Анна Малышева - Дом у последнего фонаря
Он ронял отрывистые фразы, а сам не сводил глаз с ее лица, словно никак не мог к нему привыкнуть. У Александры даже возникло ощущение, что Олег чего-то от нее ждет. Каких-то действий, объяснений. Она вопросительно подняла брови, и мужчина тут же спрятал взгляд в угол. На миг перед ней мелькнул прежний Буханков. Но только на миг. Александра даже решила, что это смятение в его глазах ей померещилось. Почему он должен был смущаться?
Единственную комнату в квартире загромождала мебель, частично спрятанная под целлофаном. Повсюду стояли не распакованные коробки и сумки. Олег тут же пояснил:
— Недавно переехал, а разбирать вещи времени нет. Но кое-что я для тебя все равно откопаю.
— Я тоже прихватила несколько пустяков, — призналась женщина, присаживаясь на диван. — В основном ерунда, конечно, но есть одна загадочная вещь. Она попала ко мне от Лыгина, он просил продать.
— Ты близко его знаешь? — Олег высунулся из серванта, держа в зубах пробку от бутылки. Он слегка шепелявил: — Всерьез с ним завязана?
— Всерьез… — Александра отмахнулась, принимая низкий пузатый бокал, на треть наполненный коньяком. — Нет, это громко сказано. Но я распродавала его имущество, целых пять лет подряд. Потом был еще один эпизод… И, в общем, на этом все.
— Так это ты помогла старику пустить по ветру все его знаменитые тайные сокровища? — Олег присел рядом. Он покачивал в сомкнутых ладонях бокал, согревая коньяк. — Небось, гордишься тем, что участвовала в этом безумии.
— Я еле выбралась из депрессии, когда все закончилось!
Александра сделала маленький глоток и закрыла глаза, откинувшись на спинку дивана. В квартире было тепло и тихо, в окна ритмично барабанил дождь. Как будто некто набирал воду горстями и через равные промежутки времени швырял в стекла. Где-то за стеной, у соседей, слышалась приглушенная музыка. Александра вспомнила, что перевалило за одиннадцать, подумала о ледяной мансарде, которая ждала ее по возвращении, и тяжело вздохнула.
— Что вдруг замолчала? — осведомился Олег, ставя опустевший бокал на журнальный столик и закуривая.
— Накатило… Задумалась, почему я не живу, как все люди. Не могу жить, как все, или не хочу?
— А я даже не задумываюсь ни о чем, — фыркнул Олег. — Прежде тратил время на эту ерунду, только и спрашивал себя: а что обо мне подумают, что скажут, нравлюсь я кому-то или не нравлюсь?.. А как только перестал мучиться впустую, жизнь наладилась. Уехал в Москву и все начал с чистого листа.
— Может быть, мне тоже надо уехать подальше, — тихо проговорила Александра. — Засасывает какая-то черная трясина. Весной умерла лучшая подруга, тогда же я ввязалась в историю, которая едва меня саму в могилу не свела… И вот сейчас опять происходит что-то странное, и мне это не нравится, очень не нравится.
— А что конкретно происходит? — после паузы спросил мужчина.
Александра вдруг испытала сильное желание расплакаться, излить душу. Это испугало ее. «Неужели я настолько одинока, что готова откровенничать с человеком, который мне даже не близок?» Она встряхнулась и постаралась как можно более естественно улыбнуться:
— Ерунда, чепуха. Ты же в курсе, наверное, какой мерзкий характер у Лыгина? Он меня вчера, на ночь глядя, позвал в гости, а сам куда-то уехал. Ни записки не оставил, ничего.
— Меня он отродясь не звал в гости. — Олег рассматривал женщину в упор, с бесцеремонной пытливостью, будто пытаясь прочитать ее мысли.
И на этот раз глаза опустила Александра. «Как же он изменился! Невероятно изменился!»
— Ты говорила, старик дал тебе для продажи какую-то вещицу? — Буханков продолжал сверлить гостью взглядом. — Любопытно взглянуть. Знаешь, а я вот никогда не бывал у него в гостях, он меня и на порог не пускал. Сам ко мне заглядывал. Последний раз это случилось, помнится…
Александра, усердно копавшаяся в своей сумке, в этот миг повернулась к нему с молитвенником в руке. Газета, шурша, упала на пол, и Олег тут же замолчал. Мужчина высоко поднял брови, часто моргая, до смешного напоминая прежнего, нелепого парня. У Александры даже от души отлегло. Ее почти пугало его удивительное преображение, из-за этого мужчина казался ей едва не оборотнем.
— Вот, представь, молитвенник 1553 года. — Она протянула книжку Олегу, все еще сидевшему совершенно неподвижно. — И я никак не могу его продать. Не буду скрывать, есть небольшой недостаток…
— Я знаю, — кивнул мужчина, с трудом стряхнув оцепенение. — Там одна заставка нарисована дважды.
— Прости? — Теперь настала ее очередь удивляться.
— Дорсетширское аббатство нарисовано дважды, в начале первого раздела и в конце, перед заупокойной мессой. — Олег взял молитвенник. — Но я никогда не считал это недостатком. Скорее, интересный изъян, увеличивающий ценность в разы. Так бывает у почтовых марок — надпись кверху ногами или опечатка.
— Но я имела в виду нечто иное…
Александра не договорила. Олег заглянул в молитвенник, и книга открылась как раз на месте вырезанных страниц. Она услышала короткий хриплый выдох, вырвавшийся из груди мужчины.
— Господи Иисусе… — прошептал Олег, лихорадочно перелистывая остальные разделы. — Старик сошел с ума… Он же чуть не на коленях ползал передо мной, умоляя продать этот молитвенник, и все ради того, чтобы его изуродовать!
— Это ужасно. — Александра передернула плечами, будто на них вновь оказалась насквозь промокшая куртка. — Просто нож в сердце!
— Я ему этого не спущу! — Олег страшно изменился в лице. — Старик ответит за каждую страницу! Я упрячу его в сумасшедший дом, ему давно туда пора!
Он повернулся к женщине, запальчиво потрясая книгой перед самым ее лицом:
— Жемчужина моей коллекции! Я держался за этот молитвенник, я не расстался бы с ним ни за какие деньги! А старый могильный червяк вполз мне в душу, ныл, упрашивал, предлагал вещи на обмен… И нашел-таки, чем взять… Но если бы я подозревал… Если бы знал…
Александра молча плеснула в его бокал еще немного коньяка, полагая, что в такую минуту любые слова будут лишними. Олег залпом выпил и сипло закончил:
— Пристукнул бы его!
— Попробуй успокоиться, — вздохнула женщина. — Знаешь ведь, как это бывает… Трудно привыкнуть к мысли, что вещь, которую ты продал, уже не твоя. Но она не твоя. Ее могут испортить, потерять, подарить, выбросить… Это надо принять.
— ЗАЧЕМ он это сотворил?!
Олег стиснул лицо ладонями. Когда он отнял их, кожа на его лбу покраснела, глаза увлажнились. Он выглядел подавленным.
— На этот вопрос может ответить только сам Лыгин, — заметила Александра. — Но боюсь, найти его теперь будет не просто. От квартиры он избавился, с дачи, где жил последние годы, исчез. Остается ждать, когда он сам соизволит объявиться.
Мужчина покачал головой, глядя в пустоту:
— Я ждать не буду. У меня к нему есть разговор.
— Когда найдешь Лыгина, позвони мне, я тоже мечтаю сказать ему пару слов! — Александра пыталась говорить в шутливом тоне. Она проклинала себя за то, что ненароком вызвала бурю.
— Обязательно позвоню. — Олег проговорил это с такой ненавистью, что женщина содрогнулась. — Ты сможешь навестить его в больнице.
— Олег, ты что же, собираешься его бить?!
— Непременно. Этот тип знал, ЧТО покупает, я все ему рассказал… И все же он поднял нож на эту книгу! После этого он не антиквар. Он после этого для меня вообще никто.
— Я, к стыду своему, так и не поняла, чем примечателен этот молитвенник, — виновато произнесла Александра. — Это не моя специализация. Я нечасто имею дело с книгами. Да и читаю все больше по необходимости, листаю альбомы, справочники… Другое дело — ты! Я всегда считала вас, искусствоведов, какой-то невероятно просвещенной публикой… О чем говорить, если среди моих сокурсников встречались экземпляры, которые даже к выпускным экзаменам так и не узнали, кто такой, например, Домье… Сами все гении…
Казалось, Олег пропустил мимо ушей ее неприкрыто лестную сентенцию, продиктованную как любопытством, так и желанием разрядить ситуацию. Он перелистывал молитвенник, то и дело поднося его к свету бра, горящего над диваном. Лицо Олега хранило отсутствующее и страдальческое выражение, словно он вел с кем-то неслышный разговор на болезненную тему. Александра уже изобретала предлог, чтобы попрощаться и уйти, когда Буханков вдруг заговорил.
Глава 3
— Случалось тебе когда-нибудь делать находку всей своей жизни? — спросил мужчина, по-прежнему обращаясь к раскрытому молитвеннику. — Бывало у тебя такое?
— Да, и совсем недавно, в этом году… — начала художница, но осеклась, поняв, что ее ответ собеседнику неинтересен. Да и сама Александра предпочитала сейчас не говорить, а слушать.
— Лучшие находки делаются случайно, — продолжал Олег, не отрывая взгляда от пергаментной страницы, на которой красовалась заключенная в рамку-медальон иллюстрация, необычайно тонко написанная и раскрашенная с наивной яркостью.
