Елена Арсеньева - Ключ к сердцу императрицы
Впрочем, Лидия понимала, что безопасность эта длится лишь до поры до времени. Солдаты, конечно, оголодали без женщин, повальное насилие — самая обыкновенная вещь в захваченных городах. Vae, так сказать, victris, горе побежденным… Ей нужно спасаться, и как можно скорей. Нужно вернуться в тот двор, где находится подвал, в глубине которого кроется дверь, ведущая назад, домой, в свое время. Но сначала — переодеться.
Какое-то чудовищное вожделение вызывал ее нарочито скромный наряд у французов! Может, потому, что очень отличался от тех, в которых в основном ходили другие женщины? И французы, кои во все времена были падки до женских платьев, усмотрели в нем особую элегантность будущего?
Да нет, вряд ли стоит обольщаться: все дело в том, что одежда Лидии напомнила солдату монашескую одежду. Так сказать, оговорка по Фрейду: видимо, он всю жизнь мечтал обладать монахиней, вот Лидия и попалась под горячую руку.
Нет, надо переодеться во что бы то ни стало. Но где бы взять новое платье? Да ладно, пусть оно будет даже и не новое, Лидии главное выбраться сейчас из этих картофельных будыльев, миновать проулок и выйти на улицу, которая идет от Красной площади. Какая это улица? Вроде бы в наше время ее уже нет… Но это не суть важно, о том, что есть и чего нет в нашем времени, Лидия подумает потом, когда туда вернется, в это самое свое время.
Так, переодеться, переодеться… Ну, среди изрытых грядок одежды не найдешь, нужно выбраться тайком на улицу, там валялись кучи разбросанного барахла, вряд ли его уже все подобрали. Хорошо бы найти что-то вроде такого широкого женского плаща, который называли епанчой. Тогда можно будет не переодеваться вовсе.
Глава 4. Новые наряды
Лидия снова перевалилась через плетень и осторожно двинулась вперед, в проулок. Смеркалось, и дымная завеса постепенно принимала тускло-синий оттенок.
Ого, надо поторопиться. В темноте не так-то просто будет найти нужный подвал, а в подвале без света вообще не разберешься. Задерживаться же в этом невероятном приключении до утра Лидия никак не собиралась. На улице ночевать, что ли? В сентябре ночи холодны, даже если дни теплы. К тому же, насколько она помнила из фантастических книжек, соотношение времени в мире прошлого и будущего совсем не всегда совпадает. Вот смех-то будет, если за тот час-другой, что Лидия шляется по Москве 12-го года, дома пройдет, к примеру, два года, и она заявится — куда? Ни квартиры, ни работы, числится в пропавших без вести, родители все глаза выплакали, немногочисленные подруги периодически собираются, чтобы помянуть ее незлым, тихим словом (еще не факт, между прочим, что незлым!), а первый клиент «Ключа от тайны» господин Рощин давно списал на форс-мажорные обстоятельства потерю тысячи евро в рублевом эквиваленте…
Паника охватила Лидию, как пожар — сухую березку. Она кинулась со всех ног, решив положиться на судьбу и не тратить времени на поиски подходящего костюма, однако через несколько шагов чуть не упала, налетев на какой-то пухлый узел. Наверное, его кто-то обронил, в панике покидая Москву. Или с воза он свалился.
Лидия увидела торчащий из узла краешек чего-то синего, бархатного и не смогла совладать с любопытством, развязала узел.
Вот те на… Да ведь это женская одежда! Платье синего бархата с длинными рукавами, стиль… как же это называлось, тюник, что ли, под грудью перехвачено, вниз мягко расширяется. Еще платье такого же фасона — бледно-голубое, легкое, чуть ли не газовое, на зеленом плотном шелковом чехле. Удивительный цвет получается от сочетания голубого и зеленого… Рукавчики сверху буф, ниже, к кисти, мягко сужаются. Это платье очень нарядное, может быть, даже бальное. Шелковые и бархатные туфельки с лентами, очень напоминающие балетные, только без пуантов, под цвет платьям. Сорочки — две. Панталоны, чулки… с ума сойти!
На мгновение забыв обо всех опасностях, Лидия разглядывала одежду и белье с острым любопытством. Отчего-то раньше она думала, что панталоны должны быть очень громоздки и нелепы, чулки — грубы, а из всех швов платьев непременно торчат булавки, которые там оставляют нерадивые портнихи, чтобы мгновенно подколоть платье прямо по фигуре дамы, ежели дурно сидит.
Насчет грубости шитья — это, конечно, отголосок былых времен, когда в магазинах продавался несусветный «Мосшвейпром» и столь же несусветный «Скороход». Однако все, что держала сейчас в руках Лидия, отличалось превосходным качеством и сшито было с превеликим тщанием. Ну как тут не скажешь — ручная работа! Дореволюционная!
Столь же очаровательна оказалась черная суконная епанча — во всяком случае, Лидия решила, что плащ, в который завернуты вещи, должен называться именно так.
Лидия понюхала одежду и белье. Все было безукоризненно чистым, чужим телом не пахло, только едва заметно — цветущей липой. Очень может быть, что саше, которыми были переложены эти вещи, наполнили не лавандой, как это часто водилось в старину (запах лаванды Лидия недолюбливала), а сухими цветками липы. Почему-то принято считать, что их только при простуде заваривать надо, а между тем саше с ними получаются удивительно благоуханные!
Лидия стояла в сгущающихся сумерках, перебирая вещи и вдыхая тонкий аромат, и не могла сдвинуться с места, не могла одолеть искушения померить новые наряды. Конечно, надо спешить… Но эти вещи не просто так оказались валяющимися на дороге именно тогда, когда Лидия хотела во что-то переодеться. Их словно бы подкинула сама Судьба, которая все-таки заботилась о Лидии, хотя забросила ее невесть куда одну-одинешеньку, без копейки денег, даже без мобильного телефона!
С другой стороны, куда бы Лидия по этому мобильному звонила? Вот уж чего точно не было в Москве 1812 года, так это сотовой связи. А вдруг да и сработал бы телефончик для соединения с годом, из коего явилась?! И г-н Рощин получил бы эсэмэску от Лидии Александровны Дуглас: «Привет из плюсквамперфекта образца 1812 года! Иду по следу вашего предка!»
Ну и что? Пожал бы плечами, счел, что она спятила или шутит так глупо, вот и все…
Тем паче что ни по какому следу Лидия не идет. И не до следов ей, если честно. Не до расследований! Нет, конечно, если бы она точно знала, что вот в таком-то доме найдет Алексея Рощина или Ирину Михайловну, она бы туда, очень может быть, и сходила. Только глупости это. Алексей, конечно, сейчас в действующей армии, Ирина отсиживается в каком-нибудь тульском или владимирском имении… Нет, никакой сыскной азарт Лидией совершенно не владеет. Не такая уж она авантюристка, оказывается. Она обыкновенная трусиха. А любой другой человек на ее месте был бы просто счастлив выпавшей удачей и как следует обшарил бы окрестности времени, в которое ненароком попал. Еще и сувенирчик бы привез — на память о невероятном путешествии.
Нет, с сувенирчиками надо быть поосторожней. Есть очень страшный рассказ Брэдбери и еще более страшный фильм по этому рассказу — «И грянул гром». Там всего лишь бабочку какой-то хронотурист раздавил в юрском периоде — и все, мир накрылся! А возьмешь в качестве сувенира, скажем, акварельный портрет Алексея Рощина — и…
Глупости, лучше не думать об этой ерунде, тем паче что до самого Алексея Рощина, а также до его акварельного портрета Лидии вовеки не добраться. И еще неизвестно, существует ли вообще его акварельный портрет. Сам-то Алексей Рощин где-то живет, конечно, а может, и не живет, может, уже нашел свою Судьбу на поле Бородинском, вернее, Судьба его нашла…
Размышляя таким образом, Лидия как-то отвлеклась от окружающей реальности. С женщинами это частенько случается, когда в руки им попадается интересненькая тряпочка. Вот и Лидия даже не заметила, как и когда успела совлечь с себя собственную одежду и бельишко и надеть батистовые панталоны, такую же сорочку, сверху платье, подвязать ленты под грудью (бюстгальтеров в ту пору не носили, свой она почему-то тоже сняла, какого-нибудь завалящего корсета в узле не обнаружилось, а впрочем, с грудью у нее все было в порядке, еще не имелось оснований на сей счет беспокоиться, и бюстгальтер исполнял при ней роль скорее декоративную, нежели сколько-нибудь функциональную) и натянуть чулки с подвязками — ужасно неудобная штука, точно сваливаться будут… судя по дореволюционным романам, особенно французским, дамы сплошь и рядом останавливались, чтобы приподнять юбку и поправить подвязку, причем это не считалось чем-то неприличным, хотя и весьма восторгало окружающих мужчин.
Одежда, насколько Лидия могла судить, сидела на ней превосходно — оставалось только остро жалеть, что нет зеркала, в котором можно увидеть себя à la 1812 год.
С обувью оказалось сложнее. Бархатные черные и шелковые голубые башмачки непременно должны были порваться через десять шагов по той пересеченной местности, которую представлял собой незамощенный проулок. Поэтому Лидия натянула на тонкие, сплетенные из невесомого шелка чулки свои туфли, благо они были из тонкой кожи, без каблука (типичные «балетки») и не слишком-то выбивались из общего стиля. А все остальное аккуратно связала в епанчу (на улице было еще тепло, несмотря на то что вечер наступал семимильными шагами) и прижала узелок к боку. Показалось, что-то звякнуло о камень, когда она складывала свою одежду. Может быть, выпало что-то из кармана юбки? Да ничего там не было, она вообще в карманах ничего никогда не носила, так что, наверное, и впрямь показалось, решила Лидия — и пошла по улице, чувствуя себя в этой диковинной одежде невыносимо странно… а впрочем, нынче все состояло из странностей, пора уже было привыкнуть.
