Элиз Тайтл - Ромео
25
Ромео чувствует прилив возбуждения. Он раздевается. Встает под душ. Скребет кожу, растирая до крови. Сердце бьется в бешеном ритме. Ликует в предвкушении. И все вокруг бурлит, торжествует вместе с ним. Но это нормально. Скоростной темп его вполне устраивает.
Он вытягивается на кровати. Ждать осталось недолго. Теперь все пойдет как по маслу. Он это чувствует.
Эмма была лишь репетицией. Но Сара будет его триумфом. Удары пульса отдаются в висках и звучат как аплодисменты. Овация в зрительном зале.
Смотри. В первом ряду. Все его женщины. Хлопают что есть мочи. Нет только Мелани.
Где же Мелани? Он лихорадочно ищет ее взглядом. Она должна быть где-то рядом. Она не может пропустить его бенефис.
А, вот и она. В отдельной ложе. Аплодирует громче всех. Отдавая должное его мастерству, артистизму, режиссуре. Да, он так и думал. Все-таки Мелани была особенной. Она дала ему больше, чем все остальные. Не только свое сердце, но и дневник, пронизанный предельной откровенностью, который стал его библией. Ему особенно дороги те страницы, где она пишет о нем. Ну, и о Саре, конечно. Всякий раз, перечитывая их, он испытывает сильное возбуждение. Иногда даже доходит до оргазма и намеренно выплескивает сперму на страницу, которую в этот момент читает. Это возрождает в памяти сцену последнего совокупления с Мелани. И до предела усиливает воображение, когда он представляет, как это будет происходить с Сарой.
Он берет пульт, включает телевизор. Передают пятичасовую сводку новостей. Вот она. Со своим пламенным монологом. Его повторяют сегодня с самого утра.
Сара уже в эфире, на экране крупным планом ее лицо…
— …Ромео тешит себя иллюзией, будто я беззащитна перед его чарами. Что я, как и все остальные, паду жертвой его шарма. Он считает, что нужен мне так же, как я нужна ему. Но он ошибается. Меня не одурачишь. Более того, я уже вижу трещины в его броне. Он пытается собраться, но тщетно. Он теряет самоконтроль. И знает об этом. Знаю и я.
В кадре снова диктор — миловидная брюнетка с высокими скулами и широченным ртом.
— Это были фрагменты записанного сегодня утром на пленку интервью Сары Розен, которое она дала комментатору Тому Линдсею. Мисс Розен, сестра зверски убитой Мелани Розен — известного психиатра…
Ромео выключает телевизор. Закрывает глаза. Видит перед собой Сару. Прокручивает в голове ее треп. Тщетная попытка самообмана еще больше возбуждает его. Меня тоже не проведешь, детка.
Сара очистит его от всех грехов. Она станет его прощением. В их совокуплении потонут страхи, отчаяние, гнев, жестокие прегрешения. В своем падении она обретет спасение. Для себя и для него.
В голове опять шум. Только это уже не аплодисменты. Это целая какофония звуков — рев мотора, рыдания, музыкальные аккорды.
Ее визуальный образ материализуется. И, как всегда, она видится ему за рулем новенького блестящего двухместного голубого автомобиля. Он сидит рядом. Они приезжают в уединенную бухточку на побережье. В машине звучит музыка. «Голубая рапсодия» Гершвина. Ее любимая, напоминает он ей. Но ее рыдания заглушают мелодию.
«Ты терзаешь мне душу».
Это не ее голос. Его. Он произносит эти слова. Выкрикивает их прямо ей в лицо — белое как полотно. Его взгляд пышет яростью и болью от предательства, в голосе злой упрек. ТЫ РАЗБИЛА МНЕ СЕРДЦЕ. ТЫ, СУКА. ЧЕРТОВА СУКА.
Он так поглощен своими выкриками, что даже не замечает, как нож, который он сжимает в руке, полосует ей грудь. Удары сыплются один за другим. Пока кровь не начинает хлестать из нее гейзером, забрызгивая ему лицо, ослепляя. Он продолжает орудовать ножом. Ритмично — в такт последним аккордам рапсодии Гершвина.
— Ха! Уж его-то она не посмеет обвинить в отсутствии музыкального слуха.
Я хочу отдаться ему полностью, так чтобы сбросить наконец цепи, которыми была прикована к тебе в течение стольких лет.
Из дневника М.Р.26
Сара разглядывает себя в большом зеркале в спальне Мелани. На ней платье сестры. Из толстого шелка. Цвета виноградной лозы. Оно ей несколько великовато, и потому она схватывает его поясом из черной замши.
Сейчас она не похожа на себя. Впрочем, и на Мелани тоже. Она совсем другая. Вызывающе соблазнительная. Экзотическая.
— Вы готовы? Уже почти семь.
Она оборачивается, на щеках ее вспыхивает румянец. Она не слышала, как он вошел в спальню.
— Да.
Он проходит в комнату.
— Превосходно.
Она нервно теребит пояс.
— Сара, еще не поздно отказаться от этой затеи, — говорит Вагнер. — Когда раздастся звонок в дверь, я могу спуститься и сказать ему…
— Что? Что я струсила в самый последний момент? Нет, Майк. Я должна пройти через это испытание.
— Я все время буду рядом, Сара.
— Пойду проверю, как там мясо.
Он останавливает ее в дверях.
— Запомните. В первую очередь сделайте так, чтобы его пистолет оказался подальше. И, Сара… будьте осторожны.
— Вы говорите так, словно уверены в виновности Джона. Кажется, именно вы уверяли меня в том, что это невозможно. Что вы согласились участвовать в этой игре, дабы успокоить меня. Убедить меня в его невиновности.
— А если ничего не произойдет, вы избавитесь от подозрений?
Она пристально смотрит ему в глаза.
— Что-то обязательно произойдет.
Звонок в дверь. У Сары перехватывает дыхание. Справится ли она? На мгновение ей кажется, будто пол качается у нее под ногами.
Вагнер притягивает ее к себе, слегка касается губами ее губ.
— На удачу, — шепчет он и спешит спрятаться на кухне.
Она встречает Аллегро, стоя на верхней ступеньке лестницы. Мысленно отмечает, что он гладко выбрит. Пиджак выглажен. И даже волосы уложены. В руке он держит букет цветов.
Он слегка изумлен ее парадной внешностью. Похоже, он не ожидал такой разительной перемены в ней.
— Тебе нравится? — задорно спрашивает она. Нет. Тон выбран неверно. Слишком девический.
— Ты уверена, что готова? — задает он свой вопрос, игнорируя ее кокетство.
— Готова к чему?
— Я думал, ты уже никогда больше не захочешь остаться со мной наедине.
— Проходи в гостиную. Скоро будет готов ужин. Я пока налью что-нибудь выпить.
— Я чуть было не приехал на патрульной машине.
— Я налью тебе содовой.
— Я же сказал: чуть было не приехал…
Она первой направляется в гостиную, на ходу бросая взгляд на кухонную дверь.
— Платье сногсшибательное, Сара.
Она оборачивается.
— Ты тоже прекрасно выглядишь.
Он кладет цветы на столик и заключает ее в объятия.
— Это хорошо, детка. — Он накрывает ее рот глубоким поцелуем, от которого у нее перехватывает дыхание и кружится голова.
Отстранившись, она произносит:
— Твой пистолет крушит мне ребра.
Он скидывает пиджак, отстегивает кобуру и кладет ее на кофейный столик.
— Так лучше?
У нее пересохло в горле, ей кажется, будто она наглоталась песку. Взгляд ее падает на пистолет. Он все еще в пределах досягаемости. Ничего не получится. Я не смогу.
— В чем дело, Сара? Я думал, ты этого хотела.
Она вздыхает.
— Я… я тоже так думала.
— Не бойся, Сара. — Его язык касается ее век, скользит вдоль изгиба шеи, выписывает контуры уха.
Она вновь закрывает глаза, отчаянно взывая к остаткам храбрости. Она должна собраться с силами. В этом Сара не сомневается. Видишь, какой я стала, Фельдман? И ты, Мелани. Разве вы не гордитесь мной?
Дрожит пламя свечей. Легкий ветерок. Что такое? Майк приоткрыл дверь кухни? Наблюдает?
Она отстраняется.
— Я не могу. Не могу это сделать. Пожалуйста, уходи, Джон. Пожалуйста. Иди сейчас же. И не задавай вопросов. Прошу тебя.
Он пытается прикоснуться к ней, но она пятится назад.
Он поднимает руки, словно сдаваясь.
— Хорошо. Если ты так хочешь.
— Да. Прости.
Он тяжело вздыхает и протягивает руку к кобуре, и в тот же миг распахивается кухонная дверь.
— Оставь его там, где он лежит, Джон. — Вагнер стоит на пороге гостиной, сжимая в руке пистолет. На ствол насажан глушитель. Вагнер переводит взгляд на Сару. Улыбается.
— Все в порядке, — говорит он.
— Нет…
Вагнер прикладывает палец к губам.
— Теперь все будет в порядке.
Сердце тревожно бьется в груди. В порядке? Ничего подобного. План состоял в другом.
— Что вы делаете, Майк? Пусть он уйдет. Я не могу это сделать. — Она бросается к нему. Аллегро пытается остановить ее, но Вагнер успевает ее перехватить. Обняв ее свободной рукой за талию, он по-прежнему держит Аллегро под прицелом.
Все испорчено. Кончено. Тупик.
Сара умоляет:
— Пожалуйста, Майк. Мы так не…
