Антон Антонов - Степень свободы
А еще Ира не любила бросать начатое дело, не доведя его до конца.
«Плевать, — решила она после короткого раздумья. — Никакого заявления подавать не буду. Свободного времени полно, и отчитываться перед редактором о формах своего активного отдыха я не обязана».
Таким образом, вопрос о том, продолжать расследование или нет, был снят с повестки дня. Ира твердо решила продолжать. И проблема состояла только в одном — с чего начать.
Проникнуть на территорию, окруженную непреодолимым забором и защищенную хитрой системой сигнализации, не представлялось возможным. Позже можно будет попробовать, но для этого необходима дополнительная информация. А где ее взять?
Сотрудники «Молодого Петербурга» постарались на совесть и собрали о фирме «Плутон» и о стройке на месте бывшей Бригантины всю информацию, какую только смогли. Больше выжать из официальных и неофициальных структур невозможно. Особенно если Ирина будет действовать в частном порядке, без поддержки редакции.
А та информация, которая уже имеется, ровным счетом ничего не говорит о характере строительства, о системе охраны и о том, что за тайна скрывается за этим проклятым бетонным забором с колючей проволокой наверху.
Нужны новые сведения, а взять их неоткуда. Они тоже как будто скрыты за таким же забором, к которому не подступиться ни с какой стороны.
Обидно — хоть плачь.
Полутруп при отсутствии целого
— И правда кровь, — сказал усатый сержант, склонившись над бурым пятном на линолеуме. — Надо опергруппу вызывать.
— Не факт, — возразил напарник. — Вон, у хозяина вся морда разбита. Может, это из него вытекло.
Гражданин Мещеряков, находящийся в тяжелой стадии алкогольного опьянения, действительно был изукрашен следами регулярного мордобоя — от застарелых и до вполне свежих.
— Ты его не бил? — поинтересовался сержант у стоящего чуть поодаль Серафима.
— Нет, — испуганно ответил юноша и сильно покраснел. — Он сам упал.
— Да ты не тушуйся так. Девчонка, говоришь, пропала?
— Да. Ее уже второй день нет. Я ее последний раз видел на выпускном вечере в субботу. А потом звонил ей вчера и сегодня. А ее не было.
— А у вас, значит, с ней любовь? — то ли спросил, то ли просто констатировал сержант.
— Серафим покраснел еще сильнее. Потом ответил еле слышно:
— У меня к ней… А она… Но это неважно. Она пропала. А тут кровь. Неужели это он ее убил?! Он ведь мог. Пьяницы — они на все способны.
— Ладно, успокойся. Сейчас вызовем опергруппу. Ребята у нас толковые, все проверят. И девчонку твою найдут.
Сержант выпроводил Серафима из квартиры, попросив подождать на улице и встретить опергруппу. Потом пригляделся к спящему Мещерякову, зачем-то потрогал его черную грязную футболку и сказал:
— Не, парень волну гонит. Никакое это не убийство. Пятно на полу вытереть — раз плюнуть. Не может такого быть, чтоб он труп спрятал, а кровь не стер. И на футболке тоже кровь — а мог бы и ее выкинуть вместе с трупом.
— Оперов все равно надо вызвать. С нас же спросят. Если пацан не врет, то девчонка все-таки пропала. А это уже не наша компетенция, — ввернул он умное слово.
Сержант позвонил в РУВД. Опергруппу в полном составе он вызывать не стал — просто попросил кого-нибудь из угрозыска подъехать разобраться на месте.
Приехали Мышкин и стажер Гольцов.
— Труп? — спросил стажер у сержанта, указывая рукой на прислоненного к стене Мещерякова.
— Где труп? — внезапно спросил Мещеряков, с трудом ворочая языком, после чего завалился на бок и снова уснул.
— Не, этот живой, — сделал вывод Мышкин и приказал сержанту: — Докладывай.
Сержант доложил.
— Ясненько, — кивнул опер. — Этого отвезешь в отдел и сдашь по принадлежности для приведения в надлежащее состояние Короче, чтобы можно было допрашивать.
— В вытрезвитель его что ли? — счел нужным уточнить сержант.
— Нет, лучше в изолятор. Когда придет в себя, я с ним поговорю. Про дочку, про кровь, про антиобщественный образ жизни. И про футболку заодно. Тут ведь разные мнения могут быть. Он мог подолом разбитую морду вытирать, а мог, к примеру, ножик.
При этих словах Серафим, вернувшийся в квартиру Мещеряковых после приезда оперов, страшно побледнел, задрожал и вдруг заплакал, истерически подвывая и всхлипывая.
— Дай воды человеку, — бросил Мышкин Гольцову и вышел на лестницу.
Автовский потрошитель и другие добрые люди
Заявление об исчезновении Вероники Сиверцевой лежало в Петроградском районном управлении внутренних дел. Лежало без движения, поскольку ее было некогда и некому. Правда мамаша ее названивала по десять раз на дню и угрожала всевозможными карами, земными и небесными.
Маму пропавшей девочки можно понять, однако сотрудники РУВД (которых одолевала жара, кадровый некомплект, рост преступности и в частности банда малолетних угонщиков автотранспорта, ни одного из которых нельзя было привлечь к ответственности, поскольку им еще не исполнилось не только шестнадцати, но даже четырнадцати лет) выносили общение со Светланой Сергеевной с трудом. Она и в обычном состоянии была человеком тяжелым, а уж теперь — и подавно.
По большому счету оперов и пэпээсов Петроградской стороны интересовало в этом деле только одно — чтобы исчезновение Вероники не оказалось началом серии убийств. Все, что угодно — загул с друзьями, побег с мужчиной, несчастный случай, самоубийство, убийство по пьяни — лишь бы только не маньяк.
Зимой и ранней весной в Автове орудовал маньяк — и тамошние милиционеры до сих пор не могут вспоминать этот период без содрогания. В конце концов его убили — совершенно случайно. Уверовав в свою неуязвимость, безумный убийца, охотившийся на девушек и женщин от десяти до тридцати лет, утратил осторожность, и его засекли какие-то мужики, зашедшие по естественной надобности на стройку, где маньяк собирался заняться очередной жертвой. Его окружили с трех сторон, и он не мог убежать. Но взять его живым тоже не удалось. Мужики утверждали потом, что он так сопротивлялся, что им пришлось забить его кирпичами насмерть. Но вполне возможно, что ребята — простые работяги, к тому же под хмельком — просто переборщили, увидев, что маньяк уже успел сделать с девчонкой лет тринадцати. Так или иначе, их действия признали правомерными, маньяка похоронили, и милиция смогла вздохнуть с облегчением. А многих девушек, пропавших в тот период в Автове, так и не нашли, ни живых, ни мертвых. «Автовский потрошитель» умел хорошо прятать трупы.
А между тем на Петроградке Вероника Сиверцева была не единственной девушкой, пропавшей за последние недели. Однако число исчезновений не слишком выходило за рамки обычной нормы, и в РУВД старались не думать, что это может быть серия. Тем более, что одна из девчонок, пропавших в июне, недавно вернулась домой, а еще одну видели танцующей и поющей мантры на Невском проспекте в компании кришнаитов.
Тем временем в Приморском районе было зарегистрировано заявление об исчезновении Анастасии Мещеряковой, и здесь дело двигалось живее, потому что имело место пусть и слабое, но все-таки подозрение на убийство. Однако от того, что оперуполномоченный угрозыска Алексей Мышкин послал стажера Гольцова опрашивать Настиных одноклассников о том, когда они видели пропавшую в последний раз, большого толку не было.
Открылась лишь маленькая деталь. На вечере в школе помимо танцев было большое угощение и некий на редкость уклюжий юноша умудрился уронить пирожное прямо Насте на платье. Она, естественно, побежала переодеваться, никому ничего не сказав. Очевидно, Настя надеялась успеть к окончанию бала, чтобы отправиться гулять вместе со всеми. Однако больше ее никто не видел, но и внимания на ее отсутствие никто не обратил.
Протрезвевший в камере Настин папа так и не смог вспомнить, возвращалась ли досчь домой в ночь с субботы на воскресенье. Он однозначно утверждал, что не убивал ее, однако затруднялся сказать, когда видел Настю в последний раз.
Таким образом, Настя пропала то ли по пути из школы домой, то ли из дома обратно в школу. И если ее отец говорит правду, и он действительно не убивал дочь, то где ее искать теперь — совершенно непонятно.
Но так или иначе, ее судьбой милиция занялась вплотную.
А вот Наташу Иванову и Таню Лебедянскую никто вообще не искал. Наташины родители давно отвыкли волноваться по поводу длительного отсутствия дочери, а у Тани вообще не было в Питере ни родственников, ни таких друзей, которые кинулись бы разыскивать ее, не застав однажды дома.
Таня свободная женщина — где хочет, там и ночует.
Она-то уже давно не девочка.
Сандра
Вероника так и не смогла ни о чем расспросить соседку по камере. Она не спала всю ночь, и, несмотря на потрясение, а может быть, благодаря ему, вскоре после наказания бичом провалилась в сон, а вторая девушка проснулась как раз полчаса спустя. Она долго не могла понять, где находится и почему у нее на глазах повязка, а на шее — ошейник с цепью. В панике девушка стала кричать, сорвала повязку и ошейник и заколотила в двери руками и ногами. Вика проснулась, но не успела ничего сказать или сделать. Свет снова зажегся, дверь открылась и соседку выволокли из камеры.
