Ольга Богуславская - Боль
Пол в Таниной квартире тщательно вытерт полотенцем.
Джинсы, замоченные в кефирообразном растворе стирального порошка именно в день убийства, отчего-то оказались непригодны для экспертизы.
А вот и стрелка часов, за которую держатся и защита и обвинение. Такси! Торховской упомянул о том, что он пользовался не только метро и автобусом. Полагаю, что вряд ли спустя 5 лет в Москве спохватится человек, который подвез Торховского по указанному им адресу. Отчего этого человека не начали искать на другой день после убийства? И почему даже упоминание о таковом исчезло из "дискуссии"?
Ответов на свои вопросы я никому навязывать не собираюсь. Я только хочу сказать, что при ближайшем рассмотрении алиби Торховского оказывается чрезвычайно сомнительным.
Ведь даже о цветах — самой безобидной части исследуемого материала, даже о цветах нельзя говорить с уверенностью. В деле имеются ссылки на то, что на первоначальной стадии расследования было установлено, что таких цветов в указанное Торховским время у метро не продавали. Но некоторые листы дела потерялись. В том числе и с "цветочными" мотивами.
Показания Виктора Петровича Болотова — один из примеров. Есть и другие. Нам сейчас важно, что они есть.
И ещё важно, что с тех пор, как время ухода из театра сдвигается на час назад, у Торховского появляется возможность совершить убийство, скрыть следы и исчезнуть с тем, чтобы спустя несколько часов начать разыскивать внезапно пропавшую Таню.
Ранее я подробно рассказала о том, как дело об убийстве Тани Панкратовой молниеносно переместилось из Бабушкинского района в прокуратуру СССР и через какое-то время вернулось в район без единого замечания. Оттуда оно ушло в город. Я осторожно предположила, что такое путешествие уголовное дело могло проделать только благодаря вмешательству близкого родственника подозреваемого в убийстве — его дяди, академика Евгения Велихова. Но я не рассказала о том, что случилось с делом.
А случилось вот что.
Том 7, листы дела 22–26, фрагмент допроса Валерия Михайловича Герасимова, следователя прокуратуры Бабушкинского района Москвы, который вел дело об убийстве Панкратовой: "Ранние допросы Торховского, проводимые оперативными работниками 21-го о/м, как и другие материалы, кроме тех, что были в моем распоряжении, хранились в сейфе заместителя начальника отделения Артемьева. У него же находились протоколы поиска ножа и ключей от квартиры Панкратовой. Все эти материалы из сейфа пропали (выделено мной. О.Б.).
…В конце сентября 1989 года в прокуратуру Бабушкинского района позвонил сотрудник прокуратуры СССР, фамилию которого я не помню (заканчивается на…ский) и потребовал, чтобы я привез ему имеющиеся у меня материалы дела по обвинению Торховского. В назначенное время я привез ему эти материалы, которые были в неподшитом состоянии. Сотрудник, который представился помощником Генерального прокурора СССР, попросил оставить ему на 2–3 дня материалы, что я и сделал. Он хотел написать мне расписку, но я сказал, что доверяю ему и расписка мне не нужна. (Примечание: очевидно, Герасимов недобросовестно заблуждается, так как матери убитой Тани он рассказал другое: материалы потребовал зам. Генерального прокурора Васильев и что за 12 лет своей работы он впервые увидел "живого зама Генерального прокурора Союза"). Когда через несколько дней мне вернули эти материалы, я не проверил, полностью ли мне все возвращают. (Примечание: вернули и не сделали никаких замечаний. А между тем с 18 августа Торховского перестали допрашивать.) Когда 5 октября я стал подшивать дело для отправки в прокуратуру города, то обнаружил отсутствие дополнения к признанию (4-й лист). К сотруднику прокуратуры Союза я не стал обращаться по поводу пропажи, посчитал это неловким, и ему бы я ничего не доказал, так как отдал дело без описи. Во время допроса 5 декабря 1989 года я следователю Афанасьеву не стал говорить о пропаже и на его вопрос об отсутствии листа № 4 ответил, что в протоколе допроса от 17 августа я, видимо, допустил ошибку. 4-й лист содержал письменное подтверждение Торховского о том, что к нему не применялось никакого давления со стороны работников розыска…
5 октября нами было передано в прокуратуру города дело на 184 листах… Сейчас отсутствует опись, составленная мною, поэтому я затрудняюсь сказать, какие именно документы пропали. В деле отсутствуют 54, 143, 164, 165-я и 184-я страницы из томов 1, 2-го и 4-го".
Том 11, листы дела 128–129, фрагмент допроса Игоря Юрьевича Васильева: "В 1989 году я работал первым заместителем начальника уголовного розыска Бабушкинского РУВД. Вместе с Толкачевым 7 августа выезжал на квартиру Панкратовой. Из разговора с Герасимовым мне стало известно, что дело было затребовано в прокуратуру СССР и по возвращении из него исчезло приличное количество документов. А из разговора с бывшим начальником уголовного розыска района Фроловым мне стало известно, что пропало 78 листов дела. Ему об этом также говорил Герасимов. В деле отсутствуют допросы за 6 и 7 августа".
Пропал первый протокол допроса Торховского на следующий день после убийства. Пропал протокол допроса Таниной подруги, Марии Николаевой, от 7 августа.
Пропали ксерокопии всех материалов по работе оперативной группы с 6 по 17 августа, то есть два с половиной тома.
Исчезла картотека допросов. Исчез и журнал оперативного штаба по раскрытию преступления.
Исчезли главнейшие документы первых дней работы, во время которых решается судьба любого дела. Если они потерялись — странно, что именно они, а не множество других, любых других документов. То есть можно говорить о том, что дело было преднамеренно ограблено с тем, чтобы впоследствии его можно было прекратить за недоказанностью.
И ещё один документ, том 1, лист дела 217. Из прокуратуры РСФСР 4 ноября 1989 года № 15-10460-89 прокурору Москвы Г.С. Пономареву лично: "Возвращается постановление старшего следователя прокуратуры г. Москвы Денисова С.И. о продлении срока содержания под стражей обвиняемого Торховского Михаила Владимировича, который установлен прокуратурой РСФСР до 30 ноября 1989 года.
Прошу осуществлять за ходом расследования постоянный контроль, принять меры к ускорению проведения назначенных экспертиз, тщательно исследовать все доводы о невиновности Торховского (выделено мной. — О.Б.), а также объективно оценить имеющиеся доказательства.
О результатах расследования прошу своевременно информировать прокуратуру РСФСР.
В связи с некачественным расследованием уголовного дела на первоначальном его этапе в прокуратуре Бабушкинского района, проявлением неоперативности и безответственности, низким профессиональным уровнем со стороны следователя Герасимова необходимо рассмотреть данный вопрос на оперативном совещании при руководстве прокуратуры города, о чем также сообщить в прокуратуру РСФСР приняв соответствующие меры.
Заместитель начальника следственного управления старший советник юстиции Г.Р. Лайнер".
Я-то как раз считаю, что с оперативностью и ответственностью все было в полном порядке. Оперативно выкрали из дела нужные листы. Ответственно подошли к вопросу о прекращении дела. Кто, что и когда украл — теперь уже не узнать, что говорит о том, что похититель был профессионалом или выполнял указания профессионала. И разве кого-нибудь пожурили за такие оплошности? Случись такое с любым другим делом, товарищей из уголовного розыска и прокуратуры за ноги повесили бы на первом суку.
Но дело, о котором мы рассказывали, к разряду обыкновенных не относится.
* * *Теперь обратимся к итоговому документу расследования, проведенного следователем Генеральной прокуратуры России Виктором Ивановичем Пантелеем, последовавшему за публикацией в "МК" "Родная кровь".
Как мы уже говорили, расследование продолжалось 14 месяцев. Виктор Иванович Пантелей проявил необычайнейшую тщательность и проделал колоссальную работу, о чем можно судить хотя бы по тому, что к нему дело поступило в 6 томах, а от него ушло в архив в 12.
Второго марта 1993 года В. Пантелей обратился к заместителю Генерального прокурора России с просьбой о продлении срока предварительного следствия по делу об убийстве Панкратовой. В качестве обоснования Пантелей ссылается на то, в частности, что свидетель Кузнецов при повтором допросе подтвердил свое заявление о времени появления Торховского в театре — 12 часов 15 минут. Это время подтверждается и записью на кассете автоответчика, изъятой у Торховского: Кузнецов назначил встречу именно в 12 часов.
Пантелей пишет: "С учетом показаний Кузнецова и проведенных по делу следственных экспериментов у Торховского было достаточно времени для того, чтобы вернуться на квартиру Панкратовой из театра, совершить её убийство и приехать домой в 15 часов 50 минут… О возможной причастности Торховского к убийству свидетельствует факт изъятия у него на квартире 6 августа 1989 года его джинсов, которые были замочены в растворе стирального порошка. На джинсах была обнаружена кровь человека…"
