Нора Робертс - Искушение злом
Она машинально дотронулась до головы. — Я немного укоротила их.
— Мне нравится.
— Спасибо. Так где Блейр?
— Сначала мы были вместе. Нам встретилась Труди Уилсон. На ней была её форма медсестры.
— Да?
— Ну, Блейр тут же залился соловьем. Видимо он неравнодушен к девушкам в туфлях на каучуке, так что я оставил его в надежных руках Труди. — Кэм взглянул на распахнутую блузку Клер. — У тебя там что-нибудь надето?
Она посмотрела вниз. — Возможно, что и нет. Я одевалась в такой спешке.
— Бог мой, Худышка, я просто с ума схожу, постоянно гадая, есть на тебе белье или нет.
Она улыбнулась, поигрывая двумя все еще застегнутыми пуговицами.
— А почему бы тебе самому не проверить это? Он поднял её и почти опустился с ней вниз по лестнице, как на площадке их встретил Блэйр.
— Оп-ля.
Сузив глаза, Кэм посмотрел на него. — Опять эти твои словечки.
— Извини. Я, ну, я просто зашел сказать, что у меня свидание.
— Тебе повезло. — Клер смахнула с лица волосы. — Ждать тебя вечером?
— Нет. Пойду сейчас приму душ. — ^ Он сделал было несколько шагов. — Кстати, примерно через пятнадцать минут тебя будут показывать.
— Показывать где?
— По ТВ. Элис мне сказала. А если вы подождете разыгрывать Ретта и Скарлетт до моего ухода, я буду вам очень признателен. — Он закрыл за собой дверь в ванную.
— ТВ?
— О, ну это ерунда. — Клер снова уткнулась в шею Кэму. — Та встреча в Женском клубе.
— Я совсем забыл. Ну и как все прошло?
— Нормально прошло. Я сразу перестала чувствовать тошноту, как только увидела тех разлегшихся белых гипсовых львов.
— Не понял.
— Разлегшиеся белые гипсовые львы. Куда мы идем?
— Вниз, к телевизору.
— Тебе совсем не нужно это смотреть. Это чистая глупость.
— Но я хочу посмотреть. Так расскажи мне про львов.
— Это те невероятно уродливые статуи перед домом Атертонов.
— Перед домом Атертонов полно невероятно уродливых статуй.
— Ты мне еще объясняешь. Я говорю о тех львах — часовых, так привольно там лежащих. Я все время представляла себе, как они вскочат с постамента и сожрут всех пластиковых уток и деревянных овечек и загонят бедного парнишку-конюшего на дерево. После этого трудно было всерьез воспринимать все мероприятие. Кэм, я действительно терпеть не могу смотреть на себя по телевидению.
— Окей. — Он спустил её на пол. — Тогда я буду смотреть, а ты принеси мне что-нибудь выпить. Ты была там в этой блузке?
— Да.
— Вот в таком виде?
Наморщив нос, она начала застегивать пуговицы. — Конечно, нет. Я совсем расстегнула её для ТВ.
— Хорошо придумала. Так почему тебя тошнило до того, как ты увидела львов?
— Терпеть не могу выступать перед публикой.
— Тогда зачем ты это делала?
— Потому что я безвольная размазня.
— Нет, воля у тебя есть. Я это знаю, потому что ты просто бесишься, когда я задеваю её. Принеси коку или что-то в этом роде, хорошо? Я ведь на дежурстве.
— Конечно. Всегда рада обслужить гостей. — Она проскользнула на кухню, а он стал искать нужную программу по ТВ. Когда она вернулась, он сидел на диване, положив ноги на кофейный столик. — Извини, но я не приготовила поп-корн.
— Неважно. — Он притянул её к себе.
— Я действительно не хочу смотреть.
— Тогда закрой глаза. Бьюсь об заклад, ты их сразила наповал. Худышка.
— Они вежливо поаплодировали. — Она вытянула ноги рядом с ним. — Миссис Атертон заставила меня вернуться и захватить какую-нибудь вещь, над которой я сейчас работаю. О, черт, я совсем забыла. Я так и оставила её там.
— Что это за вещь?
— Резьба по дереву. Руки и плечи. Твои, кстати.
— О, Боже.
— Его совершенно искреннее огорчение вызвало у неё усмешку. — Пожалуй, кое-кто из дам тоже тебя узнали. Я совершенно определенно слышала, как они захихикали. Но в основном им хотелось узнать, вырезала ли я когда-нибудь из дерева цветочки или детишек. Мне кажется, что показанные мной руки и плечи вызвали у них чувство неловкости, потому что отсутствие головы наводило, их на мысль об обезглавливании, в то время как я пыталась изобразить мужественную силу и элегантность.
— Сейчас кажется стошнит меня.
— Ты еще и не видел этой вещи. — На секунду она заколебалась, представляя себе, как он будет огорчен, затем все-таки решилась признаться. — Кэм, кто-то украл одну из моих скульптур. Ту, из ночного кошмара.
Он не шелохнулся, но она почувствовала, как он весь напрягся. — Когда?
— Должно быть вчера ночью. Наверное, подростки…
— Чушь.
— Ладно, я не знаю, что и думать. Единственное, что я знаю, так это то, что она пропала.
— Они взломали дверь?
— Нет. — Она выставила вперед подбородок. — Можешь орать, если хочешь. Я забыла запереть гараж.
— Черт побери, Клер, раз я не могу положиться на то, что ты будешь запирать дверь, мне придется поместить тебя в камеру.
— Ну хорошо, я буду запирать эту чертову дверь. — Гораздо легче было сердиться на него, чем размышлять о пропаже скульптуры. О том, что совсем рядом находится тот, кто украл её. — Я установлю сигнализацию, если от этого зависит твое счастье.
— Переезжай ко мне. — Он нежно дотронулся до её щеки. — Мое счастье зависит от этого.
Она почувствовала, как что-то словно толкнуло её изнутри и отвернулась. — Я не нуждаюсь в подобных мерах безопасности.
— Я говорю совсем о другом, Худышка.
— Я знаю. — Она с трудом выдохнула. — Рафферти, прояви себя здесь как полицейский. Найди мою статую. — Секунду спустя она заставила себя взглянуть на него. — Не торопи меня, пожалуйста. И не злись.
— Я не злюсь. Я беспокоюсь.
— Все будет в порядке. — Уютно устроившись около него, она действительно так думала. — Давай немного отвлечемся и посмотрим, как я глупо выгляжу перед всей этой публикой. О, Боже, начинается. Кэм, почему бы нам…
Он закрыл ей рот рукой.
— Звезда из мира искусства в нашем округе, — объявила дикторша. — Клер Кимболл, знаменитая скульпторша…
— Фу. Скульпторша! — У неё вырвался негодующий возглас, хотя Кэм и зажимал ей рот.
— Замолчи.
— ……сегодня в доме мэра Эммитсборо. Мисс Кимболл, уроженка Эммитсборо, добившаяся известности в Нью-Йорке.
— Всякое искусство есть выражение чувств. — Когда лицо Клер заполнило экран, она переместила ладонь Кэма к своим глазам. — Искусство скульптора очень часто носит более личный характер, так как здесь художник непосредственно связан со своим произведением через материал, который он обрабатывает своими собственными руками.
— Ты потрясающе выглядишь.
— Я говорю как настоящая зануда.
— Нет, ты и говоришь потрясающе. Я просто поражен. А это я?
Она взглянула на экран сквозь его пальцы и увидела деревянную скульптуру. — Да.
— Не так плохо, — сказал он довольным тоном.
— Это великолепно. — Она раздвинула его пальцы, чтобы лучше видеть.
— Скульптура, — продолжал объяснять её телевизионный двойник, — часто представляет собой осязаемое воплощение чувств, воспоминаний, надежд, разочарований и сновидений художника. Таким способом художник с помощью модели или своего воображения как бы освобождает реальность, расширяет и воспроизводит её.
— Может, выключим звук?
— Тише!
— Характер скульптуры, будь то страстный, романтический или, напротив, холодный, зависит от настроения художника и выбранного им материала. Мои произведения — это часть меня самой, иногда лучшая часть, иногда самая мрачная. Но они всегда отражают то, что я вижу, чувствую и то, во что верю.
На экране снова появился диктор в студии.
— Теперь ты доволен? Я говорила так ужасно напыщенно.
— Нет, ты говорила искренне. Худышка, ты лепишь образы из своих снов?
— Иногда, конечно. Послушай-ка, одно интервью сегодня я уже дала. — Она обняла его и стала легонько водить пальцами по его затылку. — Я думала, мы во всем разобрались.
— Минутку. А украденная скульптура, она тоже навеяна тем твоим сном об отце?
— Возможно. Не знаю.
— Ты ведь смогла бы нарисовать то, что видела той ночью, не так ли?
— Ради Бога, Кэм.
— Ведь смогла бы.
Она закрыла глаза.
— Да, смогла бы.
ГЛАВА 26
Чип Доппер скорее предпочел бы возиться под трактором, чем сидеть в его кабине. Он никогда не любил заниматься сенокосом даже на своем собственном поле. И вот сейчас в эту чертову рань, в половине седьмого утра, ему приходилось косить траву на поле миссис Стоуки. Но его мамаша придерживалась правила, ну того, насчет добрых соседей и самаритян, а когда его мамаша соблюдала какое-нибудь правило, то всем приходилось этому подчиняться.
Хуже всего, на взгляд Чипа, то, что работа была невероятно занудной. Акр за акром, только коси и скирдуй, да еще с этим недоумком Джули Крэмптоном, едущим сзади на огромном скирдоуборочном комбайне.
