Мэри Стюарт - Это странное волшебство
«Вы хорошо его знали?»
«Он был моим другом».
Лицо его закрылось, будто он все сказал. А наверное, так и было. «Извините».
Какое-то время мы шли в тишине по пустынным аллеям, мелькали только тощие кошки, и пели птички на стенах. Тут и там между домами росли из земли ярко освещенные солнцем камни, пыльные котята запекали себя среди бархатцев и ноготков, старухи выглядывали из темных дверей. Шаги эхом отражались от стен, а с главной улицы разговоры и смех доносились, как рев отдаленной горной реки. Скоро дорога расширилась, широкий пролет ступеней провел нас мимо церковной стены прямо на площадь у порта, где я оставила «фиат» Фил. Здесь тоже толпился народ, но уже маленькими кучками, целеустремленно отыскивающими транспорт домой или полдневную еду. Никто не обращал на нас внимания.
Адони, очевидно, знал машину, уверенно к ней пропихался и протянул руку за ключами. Безвольно, почти как Миранда, которая до сих пор не произнесла ни слова, я ему их вручила. Он открыл двери, направил Миранду на заднее сиденье. Она влезла со склоненной головой и устроилась в уголке. Мне стало интересно и забавно, этот талантливый юноша что ли собирается везти нас обоих домой? А как бы отнеслась к этому Фил? Но он не сделал такой попытки.
Пустил меня на место водителя, закрыл дверь и устроился рядом. «Привыкли к нашему движению?»
«Да». Если он имел в виду обыкновение ездить по правой стороне, то я это усвоила. А что касается движения, на Корфу его практически не было. Если за обычное путешествие я встречала один грузовик и полдюжины осликов, то это было уже очень много. Но сегодня на бульваре у залива было много народу. Наверное, поэтому Адони молчал, пока мы пробирались на северную дорогу. Крутой нескладный поворот, а потом прямо между стенами багряника и асфодели. Дорогу немного попортили зимние дожди, так что я ехала медленно, а третья передача тарахтит. Под прикрытием шума я тихо спросила Адони: «Миранда с матерью смогут себя содержать теперь, когда Спиро нет?»
«О них позаботятся», – сказал он однозначно и с полной уверенностью.
Я удивилась и заинтересовалась. Если Годфри Мэннинг сделал предложение, он бы наверняка рассказал Филлиде. К тому же, что бы он ни решил дать сейчас, вряд ли он посчитает, что обязан делать это постоянно. Если семью обеспечит Джулиан Гэйл, значит, Филлида не ошиблась насчет близнецов. Я была бы просто ненормальная, если бы не попыталась выяснить. «Рада слышать. Не знала, что у них есть родственники».
«Есть, конечно, сэр Гэйл, но я не имел в виду его или Макса. Я хотел сказать, что сам за ними присмотрю».
«Вы?»
Он кивнул и глянул через плечо на Миранду. Я видела ее в зеркало, она не обращала внимания на наш тихий английский разговор, да мы и слишком быстро для нее говорили. Она смотрела в окно и была где-то далеко. Адони наклонился и положил палец на кнопку радио, греческие и итальянские машины без музыки не ездят. «Разрешите?»
«Конечно».
Резко замычал какой-то поп-певец с афинского радио. Адони тихо произнес: «Я женюсь на ней. Приданого нет, но это не важно. Спиро был моим другом, и существуют человеческие обязательства. Он экономил для нее, но теперь, когда он умер, эти деньги нужны ее матери, и я не могу их взять».
В старом греческом свадебном контракте девушка приносила богатство и землю, а юноша только мужество, и это считалось хорошим обменом. Урожай на дочерей мог довести семью до нищенства, Миранда в таких обстоятельства вряд ли могла надеяться выйти замуж. И этот прекрасный парень, которого с восторгом приняла бы любая семья, предлагает контракт, обеспечивает весь капитал. В его мужских достоинствах сомневаться невозможно, у него хорошая работа в стране, где почти нет рабочих мест, и, если я хоть чуть-чуть разбираюсь в людях, он ее не потеряет. Красивый Адони был бы достойным ответом на любую молитву. Он это, конечно, знал, отнюдь не дурак, но чувствовал себя обязанным мертвому другу и, судя по всему, выполнит свой долг до конца, эффективно и ко всеобщему удовлетворению, не только Мирандиному. И кроме того (прозаически подумала я), Лео, надо полагать, подарит замечательный свадебный подарок.
«Конечно, – добавил Адони, – сэр Гэйл может дать ей приданое, не знаю. Но это не меняет дела, я возьму ее. Я еще ей не сказал, но позже, когда будет удобно, скажу сэру Гэйлу, и он все организует».
«Я… Конечно. Надеюсь, вы будете очень счастливы».
«Спасибо».
«Сэр Джулиан… чувствует себя за них ответственным, Да?»
«Он крестный отец близнецов. У вас в Англии, кажется, это тоже есть, но не совсем так. В Греции крестный отец, koumbaros, играет большую роль в жизни ребенка, часто он важнее отца, и именно он организует свадебный контракт».
«Понятно. – Вот как все просто. – Я знала, что сэр Джулиан знаком с семьей много лет и крестил детей, но не догадывалась, что… Что он за них отвечает. Несчастье было для него, наверное, ужасным шоком. Как он?»
«Все в порядке. Встречали его, мисс Веринг?»
«Нет, мне казалось, он ни с кем не видится».
«Он действительно не слишком много выходит, это правда, но с лета у него были посетители. Но Макса вы видели, да?»
«Да». Ничто в его голосе не выдавало, знал ли он что-нибудь о нашей встрече. Но раз он называет его просто по имени, отношения, значит, достаточно неформальные, чтобы он знал, что именно произошло. В любом случае, это именно он сбрасывает посетителей со скалы. Несомненно, он все об этом слышал. А может, у него даже есть приказы, что делать, если опять припрется мисс Люси Веринг… Я сказала деревянным голосом: «Я так поняла, что он тоже ни с кем не общается».
«Это зависит… – ответил Адони жизнерадостно. Он вытащил откуда-то тряпку и начал вытирать стекло. – Не то, чтобы это помогало от насекомых, которые налипают на стекло снаружи. Мы почти приехали, может, остановитесь, чтобы я их убрал?»
«Они мне не мешают, спасибо».
Разговор, значит, окончен. В любом случае Миранда начала возвращаться к жизни. Сиденье под ней заскрипело, в зеркало я увидела, что она опять подняла платок и смотрела в затылок Адони. Что-то в выражении ее лица указывало, что их брак будет удачным.
Я сказала тоном человека, который переводит разговор на нейтральную тему: «Вы когда-нибудь ходите на охоту?»
Не обманула, засмеялся. «Все еще ищете своего преступника? Думаю, вы ошиблись, ни один грек в дельфина не выстрелит. Я тоже моряк, все корфиоты моряки, а дельфин приносит хорошую погоду. У нас даже бывает „дельфинья погода“ – летом, когда дельфины плывут рядом с лодками. Нет, я стреляю только в людей».
«В людей?!»
«Пошутил. Приехали. Спасибо, что подвезли. Отведу Миранду к матери, а потом обещал вернуться в Кастелло. Макс хочет днем уйти. Может, там скоро и увидимся».
«Спасибо, но… Вряд ли».
«Очень жаль. Пока вы здесь, нужно посмотреть на апельсиновые плантации, это что-то необыкновенное. Слышали про миниатюрные деревья? Очень хороши. – Быстрая улыбка. – С удовольствием бы вам их показал».
«Может, когда-нибудь».
«Надеюсь. Пошли, Миранда».
Заводя мотор, я увидела, как он вводит девушку в дверь дома ее матери, будто в свой. Я почувствовала острую, определенно крайне примитивную зависть к женщинам, у которых проблемы просто забирают из рук и решают, хотят они того или нет, независимой эмансипированной ногой нажала на педаль и покатилась по кочкам вниз к повороту на виллу Форли. По крайней мере, раз Макса Гэйла не будет, днем поплаваю спокойно.
Купаться я отправилась после чая, когда тепло начало спадать и скала уронила тень на песок. Потом я оделась, подняла полотенце и медленно пошла вверх по тропинке.
На поляне у озера я остановилась отдышаться. Журчал прохладный ручей, золотой свет прорывался через листья молодых дубов. Где-то пела одна-единственная птица. Лес затих, растянулся, прикрылся тенью от жары. Ятрышник и маргаритки у воды. Синяя синица пролетела в страшной спешке, явно набив полный рот насекомых для своего семейства.
Вдруг раздался крик, птичий крик ужаса, и быстрое, как автоматная очередь, синичье тарахтение взволнованной родительницы. К суматохе присоединились другие пернатые. Вопли разносились по мирному лесу. Я бросила полотенце на траву и понеслась на шум. Синие синицы-родители встретили меня, почти терлись об меня крыльями, пока я бежала до поляны с тонкой травой и ирисами, где происходила трагедия.
Не так-то просто было ее заметить. Сначала я обнаружила восхитительного белого персидского кота, который грациозно приготовился к прыжку, хвост мотался туда и сюда в скудной траве. В двух ярдах от его носа дико вопил не способный сдвинуться с места синичонок. Родители ругались, а кот не обращал на них ни малейшего внимания. Я сделала единственно возможную вещь. Прыгнула на аристократическое животное, как вратарь, схватила за туловище и прижала. Синицы пронеслись мимо, прошуршав крыльями по моим рукам. Маленький застыл и даже не пищал.
