Наталья Александрова - Сбылась мечта хулиганки
Мы с ненаглядным условились, что в понедельник он позвонит, но вот уже прошло полдня, а от него ни слуху ни духу. В середине дня я не выдержала и решила позвонить на мобильник ненаглядного. Дело в том, что мобильный телефон у него есть, но он им не пользуется. Он говорит, что это ужасно дорого. А зачем тогда было его покупать? На всякий случай, если возникнет жизненная необходимость. Он и тариф такой выбрал, чтобы не платить, когда не пользуешься, без абонентской платы. Но я решила, что сейчас как раз экстренный случай. Честно говоря, я боялась, что этот балбес пойдет в милицию. От него ведь всего можно ожидать – он с субботы в таком состоянии, что может сморозить какую-нибудь глупость, которую потом вовек не расхлебаешь.
Короче, я набрала номер его мобильника, и приятный женский голос мне вежливо сообщил, что обслуживание абонента временно приостановлено. Вот свинья, он еще и мобильник выключил!
Я еще больше занервничала.
После обеда ко мне подошла Алла Федоровна и в свойственной ей хамской манере говорит:
– Дроздова, что с тобой сегодня происходит? У тебя что – критические дни? Может, пора искать другую работу? Пойди пока, прими товар у Шарапова, а я, так и быть, постою за тебя в отделе.
Благодетельница нашлась! Ей просто не хочется этот товар принимать! Вот она и спихнула на меня… У этого Шарапова товар мелкий, муторный, а сам он жуткий тупица и тормоз, вечно все путает, документы неправильно оформляет, вот с ним никто и не любит возиться. Ну да с Аллой не поспоришь.
Я вошла в подсобку и застонала. Шарапов, как всегда, привез чертову прорву дурацких польских розеток, причем в коробке у него россыпью были отдельно сами розетки, отдельно – рамочки, в которые эти розетки вставляются, отдельно – крепеж для их установки, то есть всякие там шурупы и винтики. Все это пересчитать – работа не для слабонервных.
А тут он еще мне протянул накладную, в которой все цены были проставлены в условных единицах… Я на него уставилась с ненавистью:
– Шарапов! Мы ведь тебе сколько раз говорили, чтобы цены в накладных были только рублевые!
Он стал суетиться, извиняться:
– Сейчас, Катюша, я все перепишу!
– Переписывай! – говорю.
А сама снова набрала номер ненаглядного. Опять тот же голос сообщил мне, что обслуживание абонента временно приостановлено. Я занервничала еще больше.
В подсобке у нас окно, которое выходит на парковочную площадку перед магазином, и я зачем-то все время в это окно посматривала. Шарапов сел переписывать накладные, я взяла себя в руки и начала считать всю эту мелкую польскую дрянь. Кропотливая механическая работа успокаивает нервы, и я понемножку пришла в норму. Только иногда посматривала в окно.
Работа у нас была долгая, время понемногу подходило к концу рабочего дня, и товар уже заканчивался. И тут, посмотрев в очередной раз в окошко, я увидела, что к нашему магазину подъехал черный джип «Чероки». В этом, конечно, не было ничего удивительного – и джипы, и «мерсы» всякие к нам заезжают довольно часто, магазин хороший и в городе известный, но этот джип подъехал… ну, словно не за покупками, – как-то слишком нагло. И колесами встал на тротуар, и затормозил резко…
Когда такие братки заезжают за покупками, они ведут себя неспешно, вальяжно, подъезжают плавно, спокойно выходят, идут к дверям с женой под ручку, давая всем окружающим собой полюбоваться, – а этот так резко подкатил, и сразу двое выскочили и быстрым, решительным шагом направились в магазин.
То есть ясно, что люди пришли по делу. А то, что это не наша «крыша», я точно знала. Нашу «крышу» знали все в магазине, бригадир ее, Вадик Улиткин, у нас просто как родной. По крайней мере, он так считает.
Так вот, принимая во внимание все эти соображения, я еще больше заволновалась. Отставив коробку с шараповской белибердой, я тихонько вышла в коридор и незаметно выглянула в зал.
Двое мордоворотов из черного джипа направились прямо в отдел электротоваров. В мой отдел. Один из них подошел вплотную к Алле Федоровне и что-то ей тихо сказал. Даже оттуда, где я стояла, то есть через весь торговый зал, было видно, как Алла побледнела, тихонько вышла из отдела и пошла рядом с мордоворотом к выходу из магазина. Никому, между прочим, ничего не сказав, не передав отдел и не предупредив директора. Второй мордоворот шел следом, оглядываясь по сторонам, – мол, если у кого-нибудь имеются вопросы, то обращайтесь ко мне. Девчонки все были заняты с покупателями, а охранник Григорий куда-то отлучился, мерзавец. Когда нужно, его вечно на месте нет!
Когда они дошли до дверей, я мгновенно кинулась обратно в подсобку и прилипла к окну, чтобы ничего не пропустить. Шарапов оторвал измученный взгляд от своих накладных и удивленно на меня уставился.
А там, за окном, события развивались так: Аллу грубо втолкнули в джип, двое бандитов – а то, что это бандиты, было ясно как божий день, – влезли следом, и машина резко сорвалась с места. Но самое удивительное: проехав вокруг площади, джип остановился. Дверца распахнулась, и оттуда вылетела Алла – помятая, растрепанная, в порванном жакете – и с размаху шлепнулась на асфальт.
Я не сомневалась, что все продавщицы, побросав свои отделы, прилипли к витринам и в полном восторге наблюдают это незабываемое зрелище. Надо сказать, что Аллу Федоровну в магазине, мягко говоря, не любят.
Но я этой картиной любовалась недолго, так как сообразила, что Аллу взяли вместо меня. И они обнаружили свою ошибку и сейчас вернутся.
Наверняка этим двум дебилам сказали привести продавщицу из отдела электротоваров, вот они и взяли, что под руку попалось. А в машине у них сидел кто-нибудь поумнее. Или кто-нибудь, кто знает меня в лицо. Например, ненаглядный, осознала я. Вот почему я не могу до него дозвониться. И мордоворотам вежливо указали на их ошибку.
Но додумывать до конца эту интересную мысль мне было некогда. Мне нужно было срочно спасать свою шкуру, которая у меня единственная.
Я схватила сумку, вылетела в коридор, пробежала к запасному выходу из магазина, через который мы принимаем крупногабаритный груз, и оказалась во дворе. В этот двор, кроме нашей задней двери, выходили двери еще нескольких магазинов и бистро «Лайза». Вот в это бистро я и вбежала. Дело в том, что все магазины выходили на ту же площадь, куда и наш, а бистро – на другую сторону квартала, на улицу Летчика Петрова. Кроме того, в этом бистро я кое-кого знала – соседи как-никак.
Я пробежала через их кухню, выскочила в коридорчик. Там возила по полу шваброй уборщица тетя Дуся, которая и в нашем магазине по совместительству размазывает грязь. Я прижала палец к губам, чтобы тетя Дуся не вздумала от удивления заверещать. Она меня узнала и хотела что-то спросить, но я быстро ей сказала:
– Потом, потом, теть Дуся, потом все расскажу! Теть Дуся! Дай мне твой платочек!
Тетя Дуся от удивления разинула рот и без слов отдала свой страшненький платок в сине-зеленых разводах. Я этот платок мгновенно повязала на голову и бросилась к выходу из бистро. Дело в том, что при всей ординарности моей внешности волосы у меня довольно заметные – светло-рыжего цвета, и их мне нужно было срочно закрыть. В этой же детали моей внешности крылась причина, по которой мордовороты из джипа увели Аллу Федоровну: она тоже рыжая, правда, другого оттенка, немножко в малиновый, и у нее этот цвет не от природы, она красится. Но это неважно, все равно приятно было смотреть, как ее размазали по асфальту.
Короче, я выскочила из бистро и замахала рукой проезжающим машинам. Вторая или третья остановилась, я поскорей плюхнулась на сиденье.
– Куда ехать-то? – спросил водитель.
Я задумалась. Мне пришло в голову, что сейчас я оказалась в таком же положении, в каком была в субботу та девица… как ее… Каролина. Она тоже удирала – причем, может быть, от этих же бандитов, – она тоже остановила на улице первую попавшуюся машину, ей тоже некуда было деться… Мне не хотелось думать о том, чем для нее это закончилось.
– Будем стоять или будем ехать? – заворчал водитель. – Я ведь не такси.
– Так, – очнулась я, – отвезите меня отсюда подальше куда-нибудь, где телефонов много.
Мы поколесили по городу, и он высадил меня возле станции метро. Я купила в ларьке таксофонную карту и прежде всего позвонила домой. Родители вернулись еще вчера, отец с утра ушел на суточное дежурство. Я велела матери закрыться на все замки, а по телефону отвечать, что она понятия не имеет, где я и когда вернусь. В противоположность отцу, который на все реагирует криком и руганью, мама принимает все неожиданности молча. Она вообще очень сдержанна. В детстве я думала, что это от равнодушия, но потом поняла, что таким образом она просто отключается от неприятной действительности – бедности, скандального мужа и дочери-неудачницы.
Второй звонок, впрочем, без особой надежды на успех, я сделала на мобильник ненаглядного. На этот раз мне ответили.
