Ким Ньюман - Профессор Мориарти. Собака д’Эрбервиллей
Бог любит троицу. Сегодня днём нашего клиента ожидают серьёзные с виду испытания, из которых он обязательно выберется живым: опасный фургон, упавший с крыши кирпич и Даунс Фингал. Громила успел снять повязки, но его репутация после происшествия на Тайт-стрит потеряна безвозвратно. Так что если его арестуют — невелика потеря. Мелкие происшествия подстегнут нашего детектива. Мориарти обещал, что он тут же кинется к своему доктору, как старая дева при первых признаках насморка. Увенчает дело Бенни Огонёк — вечером подожжёт логово Жердяя. Получится прекрасный костёр: чёртова картотека, персидские туфли и пыльные номера «Полицейской газеты» («великий сыщик» наверняка всем рассказывает, что выписывает её ради статей, а сам разглядывает иллюстрации). Но мы строго наказали нашему лучшему поджигателю не увлекаться.
— Теперь, Моран, мы сами превратились во Фреда Порлока. Кинули собаке кость. Он, без сомнения, возьмёт след. Жердяя нельзя назвать глупцом, к тому же его подстегнёт стыд. Ни за что не признается своему биографу, что позволил Мабузе себя использовать. Но сам докопается до правды. Моран, я отравил ему торжество. Он намеревался лично присутствовать на расправе в понедельник. Уже сочинил скромные комментарии для журналистов. Но теперь он знает — эта победа лишь видимость. Скучные аресты он поручит Паттерсону, а сам пустится на поиски «великого неизвестного». А мы спокойно отправимся следом.
Теперь Мориарти превратился в акулу, обнажившую в улыбке острые зубы.
Я не стал говорить о том, что занимало меня тогда более всего. Жестокие, хитроумные, логически мыслящие безумцы приближались к последней фигуре своего медленного замысловатого танца. Но кто бы ни победил, в понедельник фирма перестанет существовать. Если, разумеется, не принять срочных мер. И с каких это пор я всего лишь «второй самый опасный человек в Лондоне»?!
XII
Итак, Швейцария…
Понятия не имею, как удалось Жердяю проследить за Мабузе до Мейрингена. У ищейки имелась замечательная привычка (весьма в духе Мориарти, если так можно выразиться) — не сообщать своему компаньону никакой важной информации. Так что Дж. X. Ватсон тоже остался в неведении. В своих грязных писульках тупоголовый доктор пишет, что его другу ни с того ни с сего вздумалось бросить на полпути своё самое грандиозное дело и заметаться по Европе, — якобы он решил отправиться в отпуск. Но тот же самый Ватсон сначала пишет, что слыхом не слыхивал о Мориарти… а потом позже «вспоминает», что будто бы давно узнал о профессоре, Фреде Порлоке и фирме{53}. Я уже упоминал об участии детектива в том гнилом деле в Бирлстоуне. Не хочется злословить, но заметьте: Жердяй тогда объявил во всеуслышание, что предполагаемая жертва жива. Пташка Эдвардс наверняка поблагодарил его, когда тонул в море. Ещё бы, ведь сыщик разоблачил инсценировку его смерти и дал Мориарти прекрасную возможность укокошить пинкертона по-настоящему.
Ну, как бы то ни было, Жердяй загонял для нас дичь. Я с удовольствием подкинул бы ему деньжат в благодарность за услугу.
Профессор велел мне упаковать хердер. У Мориарти везде были шпионы, и вечером после ужина с вокзала Королевы Виктории пришла весточка: наша гончая заказала купе в экспрессе, отправляющемся на следующее утро на континент, в Париж. Мориарти выслушал новости с лихорадочным блеском в глазах. Я видел подобное на охоте: какой-нибудь дурачок жаждет заполучить тигра — и ему даже в голову не приходит задаться вопросом, а вернётся ли он с этой увеселительной прогулки живым? Жизни носильщиков-туземцев и даже белых товарищей-охотников ровным счётом ничего не значат, самое важное — заполучить трофей. Я сам несколько раз становился подобным дурачком. А вот теперь неожиданно почувствовал себя в мерзкой роли разумного товарища.
Пока Мориарти играл в глупые игры, фирма разваливалась на куски. Сотрудникам присылали повестки в суд и уведомления о возбуждении уголовных дел. К ним неожиданно вламывались констебли с ордерами на обыск, а чиновники, чьи услуги мы давным-давно оплатили, вдруг отказывались терять нужные бумаги. Паттерсон наведался в контору Натаниэля Роулингса, и тот сбежал через окошко в задней комнате. Законник растерянно бродил по лондонским улицам, а потом удавился на собственном шарфе возле общественной уборной на Теобальдс-роуд. Неясно, хотел ли он таким образом избегнуть позора или же опасался, что проболтается в суде и его настигнет участь Фреда Порлока.
Не знаю, изыскал ли профессор время запугать нашего казначея. Он был тогда весьма занят — давал испуганной Полли ценные указания об уходе за осами. Полицейская облава ни в коем случае не должна была потревожить насекомых. Он обещал, что девушку отпустят на поруки и та успеет вовремя их покормить. Я не стал напоминать о печальной участи нашего поверенного, который болтался на собственном шарфе возле общественной уборной и вряд ли успел бы вовремя внести залог.
София отправлялась с нами. Мир действительно тесен — оказалось, она имеет на Жердяя зуб: он не сумел предотвратить убийство её брата. Вполне в духе «великого сыщика» — болезнь побеждена, но пациент всё равно умирает. Даже не попытался призвать убийц Павла Кратидеса к ответу, и Софии пришлось самостоятельно устранять Латимера и Кэмпа. Я вынужден был разочаровать её: профессору мерзавец пока нужен живым. Предложил в качестве компенсации перерезать глотку Ватсону, но она с пренебрежением отказалась. Женщины, что с них взять.
Хотите узнать подробности и железнодорожное расписание — почитайте «Стрэнд». Мне некогда тут это пересказывать. На следующий день Жердяй и Тупоголовый попытались стряхнуть нас с хвоста: послали багаж в Париж, сами же спрыгнули с поезда в Кентербери и отправились в Нью-Хейвен, а оттуда паромом в Дьепп. Мориарти мигом раскусил их фокус, но решил предоставить нашей ищейке иллюзию свободы. Мы отправились вслед за чемоданами в Париж и несколько дней гостили у «вампиров». К сожалению, «великий вампир», который явился на встречу в Кингстед, буквально на днях упал с Эйфелевой башни и разбился насмерть. Но его преемник проявил достаточное гостеприимство. Пытался убить нас лишь однажды, да и то скорее для проформы.
Мы угостились шампанским из черепа Наполеона. Я галантно сопроводил Ирму Вап в «Мулен Руж» и там умыкнул добычу, пока она оказывала услуги представителю одного из знатнейших семейств Франции. Драгоценности похитили из туалетной комнаты некой танцовщицы, которая ради них целый месяц трудолюбиво соблазняла молодого виконта. Разумеется, Ирма подменила побрякушки и вручила старому графу фальшивки. Потом утащила меня выпить пастиса в логове местных апашей.
Пока мы наслаждались парижской жизнью, Жердяй два дня проторчал в Брюсселе. Надо отдать ему должное — не знаю ни одного англичанина, кто, застряв в Бельгии хотя бы на один день, не напился бы местного пива, не переел бы местного шоколада и не попал бы в переплёт из-за местных школьниц. Любой его ход тут же становился нам известен. Когда мы демонстративно «потеряли след» и отправились в Париж, София осталась следить за детективом и каждые несколько часов посылала телеграммы. Из Лондона пришла весточка от Саймона Карна: Паттерсон устроил свою облаву, большая часть сотрудников фирмы за решёткой, Маргарет Трелони на пути в Египет, заведение миссис Хэлифакс покинуто, Монстр якобы утонул (ну да, конечно).
Я помрачнел. Знаю, я всего лишь наёмный работник, но душу вложил в это предприятие. Служил у Мориарти дольше, чем в чёртовом Бенгалорском полку. Убил для него больше людей, чем для королевы. Фирма стала для меня даже важнее — Итона! С тех пор как сэр Огестес выкинул меня из семьи, я болтался по свету неприкаянным. Бордель на Кондуит-стрит сделался для меня почти домом. А теперь всё лежит в руинах.
Лицо Мориарти не выразило никаких чувств. Он лишь справился о своих осах…
— Моран, — сказал он, заметив моё огорчение, — я вернусь в Лондон и всё начну сначала. Освобожусь. Мне не будут мешать ненадёжные подчинённые. Никакой суеты. На этот раз только строгие математические формулы. Я обременил себя тем, что не укладывается в уравнения. Но теперь сотру с доски всё и начну с нуля. Уже через год смогу наконец должным образом сосредоточиться. Угрозы будут устранены. Работа продолжится, но совершенно на другом уровне. Я добьюсь настоящих результатов.
Прекрасно, но что плохого, скажите на милость, в «суете»? Фифи была частью этой суеты. Да и я сам, строго говоря.
В следующей телеграмме София сообщала, что Жердяй в Страсбурге.
— У Мабузе есть там личина, — пояснил профессор. — После отъезда из Лондона он притворялся владельцем salle à manger[26]. В этом скромном заведении возле железнодорожного вокзала одурманили наркотиками и обворовали многих дипломатических курьеров. Наша ищейка не теряет след!
