Дарья Калинина - Призрак с хорошей родословной
У той мелькнуло странное выражение, словно ей было искренне жаль девушку. Но тут же лицо приняло обычное, разве что чуть менее равнодушно-высокомерное выражение.
— Повесилась в доме моих родителей, — пробормотал Виктор. — Да как она посмела! Теперь люди снова начнут о нашей семье молоть языками!
— Что ты говоришь! — одернула его жена. — При чем тут люди? Бедная девушка, она так страдала! Ты так грубо разговаривал с ней вчера. Наверное, она переживала ваш разрыв сильней, чем показывала нам.
— Глупости все это! — отозвался Виктор. — Любка — девка простая. Какие у нее там могут быть особые чувства? Да и так, как ты, она не любила меня никогда. Ее мать за меня выйти заставила. Не могла она из-за меня повеситься! Не такой она была человек!
— Но тем не менее она это сделала, — сказала Мариша.
— Не верю! — воскликнул Виктор. — Сам хочу посмотреть!
И с этими словами он бросился из дома. Остальные припустили следом за ним. Так и не пришедший в себя Прапор на бегу что-то бормотал себе под нос. Мариша задержалась и расслышала несколько слов:
— Как же так? — бубнил Прапор. — Не может быть! Это же надо так облажаться. Ну, Любка. Ну надо же так меня подставить!
Последняя фраза заставила Маришу призадуматься, что, пожалуй, Прапор знает о кончине их хозяйки больше, чем остальные. Виктор первым добежал до старого дома и теперь пытался ворваться внутрь. Мы с Катькой его не пускали.
— Туда нельзя! — кричала Катька. — Ей уже не помочь. А следы все затопчешь!
Наконец Виктор угомонился. И рухнул на какое-то бревно. Любима начала хлопотать возле него.
— Она действительно повесилась? — тихо спросил у нас тем временем Женька. — И вы ее нашли? А где письмо? Дайте его мне!
— И мои деньги! — чуть не плача добавил Прапор.
— Какое письмо? — изумилась Катька.
— Какие деньги? — насторожилась я.
— Письмо, которое обычно оставляют самоубийцы, — объяснил нам Женька. — Ну, где они пишут, из-за кого или по какой причине решили свести счеты с жизнью.
— Никакого письма мы не видели, — растерянно переглянулись мы с подругами. — Не было письма.
— А деньги? — плачущим голосом спросил у нас Прапор.
— Да что за деньги? Откуда?
— Деньги за дом! — воскликнул Прапор. — Аванс, который я выплатил Любке вчера! Где эти деньги? Вы их видели?
— Ты ей вчера заплатил деньги? Хм, может быть, они до сих пор у Любки? — предположила Мариша, немного подумав. — Мы не обыскивали ее карманы.
— Так надо обыскать! — воскликнул Прапор, вскочив на ноги. — А то сейчас приедут менты, знаю я их. Заявят, что деньги — это вещественные доказательства, и прикарманят их. Доказывай потом, что это были мои деньги.
— Хорошо, — посочувствовали ему мы с Катькой. — Осмотри ее карманы, только очень осторожно и аккуратно. Ничего не повреди.
Прапор пробормотал, что вряд ли Любке уже что-нибудь может повредить.
— Кстати, а кто-нибудь уже вызвал милицию? — спросила я. — Мариша, ты вызвала? Ты ведь за этим в дом ходила?
— Нет, — расстроилась та. — Я забыла. Я ведь как раз пошла в дом за трубкой. Но потом встретила у крыльца Женьку, и он меня отвлек своими расспросами.
— У меня телефон с собой, — отозвался Виктор. — Я сам вызову ментов.
И в самом деле вытащив трубку, он позвонил в ближайшее отделение милиции, находящееся, по его словам, в Броннице.
— Сказали, что приедут, как только починят машину, — сказал он, закончив разговор.
— У них что, одна только машина?
— Видели бы вы их отделение, не задавали бы таких дурацких вопросов! — отозвался Виктор, который после смерти Любки определенно начал снова чувствовать себя тут полным хозяином и наглел на глазах. — Пошли в дом. Нужно все обсудить! Тут все равно делать больше нечего. Любку мы не оживим.
Но никто не торопился уйти. Видя, что его никто не послушался, Виктор ненадолго утратил командирский тон. Так и не обнаруживший при Любке своих денег Прапор сидел в сторонке с убитым видом. Мы с Катькой утешали его как могли.
— Не могла покончить с собой уже после оформления сделки! — в сердцах восклицал Прапор. — Вот ведь бабы, одними эмоциями живете. Никаких мозгов!
— Как ты можешь так говорить! — возмутилась Катька. — Тут человек умер, а ты о каких-то деньгах толкуешь.
— Не о каких-то, а о тех самых, которые я целый год копил! — взорвался Прапор. — Ты сама в жизни ничего не скопила, много ты понимаешь!
— Все равно так говорить нехорошо, — буркнула Катя.
Но Прапор ее не слушал, он покачивался, словно в трансе, страшно переживая потерю своих денег.
— Найдутся твои деньги, — сказала я ему. — Не переживай ты так.
— Кстати, а когда ты их успел передать Любке? — спросила у него Мариша.
— После того как мы посидели и разошлись по своим комнатам, я начал кое-что про себя прикидывать, — грустным голосом начал свой рассказ Прапор. — То есть сначала я честно пытался заснуть, но все не мог. Ворочался с боку на бок, думал — а вдруг завтра Любка заявит, что не станет продавать дом. Покурить даже вышел на улицу. И тут вдруг Любка сама возле меня появляется и предлагает, чтобы я ей аванс за дом выдал, а она мне в том расписку напишет. Мол, если Виктор утром снова волну гнать начнет, что дом его и продавать его нельзя, так я ему хоть расписку в нос суну, что уже и деньги заплатил. А документы, скажем, сейчас уже оформляются. Он и утихнет.
— И ты не удивился такому предложению?
— Удивился сначала, но она мне сказала, что очень уж ей бывшему мужу досадить хочется. И ей просто невыносима мысль, чтобы Виктор над ней верх взял. И поселился в своем драгоценном доме с этой стервой, на которой снова женился.
— Ну и…
— И я аванс ей выплатил, а она мне расписку написала, — ответил Прапор.
— Деньги ты ей отдал. А куда она их дела, ты видел? — спросила я.
— В том-то и дело, что к себе в карман пальто сунула! — воскликнул Прапор.
— В пальто? — воскликнули мы с Катькой. — В такое темно-синее?
— Ну да, — кивнул Прапор. — Вроде бы она в нем была, когда со мной разговаривала.
— Тогда я знаю, где твои деньги! — воскликнула я.
И мы с Катькой потащили Прапора к высохшему колодцу. Любкино пальто до сих пор валялось возле него, где его и бросили. Сверху на солнышке уже немного подсохло и покрылось коркой из песка и глины. Но, вывернув все его карманы, мы денег так и не обнаружили.
— Странно, — произнесла Мариша, которая тоже подошла к нам. — Деньги должны быть в нем. Прапор, а ты не помнишь, вы с Любкой вместе в дом возвращались?
— Она сказала, что еще прогуляться хочет, — ответил Прапор. — И к реке направилась.
— Это было до дождя?
— Да, — кивнул Прапор. — Я ей еще в спину сказал, чтобы она долго не ходила, дождь собирается. А она ответила, что сама все прекрасно понимает. Поэтому и пальто накинула. Оно у нее с капюшоном было.
— Очень интересно, — выслушав его, кивнула головой Мариша. — А ты когда в дом возвращался, ничего странного не заметил? Кто в это время был в доме?
— Женька уже дрых без задних ног, — сказал Прапор, — и Катька тоже!
— Ничего я не спала! — возмутилась Катька. — Душно было жутко. Я слышала, как ты уходил на улицу. Только не думала, что ты там с Любкой болтаешь.
— А кто еще в это время выходил из дома, ты слышала? — спросила у нее Мариша.
— Нет, — покачала головой Катька. — Вроде бы перед тем, как Даша встала, мне какой-то шорох почудился.
— И мне тоже! — воскликнула я. — И какой-то мужчина кашлянул!
— Но не Прапор! — воскликнула Катька. — Он рядом лежал и не кашлял. Только храпел.
— И не Женька, — отозвалась я. — Он в гостиной спал, а кашляли в кухне.
— В таком случае, это был Виктор?
— Больше в доме мужчин не было, — сказала я.
— Выходит, ночью он спускался зачем-то вниз, — сказала Мариша. — Наверное, встретил Любку, наговорил ей кучу гадостей, она психанула и покончила с собой.
— Но это не объясняет, куда делись мои деньги! — воскликнул Прапор.
— Да, это вопрос, — согласилась с ним Мариша.
— И еще какой! — подтвердил Прапор, явно тяжело переживающий исчезновение своих долларов.
— А много ты в качестве аванса выплатил? — спросила я.
— Десятку, — мрачно отозвался Прапор.
Мы переглянулись. Может быть, для миллионеров десять тысяч долларов и пустяк, смешная сумма, но для Прапора эти деньги значили много. Очень даже много. По приблизительным подсчетам, которые как-то сделала за него Катька, Прапор тратил в месяц никак не больше тысячи долларов. То есть на эти деньги он, грубо говоря, мог бы прожить целый год. Было от чего ему прийти в уныние.
— Если денег не оказалось при Любке и денег нет в ее пальто, куда она их на глазах Прапора сунула, выходит, она их куда-то перепрятала, — сказала Мариша и добавила: — Когда ходила на реку.
![Елена Чуб - Предлагается невеста с хорошей родословной [СИ]](/uploads/posts/books/41578/41578.jpg)