Данил Корецкий - По следу Черта
Раздался громкий звук. Женщина-железнодорожница с трудом подавила рвотный позыв.
— Ну, когда вы меня отпустите? — плачущим голосом в очередной раз взмолилась она. — Я вообще не могу на мертвяков смотреть, а тут такие страсти…
— Это вы зря, — успокаивающе сказал Калинов, повернув к понятой одутловатое лицо с навеки застывшим брюзгливым выражением. — Мертвые гораздо лучше живых. Никогда ничего плохого не делают…
И, повернувшись к безымянному следователю, уже другим — строгим и деловым тоном добавил:
— Раневые каналы глубиной до двадцати сантиметров. Скорей всего — традиционная самодельная финка…
Дятлов, внимательно глядя под ноги, медленно пошел вокруг остатков костра по расширяющейся спирали. Но, так ничего и не найдя, наткнулся на кинолога, безуспешно наклоняющего голову овчарки к земле.
— Ищи, Рекс, ищи! След, Рекс, след!
Пес фыркал и вырывался, шерсть на загривке встала дыбом.
— Ну, что тут у тебя?
— Не пойму, — растерянно ответил сержантик. — Никогда такого не было… Как будто боится… Видно, какой-то гадостью посыпали…
Опер провел пятерней по редеющим и к тому же крашеным волосам. Испитое морщинистое лицо, тусклый взгляд, — он выглядел гораздо старше своих лет. Как будто был не действующим капитаном милиции, а пенсионером-ветераном. Сейчас он чувствовал себя неудачником и испытывал нарастающее раздражение.
— Иди сюда, Паша! — окликнул его Калинов. — На третьем сорок пять ран, все колотые. А главное…
Тыльной стороной обтянутой резиной ладони судмедэксперт поправил очки. Кожу его лица покрывали черные точки, на щеке росла бородавка.
— Похоже, его того… Ну, сам понимаешь…
— Что я понимаю?! — дал выход раздражению Дятлов. — У меня уже все эти загадки знаешь, где сидят? Давай, Калинов, не темни!
— На трупе номер три имеются признаки посмертного мужеложства, — официальным тоном сказал дуборез. — Сейчас попробую взять мазок… Если там не спазмировалось…
Понятая в железнодорожной форме отбежала в сторону и согнулась. Ее вырвало. Следак[7] заметно побледнел и перестал писать.
— Какой же гад мог все это сделать?!
Крашеный капитан пожал плечами.
— Такой же труболет, как эти…
Молодой человек сморщился, словно от зубной боли.
— Ничего не понимаю! Это что же получается? Бродяги, бомжи, у них ничего нет… А ОН у них и колбасу отнял, и пойло, и одежду, и обувь, и убил, да ещё это…
Дятлов цинично усмехнулся с высоты своего двадцатилетнего оперативного стажа. Настроение улучшалось. В конце концов, он находился в своей стихии. Кровавой, гнусной, мерзкой, но привычной и хорошо знакомой. Пожалуй, только в такой обстановке он чувствовал себя, как рыба в воде. Особенно, если представлялась возможность кого-нибудь просветить.
— А что особенного? Запомни: все, что нужно человеку, он может получить от других людей!
— Прям-таки все? — не поверил зеленый следак.
— Все, все! — подтвердил капитан. — Авторитет. Уважение или страх, что для многих одно и то же… Деньги, секс… Кровь… Мне как-то переливали донорскую… Даже мясо!
— Как мясо?!
— Обыкновенно. Зеки часто едят друг друга… Иногда по необходимости: возьмут лоха в побег и сожрут. «Корова» называется. Иногда из блатовства, чтобы крутость свою показать, чтобы все боялись…
Оперативник вдруг осекся.
— Я знаешь, что думаю? Если б не эта колбаса, ОН бы вырезал у того, кто потолще, филейчик, зажарил и съел…
Вытирающая губы платком железнодорожница снова согнулась и с утробным рыком шарахнулась в сторону. Дятлов не обратил на это внимания.
— Сто пудов, так бы и сделал! Просто потому, что ему так надо! Ну, зверюга! Ты знаешь, мне такие еще не попадались!
Крашеный капитан оживился, глаза лихорадочно заблестели. Так преображается наркоман после желанной дозы морфина.
— Ну, что у тебя, Калинов? — пружинисто подскочил он к судмедэксперту.
— Не знаю, — вяло отозвался тот, с треском стягивая резиновые перчатки. — Мазок взял, а там видно будет. Биологию сделаем, вскрытие, тогда все и станет ясно…
— Это «тогда», а мне сейчас надо! — явно недовольный, опер так же пружинисто подскочил к криминалисту, который через мощную лупу задумчиво рассматривал на свет две дактилопленки попеременно. На каждой проступали характерные овальные пятна контрастного порошка.
— Ну что, есть?
Бровков неопределенно пожал плечами.
— Есть-то оно есть, да не знаю, как его съесть… Похоже, ОН был в перчатках. Тонких кожаных перчатках. Может, лайка хорошей выработки, может, замша…
— Да откуда у такого хищника лайковые перчатки?! — изумился Дятлов.
— Не знаю, это уже не ко мне вопрос. Только вот что я точно знаю: папиллярные линии бывают завитковые, петлевидные или дуговые. А тут какой-то узор есть, но непонятно какой… Я за пятнадцать лет таких никогда не видел. Скорей всего, это кожа перчаток пропечаталась…
— Постой, постой! Перчатки вообще следов не оставляют! Там же мертвая кожа, без пота и жира!
— Вот то-то и оно! — вздохнул Бровков. — Дело ясное, что дело темное. Ну, да ладно, посмотрим под микроскопом, в лаборатории банку поизучаем. Выясним, что к чему…
Сплюнув, капитан подошел к кинологу.
— Не отработали след, — не дожидаясь вопроса, доложил тот. — Скорей всего, ОН чем-то присыпал.
— Да вы что, сговорились? — сыщик выругался, но тут же взял себя в руки. — Ладно, на нет и суда нет. Идите в свои лаборатории. Я и сам его прищучу!
Расхлябанно скрипя рессорами на пустырь въехала серая, давно не мытая труповозка.
* * *— Как я понимаю, жилья у тебя на примете нет? — спросил Серж, когда «мерседес» представительского класса, недовольно раскачиваясь на выбоинах и ухабах, выбирался на трассу.
— Нет, — кивнул Волк. — Не проблема, в казарме поживу.
Серж покачал головой.
— Казарма казармой… Но ты не просто командир группы специального назначения, старлей или капитан. Ты — руководитель ответственной военной операции. И по задачам, и по материальным ресурсам, считай — генерал!
— Вот даже как! — Волк усмехнулся.
— Именно так, — вполне серьезно отозвался Серегин. — Причем не с одной шитой звездой, а с тремя или четырьмя! Поэтому жить будешь на конспиративной квартире в Солнцево…
Машина выехала на шоссе и резко набрала скорость. Впереди справа виднелись красивые белые высотки солнцевского района. Наверное, с двенадцатого этажа открывается отличный вид на живописные окрестности Подмосковья…
— И Москва рядом, и полигон, и конфиденциальные встречи проводить можно, — продолжил Серж, внимательно поглядывая в зеркало заднего вида.
— С кем встречаться-то?
— Со мной. Может, и с другими людьми, которые отвечают за подготовку операции.
— И много таких людей?
— А как ты думаешь? Речь идет о смене государственного режима суверенного государства и изменении геополитической обстановки в одном из стратегически важных районов мира! Обычно это достигается применением армии, флота, авиации, ракет… Представляешь, сколько человек задействуется для координации родов войск и видов вооруженных сил? Сколько ответственных за каждый участок? А в нашем случае вместо армейских частей, самолетов, кораблей и ракет все упирается в одного Владимира Вольфа, извини, Волкова! Так что желающих встретиться с тобой, дать особо ценные указания и отрапортовать начальству о внесенном вкладе в успех операции будет хоть отбавляй! Другое дело, что пропустят только тех, кому нельзя отказать…
«На хер нам эти смотрины? — раздраженно сказал пират с правого плеча. — Чем больше тебя увидят, тем скорей ты спалишься!»
И он был прав.
Владимиру озвученная идея тоже не понравилась.
— Ни с кем я встречаться не буду! — отрезал он. — Разве что с Валентином Ивановичем, он все равно меня уже знает. А все остальные пусть через тебя действуют!
Серж озадаченно хмыкнул.
— Я, конечно, доложу… Только решаем-то не мы с тобой…
— За себя и своих людей я сам решать буду, — по-прежнему резко сказал Волк. — Так им и передай. Иначе — на хер, расходимся!
— Гм… Ну ладно, передам, — Серж включил указатель поворота и плавно вписался в «европейский» лепесток шоссе, ведущий к красивым белым домам.
Но подъехали они не к новому микрорайону, а к старой части города — обшарпанным панельным девятиэтажкам. Замызганный, пахнущий то ли кошачьей, то ли человеческой мочой подъезд, исписанные ругательствами стены. На втором этаже Серж отпер замызганную железную дверь, сделал приглашающий жест.
— Добро пожаловать!
Волк переступил порог, машинально втянул носом воздух. Дух, конечно, нежилой, но без неприятных запахов. Узкий коридор, справа — крохотная кладовка, рядом совмещенный санузел, прямо — довольно просторная кухня. Слева — двустворчатая дверь с матовыми стеклами. Волк толкнул ее, заглянул. Вытянутая комната, площадью метров пятнадцать, с балконом в торце. Обстановка состояла из хорошо сохранившейся мебели семидесятых годов. Линолеум «под паркет», чистенькие дешевые обои на стенах, правда, окна пластиковые.
