Михаил Березин - Пляска дервиша (сборник)
– Белиберда какая-то, – пробурчал Тролль.
– Постой, постой…
Неожиданно мне вспомнились слова Миксера, брошенные при появлении господина Караса: «Жофрэй де Бейрак».
– Не такая уж это, возможно, и белиберда… Коль это записка предназначалась Мебелю, стало быть, Старшенький – это он. К тому же у меня есть основания предполагать, что Жофрэй – это банкир Карас. Если Старшенький – Мебель, то мать Тереза, очевидно, – Варвара. Ну а Преисподняя…
– Ада, – проговорил Тролль. – Тем более, что ад и преисподняя – синонимы. Неплохо. Пожалуй, каша, которой забита твоя голова, может не без оснований претендовать на звание мозгов.
Мне было сейчас не до пререканий с Троллем.
– Итак, читаем еще раз, – предложил я. – «Привет, Мебель! Завтра не приезжай, поскольку Карас может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою Варвару. Жду послезавтра. Твоя Ада.» А возможна и такая редакция: «Привет, дорогуша! Завтра не приезжай, поскольку мой кривоногий может нагрянуть неожиданно. Постарайся развлечь свою стерву-супругу. Жду послезавтра, целую взасос. Твоя до гробовой доски Ада.»
– Это можно было предположить, – заметил Тролль.
– Погоди радоваться, – осадил его я. – Ну ладно, Преисподняя и Жофрэй – понятно, но почему Старшенький, и почему мать Тереза?
– Гм… Мать Тереза – это, пожалуй, намек на некоторые альтруистические наклонности дочки Галагана. Вспомним хотя бы эти фотографии на вилле у Мебеля… А вот Старшенький… По логике, если существует Старшенький, то должен быть и Младшенький… Попробуй потолковать с Варварой тет-а-тет, может, скажем, у Доктора Мебеля имеется младший брат, который в свою очередь тоже является любовником досточтимой и ненасытной госпожи Эмилио Карас. Впрочем с таким мужем…
– Ты категорически не прав, – возразил я ему. – Анжелика была счастлива с Жофрэем де Бейраком.
Была уже глухая ночь, и у меня даже возникла уверенность, что на сегодня с приключениями покончено, когда снова постучали в дверь. Разумеется, это мог быть и Мебель, решивший еще раз прощупать меня насчет записки. Но на пороге возникла Аська.
– Ты еще жив? – поинтересовалась она. – Дай, думаю… Можно войти?
Я пропустил ее в комнату.
– Дай, думаю, загляну на огонек. Авось для меня задание наклюнулось.
– Да, вроде, пока не наклюнулось.
Я стоял перед ней, словно патриций, завернувшись в белоснежную простыню.
– Неужели нет? – протянула она. – Я ужасно разочарована. Что ж, хотя бы расскажи, что произошло за этот день.
Я зевнул.
– За этот день много чего произошло. Может быть, отложим разговор до завтра?
– Ты же знаешь, я – человек подневольный, и завтра с утра меня снова ожидают «Гамбургеры и сосиски», так что не увиливай.
Аська уселась поудобней и приготовилась слушать.
– А кто уверял меня, что в случае необходимости будет тут же к моим услугам? – не сдавался я. – А теперь: «Я – человек подневольный».
– Но ты ведь сам только что сказал, что для меня заданий нет. Чего же ты хочешь? Чтобы я отпрашивалась только для того, чтобы послушать твои байки? Байки можно слушать и по ночам.
Потом без всякого перехода она добавила:
– Сегодня был на редкость пресный день.
– И ты хочешь, чтобы я подбавил в него немного соуса «Чили»?
– О, как вы догадливы, сэр!
У Аськи еще сохранились некоторые весьма неприятные черты содержанки. Пришлось, не меняя позы античного оратора, поведать ей о том, что произошло, пока она занималась столь прозаическими вещами, как стряпня и обслуживание посетителей.
Я закончил. Из того нагромождения, что я перед ней воздвиг, она, пожалуй, вычленила самое главное.
– Значит здесь, в гостинице, орудует человек Лорда Махмудова?
– Наверняка, – отозвался я.
– А ты говоришь, что для меня нет задания, – с вызовом произнесла Аська, и я с удивлением уставился на нее.
– Это же как дважды два, – принялась пояснять она. – Сразу чувствуется, что ты никогда не работал совместно с женщиной.
– Я вообще стараюсь работать один, – откликнулся я.
– Ну и зря, сейчас без женщины-напарника тебе не обойтись. Не может ведь мужчина поселиться здесь под видом проститутки, завербованной доктором Мебелем. И уж тем более, на него не позарится представитель Махмудова, дабы переманить на свою сторону.
– Ты хочешь сказать…
– Только давай обойдемся без возражений, – отрезала она. – Я лучше всех подхожу для этой роли – и баста! Только попробуй привлечь эту противную Светку! И потом, это – моя идея, я ее патентую!
Тролль перестал чадить трубкой, свесился со шкафа и восторженно показал мне большой палец.
Я заставил себя долго упрашивать и дал согласие. Честно говоря, я был уверен, что она останется у меня на ночь. Хотя бы потому, что я пошел навстречу ее пожеланиям. Но она неожиданно поднялась и направилась к двери.
Я не успел ничего сказать, но, очевидно, она все поняла по одному моему виду.
– Мне нужно успеть подготовиться к завтрашнему дню, миленький. Ведь это – великий день, не так ли? Не забудь утром оговорить все детали с Мебелем.
ГЛАВА 14
С Мебелем больших проблем не возникло. Они с Варварой приехали в отель около одиннадцати, и я тут же проследовал в кабинет, заставленный темной ореховой мебелью. Ковер, люстра… А я-то рассчитывал обнаружить здесь образец современного мебельного дизайна.
– Кофе? – поинтересовался Мебель.
Чувствовалось, что он чем-то обеспокоен.
– С удовольствием.
Однако когда стала известна цель моего визита, по его грубо сработанному лицу пробежала улыбка.
– Прима! – воскликнул он, поворачиваясь к супруге. – Что бы там ни говорили, а все же приятно иметь дело с профессионалом. Не так ли? Какая замечательная идея!
В целях экономии времени, я не стал уточнять, кому на самом деле принадлежит идея.
Мы оговорили детали. А еще через несколько минут его куда-то вызвали по делу. И, между прочим, очень кстати.
– Я хотел бы задать вам один вопрос? – проговорил я, обращаясь к Варваре.
– Понимаю. – Неожиданно она сделалась пунцовой. – И могу сразу же ответить: конечно тошно.
– Тошно? – с удивлением переспросил я.
– Я неоднократно предлагала Георгу вложить деньги во что-нибудь более достойное, но он ни в какую. Видимо, настолько сжился с этим борделем… К счастью, это не бордель в прямом смысле слова, но все же веселого мало.
– Напротив, – возразил я, – веселого хватает с избытком. Но сейчас я хотел спросить о другом: есть ли у вашего супруга сестра или брат? В первую очередь здесь – в Испании?
Ее реакция была мгновенной.
– Откуда вам известно? – воскликнула она.
– Сначала вы начинаете отвечать, не дождавшись вопроса, а затем, когда он все же задан, не отвечаете вовсе.
– Но вы ведь имели в виду нечто определенное? Признайтесь!
– О'кэй, – согласился я, – я имел в виду нечто определенное. Теперь ваша очередь признаваться.
– Но если вы итак знаете… Есть ли смысл продолжать?
Ловко она водит меня за нос, отметил я. Через пару секунд меня схватил приступ ярости.
– Послушайте, вы! – Мне даже показалось, что я услышал скрежет собственных зубов. – Только не нужно строить из себя цел…
Я увидел, что зрачки ее от удивления расширяются и замер на полуслове.
Дрянь этакая, подумал я. Она думает, что я стану с ней цацкаться. Отвратительная, похотливая, законченная дрянь, которая вообразила, что если она станет строить из себя цел…
– У него есть брат! – неожиданно выпалила она. – И не нужно на меня кричать!
– Что за брат, как зовут, где обитает?
Она помолчала. Я нетерпеливо заерзал на стуле: в любую минуту мог возвратиться ее муженек.
– Вообще-то, он отсюда, – тихо проговорила она. – Хотя сейчас он лечится в Барселоне. Его фамилия Васкес. Но ведь практически никому неизвестно, что они братья.
Я ошеломлено уставился на нее. Так вот чем объясняются эти регулярные походы, впрочем… Я отогнал появившуюся мысль, словно назойливую муху.
– Странно, – произнес я вслух, – ваш муж – немец, а Луис Васкес, похоже, испанец. Они что, названные братья?
– Не названные, а всего лишь двоюродные. В моем муже есть немного испанской крови. Хотите знать, где он лечится и от чего?
– Нет, – замотал я головой, – не хочу.
– Разумеется, вы ведь даже знаете, как его зовут.
– И все же кое чего я очень хочу. – Я приблизился к ней вплотную. Чувства, которые она вызывала, были весьма противоречивы. На смену всколыхнувшейся во мне ярости неожиданно пришло некоторое подобие симпатии. Приблизительно так, пожалуй, после жара бросает в холод. – Не говорите мужу об этом нашем разговоре. Если он поинтересуется, лучше скажите, что во время его отсутствия я был погружен в задумчивое молчание.
Аська поселилась в «Вавилоне любви» во второй половине дня. Я видел, как она вошла вместе с Мебелем, и как тот бросил портье пару слов. В ответ тот утвердительно кивнул.
