Александра Маринина - Фантом памяти
- Вот сейчас и проверим, - зловеще пообещал Телок. - Сиди в машине и дверцы заблокируй. Садись за руль, движок не выключай, чтобы в случае чего мог сразу тронуться. Понял?
- Да брось ты, Гриша, - я еще пытался вяло сопротивляться, но страх охватывал меня своими безжалостными лапами, подбираясь к горлу.
- Михалыч, ты меня для чего нанял? Вот и слушайся. - Я послушался. Телок медленно шел вдоль забора. Вот он уже скрылся за углом, и тут мне стало по-настоящему жутко. Темень, никого нет, и я один в закрытой машине. Я начал задыхаться. Нажал кнопку, немного опустил стекло. От сырого холодного воздуха, проникшего в легкие, стало чуть легче. Черт, ну почему рядом нет никаких домов? Почему я выбрал участок, стоящий на отшибе, и до ближайшего дома целых двести метров сплошных деревьев, сквозь которые ничего не видно? На кой ляд мне сдалось это одиночество и оторванность от внешнего мира, которые я так ценил? Все, что раньше меня радовало, теперь оборачивается против меня. Я сам виноват. Сам. И если сейчас с Телком или со мной что-нибудь случится, я буду виноват.
Что это? Шум? Или мне послышалось? Опустив стекло ниже, я высунул голову наружу и напряг слух. Точно, какая-то возня и приглушенные сдавленные вскрики. Страх накрыл меня с головой, я быстро поднял стекло и поставил ногу на педаль, готовый в любую секунду сорваться с места. То ли мчаться Телку на помощь, то ли удирать...
Калитка дернулась, распахнулась, и в свете фар возникла мощная фигура моего охранника, но сильно чем-то искаженная. Нервы мои были так напряжены, что я даже не сразу понял, почему конфигурация Телка кажется мне неправильной. А когда понял - вздохнул с облегчением. Огромный Гриша тащил одной рукой, почти держа на весу, кого-то щуплого и упирающегося. Я открыл дверь, чтобы выйти.
- Ну, что там, Гриша? Воришку поймал?
- Типа того, - Телок встряхнул свою ношу, отчего та издала невнятный пищащий звук. - Вор нынче пошел - полный отпад! Дрых в хозблоке, возле поленницы. У тебя в доме что, отопления нет? Зачем тебе столько дров?
- Для камина, - машинально пояснил я, вглядываясь в того, кого приволок Телок, и не веря своим глазам.
Это был Володя, сын Борьки Викулова. Я давно не видел его, но ошибиться не мог. Что он здесь делает? Поссорился с отцом, сбежал из дома и пришел ко мне в надежде на кров, еду и помощь в примирении с родителем? Так уже было однажды.
- Володя! Почему ты здесь? Что-нибудь случилось? - Парень молчал, угрюмо уставившись в землю. Телок схватил его двумя руками и тряхнул так, что у Вовки чуть голова не отвалилась.
- Отвечай, когда тебя спрашивают, недоносок!
- Погоди, Гриша, - я предостерегающе поднял руку, - я его знаю, это сын моего друга. Наверное, у него что-то случилось.
- Ну раз так...
Телок неохотно выпустил свою жертву, и Володя осел прямо на землю. Я подошел ближе.
- Что случилось, Володя? С отцом что-нибудь? Ну не молчи же, говори.
Он поднял голову, и на меня глянула маска ненависти и отчаяния.
- А то вы не знаете, что случилось с отцом! - внезапно заорал он. - Что вы притворяетесь? Это вы во всем виноваты, это вы сделали, своими руками! Вы отняли у нас все! И у меня, и у отца! Я поклялся, что убью вас! У меня два раза не получилось, застрелить тебя хотел, отравить пробовал - сорвалось, но я все равно буду пытаться, пока ты не сдохнешь, сволочь! Все равно буду, буду, буду! Или я сдохну, или ты!
- Ты - раньше, - презрительно бросил Телок, легким толчком опрокидывая парня навзничь. - Наркоман гребаный. От передозы не окочуришься так я тебя своими руками удавлю. Говнюк.
Вот ты и получил свое, Корин. Ты пытался забыть об этом. Но оно тебя все равно настигло, не спрашивая, помнишь ты или нет.
* * *Восемнадцатого июля девяносто девятого года меня избили и ограбили. А двадцатого ко мне на дачу явился Борис. Приехал на "Мерседесе" с шофером и телохранителем. Роскошный, в дорогом элегантном костюме, с безупречной стрижкой. Холеное красивое лицо покрыто ровным загаром.
- Дюхон, у тебя есть выход на ОВИР или МИД? Мне срочно нужен новый загранпаспорт. У старого срок закончился, а мне надо - кровь из носу - в ближайшие дни улетать за границу. Визу мне сделают за один день, но нужен новый паспорт.
Выход на ОВИР? Нет, в этом учреждении у меня знакомых не было. Равно как и в консульской службе МИДа. Но такие знакомые были у Муси, это я знал точно, потому что наши с ней паспорта оформлялись быстро и без проблем. Можно, конечно, попросить ее обратиться по поводу Борьки, но не знаю, насколько ей это удобно. Надо просить через третьих лиц, а это может поставить их в сложное положение. "Ты же сам понимаешь, Боря, - мысленно произнес я, - я обращусь к человеку и потом буду ему обязан, этот человек, в свою очередь, тоже к кому-то обратится и тоже окажется в положении обязанного, и еще кто-то, и еще. Это ведь не каждому приятно. И все ради чего? Ради того, чтобы ты поехал отдыхать на Майами? Я плохо выгляжу, только слепой не заметит кровоподтеков на лице и не поймет, что меня били. А ты смотришь на меня и даже не спрашиваешь, что со мной. Меня, больного, оскорбленного и избитого, ты просишь организовать тебе роскошный отдых. А не перебьешься ли ты?" Но вслух я, разумеется, этого не сказал.
- Видишь ли, - начал я уклончиво, - у меня нет таких знакомых, которые могут помочь тебе с паспортом. Я могу попробовать позвонить в одно место, но ничего не обещаю.
- А ты пообещай, Дюхон, пообещай, - голос Викулова внезапно стал серьезным. - Это очень важно. Это вопрос жизни и смерти.
- Очередной контракт горит? - вяло поинтересовался я. Мне, подавленному происшедшим, совсем не интересно было разговаривать о чужом бизнесе.
- Я тебе расскажу, чтобы ты понимал. Мои конкуренты пошли ва-банк. Мои источники мне сообщили, что против меня собираются возбудить уголовное дело и немедленно арестовать. Это может случиться уже завтра. Или послезавтра. Но в любом случае, пока этого еще не произошло, мне нужно успеть уехать. Понимаешь? В турагентстве, через которое я всегда делал паспорт и визы, могут организовать это только за четыре дня, три рабочих дня на паспорт и день на визу, но там еще выходные попадают, так что всего получится неделя, а я столько ждать не могу. Ты уж постарайся, Дюхон. И пойми еще вот какую вещь: я не могу обратиться к своим знакомым, потому что произойдет утечка информации и меня арестуют еще быстрее, чем собираются. Только ты можешь мне помочь. Так что давай помогай.
Что-то вспыхнуло во мне и запылало жарким, сжигающим все человеческое огнем. Когда я был ребенком, потом подростком, я обожал Борьку. Он был моим кумиром, родители ставили его мне в пример, и я искренне стремился если уж не стать таким, как он, то хотя бы заслужить его похвалу. И столь же сильной, как обожание, была моя ненависть. Я понимал, что мне никогда не стать таким, как он, и никогда мне не дождаться от него слов одобрения. Я зависел от него и ничего не мог с этим поделать. Мучился, плакал, давал себе смешные детские клятвы - и на другой день снова просительно заглядывал в его глаза, подлизывался и шел у Борьки на поводу.
О, как легко ему все давалось! Один из лучших учеников в классе, но не зубрилка, не начетчик, а просто одаренный, способный мальчик. Лучший спортсмен, выступающий за нашу школу и за район на всех мыслимых соревнованиях. Самый красивый мальчик, по которому сохли все наши девчонки. В том числе и моя сестра Вера.
Я не был столь одаренным, учился в основном на тройки и четверки, по некоторым предметам были и пятерки, но только я один знал, чего мне это стоило. Я не был не только лучшим спортсменом, я даже свою четверку по физкультуре получал исключительно благодаря свой покорной дисциплинированности. Результаты у меня были не просто на тройку - на двойку, но наш физрук ценил мою старательность и видел, что я бегаю и прыгаю на пределе собственных возможностей. И уж конечно, красотой я не блистал и девочки по мне не сохли, но в этом я Борьке не завидовал, потому что интерес к романтическим отношениям проснулся у меня ровно тогда, когда в меня впервые в жизни влюбилась соседка по дому. Случилось это, когда мне было шестнадцать, а до того проблемы ухаживаний и обжиманий меня мало волновали. То есть в физиологическом плане волновали, конечно, но не до такой степени, чтобы завидовать Борьке.
Я вообще никогда ему не завидовал. Я просто обожал его и одновременно ненавидел. Потому что от меня требовали, чтобы я был таким, как он, а мне хотелось оставаться таким, как я был сам по себе.
А потом мы выросли, поступили в свои институты, стали общаться куда реже, и меня, что называется, "отпустило". А потом он закрутил роман с моей сестрой. Даже не роман, а так, легкий флирт, плавно перешедший в область сексуальных отношений. При том что он уже был женат. Верочка столько лет была влюблена в Борьку, и вот наконец ее мечты стали реальностью! Она вся светилась счастьем. Уж не знаю, обещал он Верочке что-нибудь или нет, но она ждала от Борьки ребенка и аборт делать отказалась категорически.
