Игорь Середенко - Богомол
— Но ведь это здание наверняка заперто. Как же мы…
— За это не волнуйтесь. Здесь ни одна дверь не запирается, кроме тех, куда монахи-стражи не пускают. Однако площадь охраняется даже ночью, и поэтому нам придётся тайно, под покровом темноты, пробираться туда. Надеюсь, что у нас это получится, — в его глазах словно зажегся луч надежды. Правой рукой он искал курительную трубку, затем вспомнил, что её он оставил у сержанта.
— Скажите Матвеев, а вы и впрямь решили отложить свой отдых в горах ради такого приключения?
— Ну, во-первых, если эти погибшие монахи были убиты, то это мой долг, как полицейского.
— А, во-вторых?
— По правде говоря, мы не случайно оказались в этой деревушке.
— А я ведь догадывался, что вы меня водите за нос. И, что же вас привело туда? И, почему вы решили рассказать мне об этом сейчас?
— Дело в том, что вы должны знать правду, коль вы согласились помогать правосудию и даже рисковать своей жизнью вместе со мной. Однако, об этом ни слова больше.
— Я буду нем, как рыба. Да, и потом, с кем тут поговоришь. К тому же, я с детства мечтал стать сыщиком.
— Так вот Рахимов, я долгое время ловил серийных убийц, которые словно грибы появлялись в городах и сёлах в этом регионе. Но, увы, все мои усилия были напрасны.
— Неужели серийных убийц? Ну и ну, — удивился Рахимов. — И, почему же вы никого не поймали?
— Не совсем так. Мне удалось поймать некоторых, но они таинственным образом пропали. Их тела так и не были найдены, а последний и вовсе оказался мертвым. Его кто-то убил, прямо в тюрьме, убив при этом троих охранников стоящих на своем посту. Кто-то словно уничтожал их, заметая ловко следы преступления.
— Вам не удалось даже допросить никого из них?
— Дело не в этом. Все они утверждали, что будто ими управляет какая-то сила. Маньяки словно исчезали. Некоторые их преступления прекращались сами по себе. Возникали новые преступления.
— Странно, может их, совершали прежние убийцы.
— Нет. Как правило, почерк убийств маньяка одинаков. Прочитав архивы, я пришел к выводу, что аналогичные всплески убийств, совершаемые серийными убийцами, имели место и ранее. Они появляются каждые 36 лет, и таинственным образом прекращаются. Поэтому никто не смог поймать ни одного маньяка. Только мне удалось обезвредить, как я полагал, троих. Двое таинственным образом исчезло, а труп третьего мы обнаружили рано утром в камере, хорошо охраняемой тюрьмы, — Матвеев о чём-то задумался, посмотрел с волнением на часы. — Однако нам пора идти. Возьмите фонарик, без него мы будем слепы в этой ночной мгле.
* * *Чтобы не обнаружить себя, они не зажигали фонарик. Матвеев и Рахимов перешли площадь и добрались до здания, в которой располагалась библиотека. Полная луна была их спутником. Её жёлтовато-белые лучи лились на площадь, придавая ей серебристый оттенок.
— Какие красивые звезды, — шепотом сказал Рахимов, подняв голову. — Они кажутся такими красивыми и яркими. В городе такого не увидишь.
— Хорошо, что луна этой ночью не так высоко, а то бы мы были хорошо заметны, — сказал Матвеев.
Матвеев дотронулся до ручки и потянул ее на себя.
— Проклятие. Дверь заперта. Когда я поздно вечером выходил, я оставил ее приоткрытой.
— Значит, кто-то вернулся и закрыл её. Возможно, это охрана проверила, — сказал Рахимов.
— Хорошо, что освещение в монастыре не электрическое, а то бы здесь светлее было, и нас обнаружили, — сказал Матвеев.
— Что ж нам делать теперь? Возвращаться обратно? — произнёс расстроенный Рахимов.
— Ни в коем случае, — сказал Матвеев. — У меня есть отмычка. Я взял ее на всякий случай. И вот пригодилась.
Через пару минут в замке щелкнула пружина и дверь отворилась. Они оба вошли внутрь здания и беззвучно прикрыли дверь. Матвеев зажег фонарик. Они медленно шли вдоль стены, освещая силуэты стеллажей. Неожиданно Рахимов остановился.
— Посветите вот на эту стену, — произнес Рахимов.
Матвеев повернулся и осветил участок стены.
— Вы это видите? Здесь на стенах повсюду изображены какие-то монахи, — сказал Рахимов. — Это святые, а возможно бывшие настоятели монастыря.
— Идемте Рахимов, у нас мало времени. Дверь открыта, и охранники могут в любой момент вернуться, что бы проверить ее вновь.
Почти беззвучно они дошли до стеллажа у стены. Матвеев сдвинул с места какую-то книгу на второй полке, и вдруг, стеллаж зашевелился. Раздался тихий шорох, и открылась дверь в стене.
— Идемте Рахимов, — Матвеев посветил фонариком вниз по винтовой лестнице, которая под призрачным освещением, словно оскалила свои многочисленные серые зубы. — Здесь крутые ступеньки, ступайте осторожно.
Спустившись вниз, они оказались в подземелье.
— Чувствуете? Здесь какой-то особый запах, — сказал Рахимов. — Такой бывает глубоко под землей в горах.
— Я нашел керосиновую лампу, — сказал Матвеев. — Вот она в стене, в небольшом углублении, слева от вас. Подержите фонарик.
Матвеев достал зажигалку и зажег ею лампу. Стало немного светлее.
— Вот теперь гораздо лучше. Берите лампу, а я возьму фонарик, — сказал Матвеев.
Взяв фонарик у археолога, Матвеев пошел вперед. Лабиринт начал поворачивать то в одну сторону, то в другую, затем появились разветвления. Прохлада и сырость наполняли тёмные коридоры.
— Пойдем этим путём, — сказал Рахимов. — Будем держаться левой стороны. Если заблудимся, то всегда сможем вернуться обратно к выходу.
— Вам не кажется, что наш путь затянулся? — спросил Матвеев.
— Да, вы правы. Для погреба он слишком великоват. Это какое-то подземелье.
Рахимов остановился перед разветвлением и посветил на стену.
— Любопытно, — произнес Рахимов.
— О чем вы? — спросил Матвеев.
— Вот, смотрите, — Рахимов подошел ближе к стене, что бы осветить лучше.
На стене был изображен молящийся монах.
— Ещё один. Такие же изображения мы видели наверху, на стенах монастыря, — сказал Матвеев.
— Странно, зачем в погребе изображать молящихся монахов? — сказал Рахимов.
— Может быть, это не погреб вовсе. Этот туннель ведет глубоко в горы. Кажется ему нет конца, — сказал Матвеев.
— Иногда монахи роют такие подземелья для того, что бы иметь тайный выход из монастыря. Это делалось раньше, на случай осады. Вероятно, монастырь часто приходилось защищать. Теперь в этом нет нужды, — сказал Рахимов.
— Возможно, вы правы. Куда же ведет этот проход? — сказал Матвеев.
Неожиданно, в глубине туннеля едва послышался шорох.
— Вы слышали? Крысы, — спросил Матвеев.
— Да, как будто кто-то царапает каким-то металлическим предметом, — сказал Рахимов.
Они оба пошли на звук шума. Не прошло и минуты, как звук усилился.
— Мы уже близко. Это где-то здесь, — сказал Матвеев, его волнения перешли в уверенность.
Они пошли по одному из ветвлений в тоннеле, из которого раздавался скрежет металла. Вскоре они вышли в небольшое помещение. Подземная комната осветилась фонариком и лампой. С левой стороны они увидели небольшую клетку, отбрасывающую полосатые тени от фонарика и лампы. В ней сидел бородатый, сутулый мужчина. Перепутанные локоны его темных волос доставали до плечей. Опущенное лицо трудно было разглядеть. Незнакомец держал дрожащей рукой металлическую кружку и судорожно постукивал ею по решетке.
— Эй, в камере! — крикнул Матвеев. — Кто вы?
Мужчина не шелохнулся. Его глаза были пустынными, они не реагировали ни на движение, ни на свет. Казалось, что незнакомец не замечал появившихся людей. Матвеев дотронулся до его плеча.
— Кто вы? — повторил он твердо свой вопрос.
Вдруг, незнакомец поднял голову и посмотрел на Матвеева.
— Дайте мне воды. Я хочу пить, — тяжелым голосом, с хрипом внезапно произнес незнакомец, по-видимому, в горле у него давно не было воды, его губы местами покрылись чудовищными трещинами.
— Здесь есть небольшой бочонок, — произнес Рахимов, — на вкус — вода.
Он подошел к незнакомцу, осторожно взял у него кружку и наполнил ее водой из бочонка. Затем вернулся и отдал ее незнакомцу. Тот жадно, захлебываясь в две секунды опорожнил её.
— Дайте еще. Прошу вас, — задыхаясь, жалобно произнес незнакомец.
Рахимов хотел было налить еще одну кружку, но Матвеев остановил его рукой. Он забрал кружку у Рахимова.
— Постой, пусть ответит сначала на некоторые вопросы, — сказал Матвеев.
— Это идея, — согласился Рахимов.
— Итак, — обратился Матвеев к незнакомцу. — Кто вы? Как вас зовут?
Незнакомец сел на небольшой деревянный стул и свесил голову.
— Если я скажу, то вы дадите мне пить? — сухо произнес незнакомец и, поперхнувшись, начал он начал тяжело кашлять. Приступ кашля буквально разрывал его горло.
