Джеймс Чейз - Сделай одолжение – сдохни!
Войдя в гостиную миссис Хансен, я обнаружил, что Юле Олсон уже пришел. Он сидел во внутреннем дворике, потягивая сильно разбавленное водой виски и читая воскресную газету.
Миссис Хансен провела меня в патио и представила нас друг другу.
Олсону было около пятидесяти пяти лет: высокий, худощавый, лысый мужчина с ясными голубыми глазами и доброй улыбкой. Он пожал мне руку и спросил, буду ли я пить виски или предпочитаю джин. Я выбрал джин с тоником.
– Я оставлю вас вдвоем, – сказала миссис Хансен. – Обед будет накрыт через двадцать минут.
Я убедился, что Олсон приятный собеседник. Мы болтали о Викстеде и политике, пока миссис Хансен не позвала нас к столу.
Утки оказались хороши, и я сделал миссис Хансен комплимент по поводу ее кулинарных способностей. Когда был подан яблочный пирог, миссис Хансен предоставила мне долгожданную возможность побеседовать на заветную тему.
– Мистер Девери был так добр, – сказала она, передавая блюдо с густыми сливками, – он уже дважды помог бедняге Фрэнку добраться домой, а в эту пятницу мистеру Девери пришлось даже пройти пешком полдороги. Олсон нахмурился.
– Я несколько недель не видел Фрэнка. Значит, он все еще пьет? – Он взглянул на меня:
– Фрэнк был очень плох?
– Похоже, да. Заместитель шерифа Росс его караулил, так что я решил, что лучше отвезти его домой.
– Надеюсь, он поблагодарил вас.
– Когда я его оставил, Фрэнк спал, но по дороге он рассказал мне, что скоро будет очень богат, сможет купить весь Викстед и тогда отблагодарит и меня. – Я рассмеялся, превращая все в шутку.
– Он и в самом деле будет очень богат, – сказала миссис Хансен.
– Ну, Марта… – перебил ее Олсон.
– Не глупи. Юле. Я помню, что Маршалл твой клиент, но ведь ни для кого не секрет, что он унаследует миллионы Фремлина. Это знает у нас каждый житель. Маршалл сам не раз говорил об этом.
– Один миллион, а не миллионы, – сказал Олсон. – Не преувеличивай, пожалуйста.
– Маршалл что-то говорил об этом, – небрежно вставил я, – да я не поверил. Думал, он просто болтает.
– Нет. Его тетка оставила ему все свое состояние, но Маршалл еще не получил его, – ответил Олсон.
– Теперь ждать осталось недолго. Я была вчера у бедняжки Элен. Она очень слаба. – Миссис Хансен повернулась ко мне:
– В молодости мы с миссис Фремлин вместе работали в больнице. Она вышла замуж за стального короля, а я – за учителя местной школы. – В голосе ее прозвучал оттенок грусти.
– Тебе больше повезло, – сказал Олсон. – Фремлин был тяжелым человеком.
– Значит, она действительно так плоха? – сказал я, чтобы поддержать беседу.
– Бедняжка Элен умирает…, лейкемия, – сказала миссис Хансен с горечью. – Вчера доктор Чандлер сказал мне, что теперь это вопрос нескольких недель.
– Но Марта, тебе совсем не подобает распространять такие слухи, – резко сказал Олсон. – Да и доктору Чандлеру не следовало обсуждать с тобой состояние Элен.
– Чепуха, Юле! Ты, кажется, забыл, что когда-то я была медсестрой. Естественно, доктор Чандлер мне доверяет, он же знает, что я ближайшая подруга Элен.
– Ладно, но тогда прекрати болтать о том, что тебе сказал доктор Чандлер. Кстати, я не удивлюсь, если Элен протянет еще целый год.
– Три или четыре недели, – уверенно заявила миссис Хансен. – Ни одним днем больше, и позволь мне сказать тебе. Юле, что доктор Чандлер знает, о чем говорит, а ты нет!
– Давайте выпьем кофе в патио, – сдавленным голосом сказал Олсон, и на этом спор кончился.
Пока миссис Хансен мыла посуду, Олсон сказал:
– Простите, что говорю это, мистер Девери, но я нахожу довольно странным, что молодой человек, получивший, очевидно, неплохое образование, вынужден тратить свое время, обучая желающих водить машину.
– Я не считаю это пустой тратой времени, – улыбнулся я в ответ. – Кто-то ведь должен это делать. Так почему бы не я?
– Вряд ли это удовлетворит ваше честолюбие.
– А кто сказал, что я честолюбив? – рассмеялся я. – Даже до того, как меня призвали в армию, я довольствовался тем, что имею, а после Вьетнама…
Последовала долгая пауза, потом Олсон сказал:
– В нашем городе для образованного человека открывается широкое поле деятельности. Например, мне скоро понадобится бухгалтер. Мой выходит на пенсию. Вы, мистер Девери, когда-нибудь занимались бухгалтерией?
Я понял, что он старается мне помочь, как старался помочь Берт Райдер, но меня это не заинтересовало. Меня интересовал только миллион Маршалла.
– Никогда, – солгал я. – Я едва знаю, сколько будет дважды два. Спасибо, что вы подумали обо мне, мистер Олсон. Откровенно говоря, я доволен тем, что есть.
Он разочарованно пожал плечами:
– Что ж, смотрите не прогадайте. Выслушайте совет человека опытного. Не забывайте старую пословицу про перекати-поле…
Тут появилась миссис Хансен, и Олсон, взглянув на часы, сказал, что ему пора отправляться в церковь. У него занятия по слову Божьему.
Вернувшись в свою комнату, я лег на диван и стал оценивать добытую информацию. Кое-что теперь было известно точно – Маршалл получит в наследство миллион долларов; можно также считать установленным, что его тетка не протянет больше нескольких недель. Похоже, что я появился на месте действия как раз вовремя.
Хотел бы я знать, во что вложен этот миллион и какой ежегодный доход он приносит. Олсон должен быть в курсе, но просто взять и спросить его нельзя. Возможно, знает Маршалл, но возможно, и нет. Я, конечно, могу аккуратно прощупать почву, когда встречу его в следующий раз, но как встретиться с ним, если только не приходить специально к поезду? Это слишком бы бросалось в глаза. И мои мысли переключились на миссис Маршалл.
До того как я попал в тюрьму, немалая часть моего свободного времени отводилась женщинам. Я оказался достаточно глуп, чтобы жениться на женщине восемью годами старше меня. Через пару лет я утратил к ней интерес и стал поглядывать на сторону. И обнаружил, что кругом полно симпатизирующих мне девушек, которые намного моложе и намного привлекательнее, чем моя жена. После года непрерывных измен жена в конце концов меня застукала. В то время я не мог себе позволить развод, поэтому после долгих увещеваний и клятв ухитрился убедить ее, что подобное больше никогда не повторится, что я окончательно вернулся в лоно семьи. Потом меня забрали во Вьетнам. Там я развернулся вовсю. Вьетнамские девушки были податливы и восхитительны. Вернувшись домой, я обнаружил, что после ночной жизни Сайгона жизнь с моей женой невыносимо скучна. Я снова начал ее обманывать, затем закрутилась эта афера со слиянием двух фирм, и я попал в тюрьму. К тому времени жена решила, что с нее хватит, и нашла себе кого-то другого. Она взяла развод. Что ж, по крайней мере, мне не надо было платить алименты.
Не считая нескольких шлюх для разрядки, я держался в стороне от женщин по той простой причине, что не мог себе позволить ухаживать за ними, угощать их и водить в кино, прежде чем забраться к ним в постель. Сейчас я впервые за все время задумался, может ли мой сексуальный опыт принести мне пользу.
Судя по тому, что я слышал, миссис Маршалл жила как отшельница. Если она не совсем ненормальная, ее явно должно обрадовать мужское внимание. Если я сумею правильно с ней обращаться, то смогу получить от нее больше информации, чем от ее мужа. Проблема, конечно, в том, как с ней познакомиться.
Я ничего не мог сделать до следующего дня, до понедельника. Маршалл наверняка поедет во Фриско. Допустим, сказал я себе, я подъеду к его дому поинтересоваться, как его дела…, представлюсь тем доброхотом, который спас его от полиции и привез домой с железнодорожной станции. Просто дружеский визит. Что плохого в такой идее?
Я поразмыслил и пришел к выводу, что это опять чересчур прозрачно. Мне нужно быть терпеливым. Времени у меня еще много. До тех пор, пока тетка не умрет и Маршалл не получит деньги, я должен ждать.
Встав с дивана, я натянул на себя плавки, прихватил полотенце и отправился на пляж.
Казалось, в Викстеде всех осенила та же самая идея. К воде мне пришлось пробираться между распростертыми телами. Я плавал среди взвизгивающих и хохочущих подростков, среди каких-то жирных теток, тощих пожилых мужчин и нескольких глубоких стариков.
Такие развлечения не для меня.
Возвращаясь по песку к дому миссис Хансен, я услышал, как меня окликают по имени. Оглянувшись, я увидел Джона Пиннера, сидящего на раскладном стуле в тени под пальмой. Он помахал мне рукой.
Подойдя к нему, я услышал:
– Приветствую, дружище. – Он указал на свободный стул рядом с собой:
– Дай отдых ногам, если у тебя нет дел поважнее.
Я уселся рядом с ним.
– Моя жена только что ушла домой, – сказал Пиннер, словно оправдываясь, почему он оказался в одиночестве. – Ей нельзя слишком долго быть на солнце. Я слышал, что ты поладил с Бертом. Как тебе нравится эта работа?
