Сергей Волгин - Лейтенант милиции Вязов. Книга первая
— А кто это в соломенной шляпе зашел после драки в пивную и разговаривал с вами?.- спросил Вязов, придавая голосу оттенок не особенной заинтересованности, и тут же заметил, как щеки мальчика порозовели.
Костя переложил книги из одной руки в другую и пошел еще медленнее, мысленно ругая себя за то, что начал разговор с обмана. Виктор дрался, и надо было так и сказать. Кого он защищает? Алексея?.. Пусть выкручивается. От этого лейтенанта, если уж сам майор его называет Шерлоком Холмсом, все равно ничего не скроешь.
— Это был мой брат, — сказал он смело и поднял голову.
— Посидим немножко? У тебя время есть? — спросил Вязов.
— Ладно, — согласился Костя, и они повернули к маленькому скверу, в котором под деревьями стояли скамейки. Выбрав одну из них возле клумбы, в тени, они сели и чуточку помолчали, оглядывая деревья и вдыхая лесной, пахнущий мокрой травой и горьковатой корой тополей, воздух.
— Как учишься? — спросил Вязов для того, чтобы снова начать разговор.
— Ничего, — стереотипно ответил Костя.
— Пятерки-то есть?
— У меня, кроме пятерок, отметок нет, — с гордостью сказал Костя.
— А живешь как? Я что-то не пойму твоих родителей, — заметил Вязов, ласково взглянув на паренька.
Костя встретил взгляд лейтенанта и вспомнил отца: у него были такие же черные и смелые глаза и вокруг них вот так же паутинками расходились морщинки. Прижимая к коленям вспотевшими ладонями книги, Костя ответил тихо и грустно:
— Я их и сам не понимаю. — И неожиданно признался:- Уходить я от них хочу.
— Что так? — искренне удивился Вязов и попросил сочувственно:-Расскажи о себе.
Ни с кем и никогда не разговаривал Костя так откровенно, как на этот раз с Вязовым. Даже Вере рассказывал меньше. Видно, мягкое, еще детское, сердце его почуяло, что он нашел внимательного, чуткого человека, с которым можно посоветоваться, и раскрылся доверчиво, просто. Рассказал он о жизни в деревне, об эвакуации, о гибели матери и о том, как попал к Стариновым.
С возмущением говорил он о брате Алексее и о слепой тетке Марии.
— Живут они скрытно, как воры, — сказал Костя, — и я до сих пор не знаю, откуда они, есть ли у них родные. Живут грязно, даже белье месяцами не стирают.
— А зачем Алексей приходил под праздник к вам ночыо? — спросил Вязов.
Костя с любопытством посмотрел на лейтенанта.
— Не знаю, — покачал он головой. — Я слышал только, как Алексей крикнул: «Идите вы к черту!»- и как хлопнул дверью.
— Вот что, Костя, — предложил Вязов дружески, — заходи ты ко мне. Живу я один, комната у меня большая, в кухне водопровод, чаю кипяти сколько хочешь. — И, подумав, сказал тише:-А если вздумаешь уходить от них… то моя квартира в твоем полном распоряжении.
— Спасибо, — поблагодарил Костя смущенно.
— Заживем мы два холостяка, вечеринки будем устраивать с девушками… — заговорил было Вязов, но вдруг вздохнул и добавил серьезно:- Я шучу, конечно. У меня жизнь тоже сложилась несладко; если придешь — расскажу. Со стороны люди иногда кажутся не такими, какие они есть на самом деле, — продолжал Вязов. — Копнешь и увидишь совсем другое — грязь или чистоту, геройство или трусость. Я не доверяю первому впечатлению. И профессию я избрал очень трудную.
«Почему Виктор говорил, что, слушая лейтенанта, насмеешься до упаду?»- с удивлением думал Костя, прощаясь с Вязовым.
Через минуту Вязов шагал в противоположную сторону и размышлял: странная эта семья Стариновых, подозрительная. Если ею подробно заняться, то… Прошлой ночью он повторил азбуку слепых и сейчас решил произвести маленький эксперимент.
На базаре, возле ларьков толпились женщины с корзинками, сумками и кошелками. На прилавках кучами были насыпаны картошка, морковь, лук, сушеный урюк, вишня, кишмиш; в стороне, слева, над одноэтажными домами, выделялись ажурные ворота большого завода. У забора, недалеко от ворот, Вязов увидел Марию. Слепая сидела на складном стульчике, держала на коленях раскрытую книгу. Женщина была повязана белым платком, из-под которого выбивались пряди плохо расчесанных волос. Вязов видел, как к ней быстро подошел старший лейтенант Поклонов, присел, что-то сказал и так же быстро отошел. Вязов не заметил, как Поклонов спрятал в карман двадцатипятирублевую бумажку, которую дала ему слепая.
Еще с утра Вязов оделся в гражданский белый шелковый костюм, который сидел на нем так же ладно, как и военный; на голове его блестели иссиня-черные кудри, похожие на каракулевую шапочку. Подойдя к слепой, Вязов опустился на корточки и попросил ему погадать.
— О чем, молодой человек? — спросила Мария, будто знала, что перед ней, действительно, человек не старый.
— Я люблю девушку, а она меня не любит. Выйдет ли она за меня замуж? — спросил Вязов.
— Все зависит от вас, молодой человек, — ласково начала гадалка, переворачивая в книге несколько страниц сразу и проводя пальцем по пупырчатым строчкам. — Каждая девушка хочет, чтобы с ней обращались нежно, угождали ее капризам. Ваша жизнь наполнена тревогами и ожиданием чего-то лучшего, каждое утро вы встаете в надежде получить положительный ответ, и даже во сне видите ее. Чары человека сильны, они не дают покоя. Так предначертано свыше. Но отчаиваться вам не надо.
Гадалка продолжала говорить все в том же тоне. Но Вязов ее не слушал, он читал текст книги, и брови его поднимались все выше.
— Но отчаиваться не надо, — повторила слепая. — Оракул говорит, что вас ожидает радость и жить вы будете счастливо.
Вязов смотрел на ее бесстрастное лицо, бледное, но еще молодое, и еле сдерживал смех. Слепая держала книгу вверх ногами, и это был вовсе не оракул, а повесть Льва Николаевича Толстого «Казаки». Вначале Вязова потянуло сказать гадалке об обмане, привести ее в замешательство, но он успел спохватиться.
Вязов не видел, как, стоя за будкой, в которой продавалась газированная вода, за ним с тревогой следил старший лейтенант Поклонов. Поблагодарив гадалку, Вязов поднялся и ушел, а Поклонов все продолжал стоять, растерянно думая: «Неужели видел? Доложит начальнику или нет?»
Бывали у Михаила Вязова грустные мечтательные вечера, когда он отбрасывал мысль о повседневных делах и думал о Наде Стоичевой. С девушкой они познакомились давно, задолго до того, как пришел в отделение ее отец Николай Павлович; много раз они ходили в кинотеатр, бывали на студенческих вечерах, и Михаил влюбился, а Надя относилась к нему по-дружески и других чувств не проявляла. Вязову всегда приходилось изыскивать какие-либо причины, чтобы зайти вечерком в дом Стоичевых.
На этот раз причины были серьезные, следовало срочно посоветоваться с заместителем начальника по политической части, и Вязов пошел к Стоичевым, когда на улицах зажглись фонари.
Николай Павлович встретил его радушно, пригласил к столу и сам сел напротив, по-домашнему благодушный. Он, конечно, догадывался, почему Вязов частенько к ним заходит, но помалкивал; Вязова он уважал и иногда с укоризной посматривал на дочь.
Они смеялись — Михаил только что рассказал о манипуляциях слепой гадалки и о том, как она ему обещала счастье.
— Хотя я, — сказал Вязов, — честно признался ей, что девушка меня не любит.
Николай Павлович смеялся громко, отрывисто, при этом у него удивительно подпрыгивал кадык.
— Читала вверх ногами, говоришь, и все-таки предугадала счастье? — повторял Николай Павлович и снова заливался добродушным смехом.
Смеясь, они расставили шахматные фигурки.
— Я пришел, Николай Павлович, посоветоваться вот о чем: хочу съездить на завод, приглядеться к Алексею Старинову. Я вчера вам об этой семье докладывал, — сказал Вязов уже серьезно.
Николай Павлович чуть приподнял брови и опять опустил их. Он взял пешку, подержал ее на весу, обдумывая ход, потом поставил на доску, словно ввинчивая, и заговорил:
Когда мы бросаем тень на честную советскую семью мы делаем преступление. Я не хочу сказать, Михаил Анисимович, что вы неосторожны, но причины у вас довольно легковесны, согласитесь со мной.
— Алексей был в заключении, и я обязан интересоваться им хотя бы для того, чтобы предостеречь его, — возразил Вязов.
— А разговор с Костей?..
— Вы предъявляете мне такие требования, Николай Павлович, которые я не в силах удовлетворить. Правда, лес мы сейчас рубим так, что щепки не летят, но опилки все-таки сыпятся.
— Я, наверное, знаю, кому какие требования предъявлять, — с заметным недовольством сказал Стоичев и вынул из кармана пачку папирос. — Плохая черта — красоваться перед начальством и ждать непрерывных похвал. Из таких людей получаются подхалимы.
— Николай Павлович… — Вязов поднялся, но тотчас спохватился и снова сел.
— Задело? — Николай Павлович мельком взглянул на Вязова, незаметно усмехнулся и подумал: «Определенно ведь решил поехать на завод, и мои советы тебе не нужны. Знаю, зачем ты пришел, знаю… Эх молодость!..» И как можно серьезнее сказал:-На завод вы поехать должны, не возражаю.
