Аркадий Адамов - На свободное место (Инспектор Лосев - 3)
Эх, знать бы, что за сверточек передал дяде Осипу Гелий Станиславович. В мешке этого сверточка, конечно, нет. Он плоский, небольшой, уместился небось в кармане. Может быть, задержать этого дядю Осипа сразу по приезде? Нельзя. Он должен привезти нас к своему дому. А может быть, и не к своему. Это тоже вполне возможно. Его дом там, где усадьба охотохозяйства. Надо ехать мимо санатория "Горное солнце", детского санатория "Красный аист" и селения Отока. Так сказал Сергей, он был однажды в гостях у дяди Осипа.
Между тем машина наша уже выехала из города и сейчас мчится по долине, между черными, еще прошлогодней вспашки полями и рядами виноградников. Вдали громоздятся угрюмые, причудливые горы, над ними синее, блеклое небо с плоскими реденькими облачками. Сквозь дымку светит неяркое солнце, заливает долину и заметно уже пригревает. Если бы не ветер, то совсем было бы тепло. Юг все-таки.
Но вот начинается подъем. Все ближе горы, все мрачнее они, суровее, холоднее. Их я вижу лишь краем глаза, а передо мной долина, и совсем вдали тоненькой полоской видно море и город.
Тут я замечаю далеко за нами темную "Волгу". Это, конечно, наши. Не спешат, выдерживают расстояние.
Машину начинает сильно потряхивать на крупных камнях. Причудливые, дикие скалы подступают к самой дороге, сжимают ее, порой загораживают сами горы. Все выше, все круче взбирается дорога. На одном из поворотов я вдруг вижу нашу долину уже глубоко внизу, а моря и города уже совсем не видно. Дорога петляет резко, круто. Меня то валит на борт, то ударяет об углы ящиков, я еле успеваю зацепиться за что-то.
Скалы временами исчезают, дорога вьется между заросшими лесом крутыми склонами, а кое-где она цепляется прямо по краю пропасти. В этих местах с одной стороны зияет неприятная пустота, и с моего места кажется, что машина двумя колесами висит в воздухе, а другим бортом, возле которого сижу я, она чуть не чертит отвесные каменные стены, вырубленные в горном склоне. Перед каждым поворотом машина истошно гудит. Да, случись встречная, как они разойдутся? При этой мысли становится не по себе. Вокруг уже настоящие горы, гигантские вершины покрыты снегом. И ветер становится свирепее, холоднее и коварнее. Разбойничий какой-то, налетает внезапно, из-за угла.
Неожиданно за одним из поворотов скалистая стена отступает. Распахивается небольшая горная долина. Дорога устремляется по ней, и вот уже с обеих сторон от нас тянутся невысокие, сложенные из плоских камней ограды садов. Вскоре мы минуем деревянные ворота с вывеской во всю их длину: "Санаторий "Горное солнце". Солнца тут и в самом деле много, и припекает оно здорово, даже сейчас. Машина, покачиваясь, едет все дальше мимо каменных изгородей и бесконечных садов, потом сворачивает куда-то в сторону, и мы снова углубляемся в горы. Где же детский санаторий? Пока что его не видно, как и селения под названием Отока. Кругом опять лишь красноватые скалы и зеленые лесные склоны.
Селение скоро появляется, но оно называется совсем иначе, я не успеваю прочесть на белой табличке его замысловатое название. Куда же мы едем, интересно знать? Может быть, это просто другая дорога и сейчас будет охотохозяйство? Но селение кончается, и мы снова оказываемся на горной петлистой дороге. И вскоре въезжаем в новое селение. Проехав некоторое время по нему, мы оказываемся на небольшой площади. Здесь машина наша неожиданно останавливается.
Хлопает дверца, вылезает Жук и весело объявляет:
- Все. Прибыли. Дядя, гони красненькие.
Вылезает и дядя Осип. Жилистый, какой-то пружинистый мужичок, хоть и мал ростом. И глаза быстрые, диковатые, недобрые, чем-то знакомые мне.
- Куда же это ты, дядя, нас завез, а? - спрашиваю я, пока дядя Осип, кряхтя, достает из внутреннего кармана своей поношенной поролоновой куртки мятый бумажник.
- Так ведь озеро - вон оно, два шага всего, - машет рукой дядя Осип и усмехается. - Там и ресторан ваш. Мы чуток только в сторону забрали.
- Живете здесь? - спрашиваю я.
- Да нет, - отвечает. - К дружку заехал. Продуктами вот поделюсь.
- А сами-то где живете?
Я нарочно тяну разговор и соображаю про себя, как дальше поступить. Можно задержать сейчас этого дядю и заставить вести к нужному нам дому. Но вдруг заупрямится и тогда приведет куда угодно, с ним ничего не поделаешь. Дядек-то с норовом и небоязливый, видать. Можно, конечно, за ним и проследить, хотя это совсем непросто в незнакомом селении. Но для окончательного решения мне нужен совет Давуда. Следовательно, надо дать время подъехать нашим и пока что не упустить этого шустрого старика. И я незаметно оглядываюсь вокруг.
Из-за соседней каменной ограды на нас с любопытством глядят черноглазые загорелые ребятишки в пестрых рубашках и свитерах. Степенно проходят мимо двое мужчин в черных плотных куртках домашней выделки. Куда-то спешит группа молодых, стройных женщин в длинных, до земли, юбках и теплых кофтах, весело болтают о чем-то, стреляют в нашу сторону глазами, любопытно им.
Дядя Осип тоже не спешит, медленно раскрывает свой старый бумажник, сосредоточенно и хмуро роется в его кармашке и, наконец, вытаскивает сложенную вчетверо десятку, бережно расправляет ее, приглаживает, отгибает загнутые уголки. Очень трудно, видно, ему с ней расстаться. Как же, будет он на свои деньги покупать столько дорогих продуктов, нужны они ему. Наконец, вздохнув, дядя Осип передает десятку Жуку и начинает доставать другую. Это он проделывает еще медленнее.
Жадность губит людей, это уже не раз было доказано. И вот еще одно подтверждение. Я вижу, как из-за угла с безразличным видом неожиданно появляется Давуд и, не торопясь, шествует мимо нас.
В какой-то миг наши глаза встречаются. Дядя Осип в этот момент ничего вокруг себя не замечает, он поглощен прощанием с новой десяткой. Я делаю Давуду знак, который означает, что вот этого человека нельзя выпускать из поля зрения. Давуд чуть прикрывает глаза, давая понять, что все ему ясно и все будет сделано. Советоваться некогда, и поэтому я принимаю решение сам: пусть дядя Осип идет себе пока с миром.
Пройдя мимо нас, Давуд неожиданно останавливается и что-то громко, гортанно кричит, кого-то, очевидно, зовет. Никто почему-то на этот крик не обращает внимания, ни детишки за оградой, ни удаляющиеся женщины, и дядя Осип тоже. А через минуту к Давуду вдруг выбегает его помощник, который ехал с ним в машине, выбегает совсем с другой стороны, чем я ожидал. И они начинают громко и оживленно что-то обсуждать на незнакомом мне языке. И тут я замечаю, как вся эта сценка необычайно естественно вписывается в окружающую обстановку.
Наконец дядя Осип заканчивает расчеты с Жуком, кряхтя, вскидывает на спину свой громадный мешок и необычайно бодро отправляется в путь. Не успевает он скрыться из виду, как вслед за ним устремляется сотрудник Давуда. А он сам, собираясь последовать за ними, подает мне сигнал.
В это время из-за угла, откуда вышел Давуд, появляется Эдик. Он присоединяется ко мне, и мы отправляемся вслед за Давудом, на некотором расстоянии от него. Это знакомый маневр, мы ведем дядю Осипа "цепочкой".
На ходу я бросаю Жуку:
- Жди здесь.
Мы следуем на некотором расстоянии от Давуда, останавливаемся, когда останавливается он, или быстро пробегаем какое-то расстояние и прижимаемся к бесконечной, по-прежнему сложенной из плоских серых камней невысокой ограде, не спуская глаз с мелькающей впереди гибкой фигуры Давуда. Он ведет нас все дальше, все выше в горы. Домиков поселка уже не видно вокруг, ограда из камней становится ниже, камни сложены уже кое-как, зато видны кустарник и высокая пожелтевшая трава.
Эдик идет рядом, и в глазах его я вижу возбуждение и любопытство. Конечно, ему непривычна такая операция, его "клиенты" - люди, как правило, степенные, деликатные.
Неожиданно Давуд, махнув нам рукой, исчезает. Это значит, он меняется местами с идущим впереди товарищем. Теперь Давуд поведет нашу "цепочку". Так и есть. Впереди появляется его помощник. Его зовут Ахмет, как сообщил мне Эдик.
Путь наш продолжается, но только становится труднее. Мы сворачиваем куда-то в сторону и начинаем карабкаться по травянистому откосу, между огромными осколками скал, видимо скатившихся откуда-то сверху в незапамятные времена. Кажется, мы огибаем селение, оно уже под нами, скопление серых оград и домов, я даже вижу вдали маленькую площадь и на ней нашу грузовую машину. Ого, далеко же мы забрались.
Интересно, почему дядя Осип избрал такой трудный, кружной путь. Опасается нас? Но тогда бы он просто не сел к нам в машину. Может быть, чем-то выдал себя в последний момент Давуд или Ахмет? И дядя Осип теперь на всякий случай петляет, путает след? Это было бы очень досадно.
Но вот, сделав нам условный знак рукой, исчезает с наших глаз Ахмет. Мы ждем, привалившись к каменной ограде. Давуд почему-то не появляется. Мы продолжаем ждать, сдерживая нетерпение. Эдик беспокойно оглядывается, все время порываясь идти дальше. Я придерживаю его рукой. Нервы напрягаются все больше. Я расстегиваю пальто, сую руку под пиджак и, нащупав знакомую плоскую кобуру под мышкой, слегка успокаиваюсь.
