Алексей Макеев - Московский инквизитор (сборник)
Гуров долго стоял под душем и яростно тер себя мочалкой, словно надеялся, что вода смоет с него все услышанные им трагические рассказы и увиденные им ужасы, которые нормальным современным людям даже в самом кошмарном сне не могли бы привидеться, и пережитые им самим по собственной же вине неприятности. То ли он себя убедил в целительной пользе воды, то ли это было на самом деле, но ему вроде бы стало легче. Он лег на диван и постарался заснуть, да не тут-то было — в его ушах все еще продолжал звучать безжизненный, монотонный голос Геннадия. Какой уж тут сон? Промаявшись с полчаса, Лев все-таки встал и пошел на кухню, чтобы выпить корвалол — средство, как он считал, дамское, но не пить же снотворное, потому что завтра утром — за руль, а движение в Москве то еще, да и голова свежая нужна.
Включив в кухне свет, он тут же увидел на столе самый обычной почтовый конверт без марки, штемпелей и адресов. На нем было просто написано «Полковнику полиции Гурову Л.И.» и все. Сам над собой посмеиваясь за подобные предосторожности, Гуров надел резиновые перчатки, в которых Мария убирала квартиру, а на лицо, закрыв нос, надел медицинскую маску — жена купила такие, когда бушевала эпидемия гриппа и их всячески пропагандировали. В их семье никто никогда маски не надевал, и они просто валялись в коробке вместе с лекарствами. Лев осторожно вскрыл конверт, но ничего опасного для жизни и здоровья там не оказалось, а лежал обычный листок бумаги для принтера, на котором был напечатан в столбик список из пятнадцати фамилий с именами и отчествами, а в шестнадцатой строке было написано: «Может быть, здесь не все». Гуров обессиленно рухнул на стул и, сдернув с лица маску, облегченно вздохнул — все-таки сработало! Освободившие детей мужики действительно выбили из тех сволочей имена организатора и клиентов! А уж кто есть кто, он сам разберется! Мужики сделали свое дело, теперь его очередь! Главное, что распространенные Косаревым и Фоминым слухи сыграли свою роль, люди поверили, что Гуров не причинит им вреда, и нашли возможность сообщить ему то, что скрывали столько лет, потому что сами были не в силах добраться до этих уродов. А вот он, Гуров, до них доберется! Он отомстит им за всех погибших детей! И они ответят за все! Забыв о корвалоле, Лев бросился в спальню и разбудил сладко спавшую жену:
— Маша! Откуда ты взяла то письмо, что лежит на столе в кухне?
— Сегодня вечером из почтового ящика вынула, а что?
— Ничего! Извини, что разбудил, спи дальше.
Гуров вернулся на кухню и заварил себе чай — ему было уже не до сна. Он сидел и намечал план действий: пробить всех по адресной базе, навести о них справки — ну, тут он агентуру и всех, кого только можно, подключит, но вычислит тех, кто мог бывать в том доме, а потом… Вот с «потом» было сложнее. Гуров хорошо стрелял, были на его счету и убитые им в перестрелках преступники, но вот чтобы казнить этих извращенцев так, как они того заслуживали… Сможет ли он? Именно он, потому что о том, чтобы привлечь к этому Стаса с Петром, и речи быть не могло. Лев знал человека, который, не колеблясь ни секунды, приведет все приговоры в исполнение так, что ад содрогнется. И сделает это не потому, что он садист, а потому, что сам когда-то подвергся таким изощренным пыткам, что на всю оставшуюся жизнь остался во многих отношениях инвалидом. Уж он-то поймет Гурова, как никто другой! И в память о невинных погибших детях и тех, кого до сих пор мучают по ночам кошмары о пережитых ими в детстве страданиях, отомстит извращенцам. Но вправе ли Лев вешать на него такую ношу? Доказать вину этих подонков невозможно, но и оставлять их безнаказанными нельзя! Что делать? И Гуров решил, что для начала нужно их просто найти, а потом видно будет. Но вот Орлову с Крячко он об этом списке ничего говорить не будет. Пока не будет. А, может быть, и совсем. Лев лег спать и, как ни странно, мгновенно уснул.
На следующий день, когда они втроем собрались в кабинете Орлова, Крячко, потупя взгляд, виноватым голосом сказал:
— Лева! Ты меня прости, сам не знаю, что на меня тогда нашло.
— Проехали, Стас! Чего между друзьями не бывает? — мирно ответил Гуров. Господи! Какими же мелочными на фоне того, что он узнал и пережил, показались ему сейчас все наезды Крячко и собственные обиды.
Стас искренне обрадовался, разулыбался и хотя обниматься не полез — не любил Лев подобные нежности, — но видно было, что счастлив и невыносимой тяжести груз упал с его плеч. Глядя на них, Петр только усмехнулся и головой помотал — честное слово, ну как дети!
— Раз обстановка из боевой перешла в мирную, можно начинать. Для начала хочу сообщить, что никаких следов операционной или чего-то подобного в доме не нашли, а вот во вмонтированном в стену сейфе были деньги, причем довольно много, и доллары, и рубли! Огонь их не коснулся, и на них сейчас отпечатки ищут. А теперь пусть Лева расскажет нам обо всем, что он узнал, потом Стас доложит, ну а затем выработаем план действий.
Гуров начал докладывать, но, как и собирался, ничего не сказал им о Геннадии — раз дал слово офицера, то держи его, не сказал и о списке. Затем настал черед Крячко. Лев слушал его и поражался. Он всегда считал Стаса отличным оперативником, который кое в чем превосходил и его, но вот насчет его аналитических способностей был не самого высокого мнения, хотя старательно это скрывал. А теперь оказалось, что Крячко практически в одиночку разобрался с большей частью этого дела! Хотя кое в чем ему просто повезло, но везение тоже просто так не приходит, его еще заслужить надо!
— Стас! Ты герой! — совершенно серьезно похвалил он друга.
— А я еще и на машинке могу! И вышивать! — голосом кота Матроскина ответил на это Крячко и попросил: — Только ты не перебивай! Это еще не все!
Он стал рассказывать дальше, и Гуров, услышав фамилию Камолова, внутренне напрягся — она стояла в полученном им списке первой, и имя-отчество совпадало.
— Ну, все, — сказал, закончив, Крячко. — Теперь, когда все вернулось на круги своя, распределение ролей прежнее: я ногами работаю, а Лева — головой. Я сейчас смотаюсь в коллегию адвокатов, оттуда — в район, а Гуров будет расклад анализировать.
— Нечего пока анализировать, — поправил его Лев, — так что мы с тобой вместе и туда, и туда съездим. Только ты подожди меня минутку, мне один вопрос решить надо.
Обрадованный, что они с Левой помирились, Стас и не думал возражать, а Гуров, который, услышав об убийстве Камолова, тут же почувствовал неладное, — а интуиция его еще никогда не подводила, — быстро отксерокопировав у секретарши Петра список, поднялся с копией к компьютерщикам и попросил:
— Ребята, пробейте мне по адресному всех вот по этому списку, независимо от возраста, а я потом уже сам разберусь, кто мне нужен, причем ищите и среди живых, и среди покойников. Я попозже к вам зайду.
Гуров и Крячко на машине Стаса — Лев свою не успел помыть, и появляться на ней у районников было просто стыдно — сначала заехали в городскую коллегию адвокатов, где узнали, что Камолов был убит в январе 2005-го, а поскольку жил он постоянно в своем загородном доме, то ехать им пришлось черт-те куда.
В райуправлении, узнав, что их интересует, только удивленно пожали плечами — дела давно минувших дней. Но вот самого дела как раз в архиве и не было — его еще тогда затребовали наверх, а вот кто именно, новый начальник просто не знал, потому что никаких следов в документах не осталось — значит, распоряжение было устным. Затребованные для личной беседы сотрудники, которые вели это дело, были не меньше начальства удивлены, что тем убийством вдруг кто-то заинтересовался, но спорить с двумя полковниками-важняками не стали — себе дороже выйдет, и рассказали что помнили.
— Дело было так! Сестра Камолова, обеспокоенная тем, что ее брат не отвечает на звонки, приехала к нему домой, а ключ у нее был, вошла и обнаружила его, но уже в виде трупа. Полежала в обмороке, слава богу, ничего не трогала, а, придя в себя, вызвала нас. Мы приехали, сидит потерпевший в голом виде на унитазе, руки связаны за спиной так, что веревка под смывным бачком проходит, а ноги к унитазу скотчем примотаны, рот опять же скотчем заклеен. Все наше мужское хозяйство у него начисто отрезано и в унитазе плавает, а он сам полон крови.
— Короче, Камолов истек кровью? — уточнил Стас.
— Ну да! Замок не взломан, а очень аккуратно открыт отмычкой, в доме ничего не взято, а было там всего о-го-го сколько, следов борьбы нет, на теле потерпевшего тоже ничего, только на сгибе левого локтя след от укола наш эксперт разглядел, а в крови нашел следы… Этого… Пента… тала натрия. Преступление носило ярко выраженный сексуальный характер, тем более что Камолов был «голубой». Был у него «нежный друг», но у того на время смерти потерпевшего железное алиби. Мы на всякий случай проверили дела Камолова — вдруг кто-то из бывших подзащитных посчитал себя обиженным и, зная о его нетрадиционной ориентации, когда освободился, решил вот так его убить, чтобы следы замести. Проверили всех, кто за год до этого вышел, но ничего не нашли, а потом дело у нас забрали.
