Вернер Штайнберг - Современный детектив ГДР
Гроль потер лысину.
— Да, — сказал он поражение— Да… Ну и что? Значит, кто-то все видел или слышал и сообщил в полицию, но свидетелем выступать не хочет. Это ведь многим неприятно!
— Верно! — сказал Грисбюль. — Как это я не додумался. Кстати, Биферли тоже так считает.
— Что это значит? — спросил комиссар. — Вы хотите сравнить меня с этим Биферли?
— Вы же его не знаете! — сказал Грисбюль; проходя в свою комнату и тихо закрывая дверь, он прибавил: — Все-таки подумайте еще раз об этом, комиссар. Может быть, вам придет в голову что-нибудь другое? Мне ничего не приходит. Только боюсь, что завтра у нас еще будут сюрпризы! Спокойной ночи!
Глава третья
1
Грисбюль проснулся рано. Он поднял голову и посмотрел в окно. Оконные стекла напоминали мертвые лошадиные глаза — в воздухе висели клочья тумана. Грисбюль прислушался к звукам в соседней комнате — ему показалось, что он слышит ровное дыхание Гроля, и Грисбюль подумал: пускай поспит старик, он это заслужил.
Он встал и ополоснул лицо холодной водой, что сразу освежило его. Мягкие ковры под ногами доставили ему удовольствие; он почувствовал бодрость, быстро оделся и направился в буфет. Он сразу захотел есть, как только увидел через большую стеклянную дверь накрытые столики, за которыми уже сидели отдельные постояльцы, ему послышался запах поджаристых булочек, и он уже представил себе, как польет медом белое масло: Грисбюль любил поесть.
Он прошел внутрь, остановился и огляделся в поисках укромного места.
Слева, ближе к окну, сидел комиссар, который приветствовал его поднятой рукой.
Потом Гроль смотрел, как ест и пьет Грисбюль; сам он уже покончил с завтраком и курил. Грисбюлю нисколько не мешало, что старик на него смотрит. Глубоко уважая своего начальника, он был рад и горд, что работает с ним.
— Отвратительная погода, — недовольно сказал Гроль, — нашего убийцу она вконец пришибет. — Он вздохнул. — Сегодня нам придется тащить его с собой. Как вы думаете, Грисбюль, мы управимся здесь до вечера? Мне хочется домой!
Ассистент удивленно поднял глаза. С надкусанной булочки, которую он уже подносил ко рту, тяжелыми каплями потек мед.
— Да что вы? — спросил он, — Неужели не управимся? Рядовое дело, по-моему.
— Вчера вечером, — напомнил ему Гроль, — вы были другого мнения. — Комиссар смотрел не на Грисбюля, а куда-то в сторону. — Или я ошибаюсь?
— Вчера вечером? — спросил Грисбюль, снова откусил от булочки, со смаком пожевал и хлебнул крепкого кофе. — Сегодня утром, насколько мне помнится! — Он улыбнулся, повернув лицо к Гролю. — Это было давно, больше чем три, а то и целых четыре часа назад. Сейчас я снова оптимист.
У него в зубах хрустнула новая булочка.
— Глядя, как вы едите, — медленно сказал Гроль, — можно подумать, что мир в полном порядке. — Он надул щеки, выпустил воздух и спросил — А кто позвонил Биферли?
— Никто не говорил с ним, — ответил весело Грисбюль, — он вообще не подходил к телефону. Подошла какая-нибудь секретарша. Или, может быть, дежурный сотрудник.
— Это надо бы вам точнее выяснить, — сказал Гроль.
— Так! — сказал Грисбюль и положил салфетку на столик. — Ваше желание — для меня приказ.
Но ему было не по себе, он недоумевал, что еще надумал старик, ведь тот сам считал, что все в общем-то ясно.
Пестрая машина производила в тумане грустное впечатление. Стекла помутнели от сырости, Грисбюлю пришлось включить «дворники». Желтая фара с трудом нащупывала дорогу к вилле Марана. Ворота в сад были заперты; когда Грисбюль позвонил, открылась дверь дома; он в первый раз увидел преступника, которого сопровождал рыжий адвокат. Женщина не показывалась.
Комиссар тяжело поднялся с сиденья и познакомил Грисбюля с доктором и адвокатом.
Метцендорфер объявил, что его машина не заводится и поэтому он надеется на любезность сотрудников полиции.
Клочья тумана стали еще плотнее. Они обволакивали одежду, машину. Деревья вдоль дороги казались жалкими обрубками. Каждое слово глохло, не успев прозвучать; ехали молча. Доктор Маран выглядел так, словно ему только что вынесли смертный приговор. Гроль наблюдал за ним сбоку, и ему было ясно, что за эту ночь Маран наконец понял не только всю нелепость своего поступка, но и все неразумие основ, на которых строилась его жизнь последние годы: основы эти должны были рухнуть, это было неизбежно, и катастрофа так или иначе случилась бы.
Биферли уже ждал их; он так пыжился от важности, что казалось, вот-вот лопнет. Врача он встретил с изысканной, почти подобострастной вежливостью, и Грисбюль подумал: он помнит о своей печени, или о селезенке, или о повышенной кислотности — мало ли о чем…
Кабинет Биферли казался пыльным, хотя он был, конечно, тщательно убран; по неисповедимым причинам подобные кабинеты всегда кажутся пыльными — для того, может быть, чтобы преступнику сразу стало ясно, что сидеть здесь не шутка.
Из соседней комнаты доносился застенчивый стук машинки, на которой писал, несомненно, двумя неумелыми пальцами кто-то из сотрудников.
Гроль определил программу.
— Я осмотрю место преступления, — сказал он и повернулся к Метцендорферу — Может быть, вам это тоже требуется?
Метцендорфер рассеянно кивнул головой.
— Но машина… — заикнулся было Грисбюль.
— Я пойду пешком, — сказал Гроль, определив тем самым, что Метцендорфер пойдет с ним, — мне не мешает немного размяться. А вы, господин Грисбюль, составьте протокол допроса. — Он потер лысину. — Поподробнее, позволю себе попросить вас. — И спросил Биферли — Можете ли вы, коллега, предоставить нам машинистку?
Ненужный вопрос! Биферли рывком открыл дверь в соседнюю комнату и приказал молодому сотруднику, который единоборствовал там с машинкой:
— Вы будете вести протокол, Мальман.
Тот вынул листок из каретки, перенес машинку и послушно сел за маленький столик в сторонке.
Гроль оглядел комнату. Он поправил свое сомбреро, прошагал к двери и сказал Метцендорферу:
— Прошу вас, господин адвокат.
В дверях Гроль еще раз обернулся к Грисбюлю и, не задерживаясь, чтобы дождаться ответа, спросил:
— Где ваши сюрпризы, Грисбюль?
2
Грисбюль был смущен.
Молодой сотрудник сидел, ждал и смотрел на него. Биферли и доктор Маран стояли рядом и тоже ждали.
Было неясно, можно ли выпроводить Биферли или нельзя. Во всяком случае, от него будет одна докука. Грисбюль вздохнул и решил оставить его, чтобы не наживать себе врага. Черт знает, для чего он тут еще может понадобиться!
— Что ж, господа, — сказал он, — давайте сядем. Чтобы определить по крайней мере место каждого, он, как будто это разумелось само собой, занял стул позади письменного стола и молча указал Марану на стул перед этим столом. Биферли ничего не оставалось, как сесть за большой стол вблизи молодого сотрудника, и таким образом Грисбюль выдворил его из поля зрения Марана.
Ассистент поглядел на свои ухоженные ногти. Затем он поднял глаза и остановил их на докторе Маране.
— Вы вчера вечером или вчера ночью не звонили в это отделение полиции?
— Да нет же, — нервно ответил Маран, — я уже говорил это комиссару.
— Но ведь могло так быть, — сказал Грисбюль, — что вы сделали это, так сказать, безотчетно, возможно не желая того, может быть потому, что господин Биферли — ваш пациент? Попытайтесь вспомнить. Ведь, когда волнуешься, такие несущественные подробности легко забываются.
— Я ничего не забываю, — мрачно ответил Маран, — я все это вижу, как в кино.
Биферли заерзал на своем стуле.
— К тому же, — вставил он, — это было бы довольно-таки существенно!
— Господин инспектор, — отчеканил Грисбюль, не глядя на Биферли, — допрос веду я. Это уж так, с вашего разрешения. И если у меня будут к вам вопросы, я их задам.
Биферли молча проглотил это замечание, но его круглые голубые глаза загорелись злостью, а рот искривился.
Грисбюль снова посмотрел на Марана.
— А ваша супруга? — спросил он терпеливо. — Может быть, позвонила она?
— Нет, — ответил Маран, — она сообщила только Метцендорферу, и то против моей воли.
— Во всяком случае, вы бы услышали, если бы она говорила со здешней полицией? Или, скажем, с какими-нибудь знакомыми, которые потом могли позвонить сюда?
— Да, — сказал Маран, — наверняка услышал бы. Телефон стоит в комнате, а я не отлучался ни на секунду, я… — Он пожал плечами. — У меня было странное состояние, я не смог бы выйти из комнаты, если бы даже захотел.
— К тому же это был мужской голос! — снова напомнил о себе Биферли.
— Господин инспектор! — Слова Грисбюля прозвучали как предупреждение. Потом он несколько секунд помолчал и лишь затем, на этот раз прямо обращаясь к Биферли, сказал — Я хотел бы послушать того, кто подошел тогда к телефону.
![Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]](/uploads/posts/books/159398/159398.jpg)
