Елена Арсеньева - Кошмар во сне и наяву
Кого же он все-таки ждал, этот парень? Сомнения опять вернулись, и настроение, конечно, испортилось.
«Прекрати, – попыталась пристыдить себя Альбина, – да разве можно чувствовать себя счастливой или несчастливой только из-за того, посмотрел или не посмотрел на тебя совершенно незнакомый человек? Может быть, я его больше никогда не увижу».
Стало еще тоскливее. Это все из-за того, что Альбина слишком одинока. И она так была напугана тем давнишним случаем, что не только внешне, но и внутренне сторонилась мужчин. Видимо, они чуяли это глубинное отторжение, и сами старались держаться от нее подальше.
Катюшка совсем другая! Она со счета собьется, попроси ее перечислить всех ухажеров. Иной раз она очаровывала мужчин просто для того, чтобы убедиться в своей неотразимости. Вот и сейчас, кажется, готова пришпилить в свою коллекцию еще один экспонат. Но зачем тогда было убеждать Альбину, будто незнакомец торчит перед витриной только ради нее?!
– Ты слышишь, Алёк? – обернулась в это время Катюшка, сверкая антрацитовыми глазищами. – Мы решили, что Наиль подвезет сначала меня, а потом тебя.
Нате вам! Они уже познакомились! Наиль… странное имя. Наверное, татарское. Звучит мягко, но как-то… затаенно. Если бы Альбина сочиняла сказки, она назвала бы так какого-нибудь злого демона.
Глупости. Очень милое имя. Тем более что Катюшка сойдет с дистанции еще в Измайлове.
Путь до Измайлова показался Альбине особенно долог, но когда Катюшка наконец вышла, на прощание скорчив Альбине поощрительную гримасу и сладко улыбнувшись Наилю, в автомобиле воцарилась неловкая тишина.
В стотысячный, наверное, раз Альбина позавидовала Катюшкиной легкости в общении с людьми. Она не сомневается в том, что каждый ее взгляд, каждое движение восхитительны, а каждое слово – интересно. Альбина же, еще до того, как рот откроет, убеждена, что собеседнику с ней будет скучно. Как правило, результат бывал именно таков… а может быть, она сама себя заранее на это настраивает?
Вот и сейчас. Нет, чтобы мило болтать, перепархивая от глупости к глупости, подобно Катюшке, – сидит букой! Он тоже хорош, конечно: мог бы обернуться, поговорить с девушкой, если уж предложил подвезти. Или жалеет, что предложил? Печалится об упорхнувшей Катюшке? Нет, молчание становится просто неприличным!
– Наиль – это…
– Алёк – это…
Они заговорили разом – разом осеклись и засмеялись.
– Говорите, говорите!
– Нет, вы.
– Алёк – это значит, Алла? Или Алина?
– Альбина.
– О, как красиво! Никогда не встречал девушки с таким именем! А что оно означает?
– Белая.
– Белая… – повторил Наиль. – Чистая. Скромная…
– Нет, просто – белая, – смутилась Альбина этому более чем смелому синонимическому ряду. Скорее, если уж на то пошло, бесцветная!
Ну вот, опять она сама себя топчет. Крепко же вбиты в голову уроки мамани и тетушки!
– Вы такая тихая, молчаливая, – проговорил Наиль, полуобернувшись к ней и искоса поглядывая на дорогу. – Я даже не ожидал. Думал, что все девушки-манекенщицы смелые, острые на язык, вроде вашей подружки. Как только вы решились, с вашим-то характером, целыми днями выставлять себя на всеобщее обозрение?
Альбина несколько опешила, уловив в его голосе нотки явного неодобрения. Хотя да – у них-то, у мусульман, небось до сих пор такая работа женщины считается неприличной.
– Это, собственно, не моя была инициатива, – пробормотала растерянно. – Тетя через какую-то знакомую устроила. Конечно, в отделе дамского белья, например, – там совсем другая работа. А здесь у меня очень скромная роль. И я ведь не просто так за компьютером сижу. Это сегодня мы с Катюшкой дурачились, а чаще приходится для магазина какие-то документы набирать, отчеты, всякое такое. Да и вообще – меня ведь практически не разглядишь среди всей это офисной мебели…
– Но я ведь разглядел, – справедливо заметил Наиль и снова отвернулся к рулю.
Альбина с досадой смотрела на скользкую дорогу. До чего же некстати этот гололед! Требует всего внимания водителя, а они только что так замечательно разговорились.
– Вам, собственно, куда? – спросил Наиль, когда промелькнул перекресток с бурлящими выходами из метро и ярко освещенной коробкой Щелковского автовокзала.
– О, еще далеко, – виновато сказала Альбина. – Улица Красноярская. Это почти у кольцевой… Впрочем, отсюда чуть ли не все автобусы к нам идут, так что, если вы спешите, я могу са…
Наиль фыркнул так насмешливо, что Альбина подавилась словечком «сама».
Итак, он решил доставить ее домой! А потом? Наверное, логично будет пригласить его, но там ведь тетя Галя, а она чужих не переносит. Еще когда Альбина только переселилась к тетушке, было выдвинуто основное условие совместного проживания: «Мужиков не водить!» Альбина его исполняла свято. В этой связи отвратительным фарисейством казались ей тетушкины причитания: мол, до чего скучно и бесцветно живет племянница, никого не может себе завести… Заведешь тут, пожалуй!
Конечно, можно рискнуть и пригласить Наиля. Нет, лучше не рисковать. Если он хоть раз нарвется на теткину пилораму, как называла Альбина приступы нравоучительного занудства, то постарается как можно скорее забыть и саму Альбину, и дорогу на улицу Красноярскую.
Хорошо, если бы они просто поболтали в машине, а потом Наиль назначил Альбине свидание на завтра. Хотя что особенно назначать? И завтра, и послезавтра, и так далее она будет пылиться в своей витрине. Найти ее очень просто. И освобождается только в девять вечера, через час после закрытия универмага. Вот в чем секрет того, что текучка кадров среди манекенов ужасная: работают с девяти до девяти (а летом до одиннадцати) без выходных, за опоздание увольняют сразу, а если прогул – даже за расчетом можешь не приходить. То есть, если Наиль захочет еще пообщаться с Альбиной, им останутся только несколько вечерних часов. Ну и ночи, конечно, если уж на то пошло…
Альбину передернуло от отвращения ко всему тому, что крылось для нее в этом интимном понятии.
– Замерзли? – послышался дружелюбный голос Наиля.
Ого! Машина-то уже стоит на улице Красноярской – причем именно возле того дома, в котором живет Альбина. Как он угадал, интересно?
– Пойдемте, – сказал Наиль. – Я вас провожу.
– Да у меня там тетя… – обмирая от стыда, пробормотала Альбина. – Она… вы понимаете… – Я не напрашиваюсь к вам в гости, – сказал с улыбкой Наиль, – пока сами не позовете. Просто в наше время в подъездах такие страхи творятся, что девушке лучше не рисковать и не ходить так поздно домой.
– Да, ну я ведь хожу каждый вечер – и ничего.
– Больше не будете! – сказал Наиль с таким подчеркнуто грозным видом, что Альбина невольно расхохоталась и с легким сердцем выпорхнула из машины.
«Больше не будете!» Это что, намек? Она не будет ходить одна, потому что у нее завелся провожатый? Наверное, наверное!
– Ну вот, – озабоченно буркнул Наиль, когда они вступили в пропахшую интенсивной кошачьей жизнью темноту. – Я так и знал! Лифт не работает, конечно? Альбина хихикнула в знак согласия, тяжело опираясь на его руку. Было так невыразимо приятно чувствовать его рядом, так тепло на сердце!
«Если он сейчас меня поцелует, я… я не оттолкну его», – подумала, чувствуя, как замирает в радостном ожидании сердце.
Боже ты мой! Ей уже двадцать пять, а она даже ни с кем еще не целовалась, не считая тех дураков-одноклассников, с которыми играла когда-то в «бутылочку». В девятом, что ли, классе? Или в десятом? Да и разве это были поцелуи!
Она вспомнила темные, красивые губы Наиля, обрамленные подковкой усов, и споткнулась.
– Осторожнее!
Показалось, или он крепче прижал к себе ее руку?..
Чем выше поднимались, тем реже Альбине удавалось споткнуться: мрак рассеивался. И лестничная площадка четвертого этажа была воистину лучом света в темном царстве: лампочка горела только здесь.
– Ну, – сказала Альбина, – вот я и дома. Квартира шестнадцать.
Наиль так внимательно оглядел дверь под названным номером, словно решал: менять на ней обивку или не стоит. Менять, безусловно, стоило, и уже давно, однако не за этим же он, в самом деле, сюда шел!
Надежды на поцелуй растаяли при свете, как призраки от молитвы. Наиль ни слова не сказал о новой встрече. И даже сейчас, когда Альбина вот-вот уйдет, он молчит! А может, как раз и хочет, чтобы ушла скорее?
Альбина исподтишка взглянула на темно-вишневые губы, на длинные ресницы – как у девушки… И так же по-девичьи скромно потупленные. Нет, в самом деле, не Альбине же спрашивать первой: «Мы увидимся завтра?»
Наверху хлопнула дверь, заскрежетал в замке ключ, торопливо зашлепали по ступенькам тапочки.
Альбину точно кипятком ошпарило! Резко отвернулась, воткнула палец в кнопку звонка. Теперь ей хотелось, чтобы Наиль ушел как можно скорее. Какую-то соседку несет нелегкая: теперь тетя Галя непременно узнает, что Альбина «отиралась» в подъезде с каким-то парнем, да еще и с «черным». И еще неизвестно, какой синонимический ряд будет выстроен! Как минимум, отиралась-обжималась… ну и так далее.
