказал им то, что они хотели услышать. Если я скажу, что ты наблюдал за Ренаром, это оправдает твое пребывание там и покажет, что я полностью доверяю тебе. Но что произошло дальше? Он спровоцировал тебя?
- А какое это имеет значение? - спросил Ник. - Никому и дела нет, что Ренар убийца и суду следовало бы прокомпостировать ему билет в ад.
- Да, суду следовало бы, но судья этого не сделал. Потом Хантер Дэвидсон попытался его убить, но ты помешал ему. Выглядит все так, словно ты сам хотел с ним расправиться.
- Я знаю, как это выглядит.
- Это выглядит как нападение, и это еще самый простой вариант. Бруссар считает, что я должен отправить тебя за решетку.
Бруссар! Ник вскочил, гнев снова закипел в нем.
- И вы это сделаете? - спросил он.
- Нет, если меня не вынудят обстоятельства.
- Ренар выдвинет обвинения.
- Можешь держать пари на свои яйца, что он это непременно сделает. Гас потер лицо и про себя подумал, что лучше ему было заниматься геологией все эти годы. - Он же не какой-нибудь бомж, которого можно сунуть головой в толчок и выбить из него признание, зная, что никто не обратит внимания на его жалобы. Ренар завтра же заявит о нападении. - Шериф тяжело упал на стул. - И все-таки, мне бы очень хотелось, чтобы ты довел дело до конца и скормил его крокодилам.
- Ты что здесь все крутишься, Бруссар? - поинтересовался Родригес. Почти лысый, коренастый, он стоял за стойкой дежурного и с важным видом перебирал бумаги, словно его самого не выставили из комнаты для допросов.
Анни вызывающе посмотрела на сержанта.
- Я офицер, арестовавший Фуркейда. Я должна отправить арестованного в камеру, написать рапорт о задержании и предъявить доказательства.
Родригес фыркнул.
- Дорогуша, никто никого арестовывать не будет. Фуркейд сделал то, что всем хотелось сделать в этом округе.
- Последний раз, когда я заглядывала в уголовный кодекс, нападение на человека еще считалось противозаконным.
- Не было никакого нападения. Свершилось правосудие. Вот так-то.
- Точно, - вмешался Дега. - А ты только помешала, Бруссар. Почему ты не позволила ему довести дело до конца?
- Совершенно верно, - вмешался Питр, направляясь к ней и отстегивая от ремня наручники. - Вероятно, нам надо арестовать тебя, Бруссар, за препятствие правосудию.
- Воспрепятствование должностному лицу, находящемуся при исполнении обязанностей, - добавил Дега.
- Я полагаю, что в данном случае просто необходим личный досмотр, предложил Питр и взял Анни за локоть.
- Пошел ты к черту, Питр! - Она резко вырвалась. На лице Питра появилась похотливая улыбочка.
- С тобой куда угодно, ягодка!
- Ишь, тоже мне, губы раскатал!
- Шериф велел тебе отправляться домой, Бруссар, - вмешался Родригес. Ты не выполняешь приказ начальства. Хочешь, чтобы я составил рапорт?
Анни посмотрела на дверь комнаты для допросов, не зная, что предпринять. Правила диктовали одно, а шериф приказал совсем другое. Молодая женщина отдала бы что угодно, только б узнать, о чем шел разговор за этой закрытой дверью, но никто не собирался посвящать ее в подробности.
- Что ж, - неохотно согласилась Анни, - я займусь бумагами с утра.
Она направилась к выходу, чувствуя, как взгляды сослуживцев буквально жгут ей спину, ощущая их враждебность как нечто вполне осязаемое.
Влажный туман превратился в холодный, назойливый дождь. Анни натянула джинсовую куртку на голову и побежала к машине. Купленное ею шоколадное мороженое давно растаяло и растеклось липкой лужицей. Подходящий конец для подобного вечера.
Анни села за руль, пытаясь представить, что же будет завтра, но ей ничего не пришло в голову. У нее не было исходной точки для подобных размышлений. Она никогда еще не арестовывала коллегу-полицейского.
Пластмассовый крокодил, висящий на зеркале заднего вида, пялился на нее с насмешливой ухмылкой. Анни ткнула его указательным пальцем и смотрела, как игрушка заплясала на нитке. Она бросила взгляд на бумажный пакет, который засунула между сиденьями. Пакет, в котором было ее мороженое. Именно им она воспользовалась, чтобы взять окровавленные кожаные перчатки Фуркейда. Каждую перчатку следовало упаковать отдельно, но Анни использовала то, что оказалось у нее под рукой. Согласно инструкции она должна была сдать улики на хранение и проследить, чтобы их отправили в специальное помещение. Инстинкт подсказал ей, что не стоит сейчас возвращаться в участок с этим пакетом.
Но ведь она и так нарушила правила ради Фуркейда, пошла на уступки, чего никогда не допустила бы по отношению к любому другому человеку. Анни должна была бы вызвать патруль на место преступления, а она этого не сделала. Когда приехала "Скорая", она ничего не стала объяснять приехавшим медикам и отвезла проштрафившегося детектива в участок на своей собственной машине. Анни даже не стала сообщать о случившемся по радио в дежурную часть и никого не предупредила, потому что не хотела, чтобы ее слова услышали другие полицейские.
Анни нарушила должностные инструкции, потому что Фуркейд был копом, и все-таки именно она стала козлом отпущения. Коллеги теперь смотрели на нее так, словно на ее месте оказался враждебный чужак.
Она завела мотор и выехала со стоянки как раз в тот момент, когда на нее свернули две другие машины. Приехали помощники шерифа, которые должны были заступить на дежурство в полночь. Новость о поступке Фуркейда распространится со скоростью лесного пожара. Ее мир вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов. Все простое неожиданно стало сложным, все знакомое незнакомым, все светлое - темным. Анни посмотрела на дождь и вспомнила слова, которые ей прошептал Фуркейд: "Страна теней".
Улицы были пусты, и фонари казались ненужной роскошью. Большая часть из семи тысяч жителей Байу-Бро работала и в будние дни отправлялась спать рано, оставляя веселье на выходные.
Неоновая вывеска "Пиво Дикси" вспыхивала красным светом в окне ночного заведения в так называемой цветной части города. Анни свернула направо у полуразвалившейся заправочной станции, выглядевшей как нечто оставшееся после сурового апокалипсиса из фантастического фильма с ее разбросанными полуразвалившимися машинами и запчастями. Дома вдоль этой улицы выглядели немногим лучше. Жалкие одноэтажные домишки вырастали из земли на покосившихся кирпичных столбах. Они стояли плечом к плечу на крохотных участках земли величиной с почтовую марку.
Анни ехала все дальше на запад, и постепенно владения становились больше, дома приобретали более почтенный и современный вид. В этом районе жил Эй-Джей.
Могла ли Анни обратиться к нему, ведь он работал на окружного прокурора? Теоретически полицейские и прокуратура играли в одной команде на стороне правосудия, но на самом деле они больше враждовали, чем сотрудничали. Если Анни решится перепрыгнуть через голову Ноблие и перейти линию, отделяющую ведомство шерифа от офиса прокурора, ей придется дорого за это заплатить. И Ноблие, и ее коллеги сочтут это еще одним доказательством того, что помощник шерифа Бруссар играет против них.
