Патриция Корнуэлл - В объятиях смерти
Марино перешел ко второй странице, к неподлежащей разглашению части рапорта, и продолжил чтение:
- Рид сообщает здесь, что мисс Медисон неохотно раскрывала конкретные детали, относящиеся к угрозе, высказанной звонившим. В ответ на настойчивые вопросы она, в конце концов, заявила, что звонивший перешел к "непристойностям" и сказал, что когда он представляет, как она выглядит без одежды, у него возникает желание "убить" ее. В этот момент мисс Медисон, по ее словам, повесила трубку.
Марино положил копию на край стола Уэсли.
- Что ей посоветовал офицер Рид? - спросила я.
- Ничего особенного, - сказал Марино. - Порекомендовал ей начать вести журнал. После каждого такого звонка записать дату, время и что произошло. Он посоветовал также держать закрытыми окна и двери и подумать об установке системы охраны. А если она заметит какие-нибудь подозрительные средства передвижения - записывать номера и позвонить в полицию.
Я вспомнила, что Марк рассказывал мне о своем февральском ленче с Берил.
- А она сказала, была ли эта угроза, о которой она сообщила 11 марта, первой?
Уэсли, потянувшись за рапортом, ответил:
- Очевидно, нет. - Он чиркнул ладонью по странице. - Рид упоминает о том, что она утверждала, будто подобными звонками беспокоили ее с начала года, но до этого случая она не заявляла в полицию. Кажется, предыдущие звонки были не частыми и не столь характерными, как звонок вечером в воскресенье, 10 марта.
- Она была уверена, что в предыдущих случаях звонил один и тот же человек? - обратилась я к Марино.
- Она сказала Риду, что голос звучал так же, - ответил он, - то есть принадлежал белому мужчине с хорошей дикцией, по крайней мере, она так утверждала.
Марино принялся за второй рапорт.
- Берил позвонила офицеру Риду через вызывающее устройство во вторник вечером в 7.18. Она сказала, что ей нужно его увидеть, и он приехал к ней домой менее чем через час, вскоре после восьми. Опять же, согласно его рапорту, она была очень встревожена и утверждала, что только что имел место еще один угрожающий звонок, как раз перед тем, как она набрала номер вызывающего устройства Рида. По ее утверждению, это был тот же самый голос, тот же субъект, что звонил прежде. В этот раз он говорил примерно то же, что и 10-го марта.
Марино начал читать рапорт слово в слово:
- "Я знаю, ты не замечала меня, Берил. Я скоро приду за тобой. Я знаю, где ты живешь, знаю все о тебе. Ты можешь бежать, но спрятаться ты не можешь". Далее, он утверждал, что знает марку ее нового автомобиля - черную "хонду", и что накануне ночью, когда машина была припаркована на подъездной аллее, сломал ей антенну. Заявительница подтвердила, что предыдущей ночью ее машина была припаркована на подъездной аллее, и, выйдя в тот же самый вторник утром из дома, она заметила, что антенна повреждена, причем отломана не совсем, а лишь сильно погнута, достаточно, однако, чтобы не работать. Офицер вышел посмотреть на автомобиль и обнаружил, что антенна действительно пребывает в том состоянии, которое описывала заявительница.
- Что предпринял офицер Рид? - спросила я.
Марино перелистнул страницу и сказал:
- Он посоветовал ей впредь ставить машину в гараж. Заявительница утверждала, что никогда не использовала гараж по его назначению, так как планировала переделать его в кабинет. Затем Рид предложил ей попросить соседей понаблюдать, не появится ли поблизости какое-либо подозрительное средство передвижения или не заметят ли они кого-нибудь на ее участке. В этом рапорте он также отмечает, что заявительница спрашивала, не должна ли она приобрести личное оружие.
- Это все? - спросила я. - А что насчет журнала, который Рид рекомендовал ей завести. Есть об этом хоть какое-нибудь упоминание?
- Нет. В части рапорта, не подлежащей разглашению, он так же делает следующее замечание: "Реакция заявительницы на поврежденную антенну производит впечатление чрезмерной. Она выглядела чересчур взвинченной, а ее поведение в отношении офицера стало оскорбительным". - Марино поднял глаза. - Иными словами, Рид имеет в виду, что не поверил ей. Возможно, она сама сломала антенну и вешала лапшу на уши по поводу угрожающих телефонных звонков:
- О Боже! - пробормотала я с отвращением.
- Эй, ты знаешь, сколько идиотов постоянно звонят с подобной чепухой? Дамочки звонят все время, жалуются, что их порезали, поцарапали, изнасиловали. Некоторые из них все это выдумывают. У них в голове потерялось несколько винтиков, и им необходимо внимание...
Я знала все по поводу воображаемых болезней и ранений, о синдроме Мюнхгаузена, плохой адаптированности к условиям жизни и маниях, которые заставляют людей желать и даже вызывать у самих себя ужасные болезни, совершать насилие над собой. Я не нуждалась в подобной лекции Марино.
- Продолжай, - сказала я. - Что было дальше?
Он положил второй рапорт на стол Уэсли и начал читать третий.
- Берил опять позвонила Риду, на этот раз шестого июля, в субботу, в одиннадцать пятнадцать утра. Он приехал к ней домой в четыре дня и нашел заявительницу расстроенной и враждебной...
- Надо думать... - сказала я отрывисто. - Она ждала его пять ужасных часов.
Марино, не обращая на меня внимания, продолжал читать слово в слово:
"На этот раз мисс Медисон утверждала, что тот же самый человек позвонил ей в одиннадцать утра и сказал следующее: "Ты по-прежнему скучаешь по мне? Скоро, Берил, скоро. Я заходил прошлым вечером. Тебя не было дома. Ты обесцвечиваешь волосы? Надеюсь, нет". В этот момент мисс Медисон (блондинка) сказала, что она сделала попытку поговорить с ним. Она попросила оставить ее в покое и поинтересовалась, кто он и зачем это делает. По ее словам, он ничего не ответил и повесил трубку. Она подтвердила, что накануне вечером, в то время, когда, как утверждает звонивший, он заходил, ее действительно не было дома. На вопрос офицера, где она была, заявительница ответила уклончиво и только сообщила, что ее не было в городе.
- И что же офицер Рид сделал на этот раз, чтобы помочь даме в бедственном положении? - спросила я.
Марино посмотрел на меня успокаивающе.
- Он посоветовал ей завести собаку, а она ответила, что у нее аллергия на собак.
Уэсли открыл папку.
- Кей, ты смотришь на это в ретроспективе, в свете уже совершенного жуткого преступления. Посмотри, как все выглядело с точки зрения Рида. Вот молодая женщина, которая живет одна. Она впадает в истерику. Рид делает для нее все, что может, даже дает ей номер своего вызывающего устройства. Он реагирует быстро, по крайней мере, вначале. Но она уклоняется от ответов на конкретные вопросы. У нее нет доказательств. Любой офицер отнесся бы к делу скептически.
- Я знаю, что бы подумал, - поддержал его Марино, - будь я на его месте. Я заподозрил бы, что дамочка одинока, хочет внимания, хочет, чтобы кто-нибудь суетился вокруг нее. Или, может быть, она разочаровалась в каком-нибудь парне и расставляет декорации, чтобы отомстить ему.
- Понятно, - сказала я, не утерпев. - А если бы ее угрожал убить муж или приятель, вы бы подумали то же самое? И Берил все равно умерла бы.
- Может быть, - раздраженно ответил Марино. - Но если бы это был ее муж - если бы он был у нее, - тогда, по крайней мере, я имел бы основания для подозрений и получил бы полномочия, а судья мог бы применить административные санкции в отношении негодяя.
- Административные санкции не стоят той бумаги, на которой их пишут, парировала я. Волна ярости подкатила к самому горлу, грозя вырваться из под контроля. Не проходило и года, чтобы мне не приходилось вскрывать о полдюжины чудовищно изуродованных трупов женщин, на чьих мужей или приятелей были наложены административные санкции.
После долгого молчания я спросила Уэсли:
- А Рид не предлагал поставить ее телефон на прослушивание?
- У него не было для этого законных оснований. Такое прослушивание трудно организовать. Телефонной компании нужен длинный список "криминальных" звонков, твердые доказательства, подтверждающие, что беспокоящие действия имеют место.
- У нее не было таких твердых доказательств?
Уэсли медленно покачал головой.
- Потребовалось бы больше звонков, чем было, Кей. Гораздо больше. И, кроме того, необходима статистика их появления, регулярные записи о каждом случае. Без всего этого об установке прослушивания можно забыть.
- Похоже, - вставил Марино, - Берил звонили только один или два раза в месяц. И она не вела этого чертового дневника, который Рид советовал ей вести. Или же, если все-таки вела, мы его не нашли. Очевидно, она даже не записала на пленку ни одного звонка.
- О Господи, - пробормотала я. - Твоей жизни угрожают, и требуется решение конгресса, чтобы хоть кто-нибудь отнесся к этому серьезно.
Уэсли не ответил.
Марино фыркнул:
- Это так же, как у вас, док. Ведь не существует превентивных лекарств. Мы всего лишь бригада чистильщиков. Ничего не можем предпринять до того, как все уже произойдет, когда появятся твердые доказательства. Такие, как мертвое тело.
