Ольга Богуславская - Боль
"...Дорогие родители Тани! Я хочу, чтобы вы знали, каким замечательным человеком была ваша дочь. Я встретил её во время советско-американского Марша мира в 1987 году. Я признаюсь, хотя и боролся за мир и разоружение в США в течение нескольких лет, все же был немного цинично настроен перед приездом... Но Таня стала одной из причин, по которой поездка моя стала такой прекрасной. Она была центром успеха Марша мира. Она была динамичной, творческой, откровенной, старательной, дружелюбной и, что самое главное, доброй. В 1988 году Таня приезжала в Филадельфию - она была совершенно восхитительна... Когда мне будет грустно или я потеряю веру в жизнь, я буду думать о том времени, которое провел вместе с Таней в США и в СССР, когда сумасшедший мир казался немного более разумным, когда мне было ясно, что есть вещи, которые мы можем сделать, чтобы этот мир стал лучше, когда я помнил, что у меня есть очень хороший друг на другой стороне земного шара. Таня была очень особенным человеком. С глубоким уважением, Стив Бригхэм".
...А потом решили создать организацию по безвалютному обмену для молодежи СССР и США. Там-то Таня и познакомилась с Михаилом Торховским.
Если я скажу, что они были разные, - значит, я промолчала. Кому же охота вариться в собственном соку? Другое дело, что они были разные в самом главном, в чем будущим супругам положено быть сообщниками, единомышленниками или просто зеркальными копиями друг друга. Таня была мягкой, доверчивой и бесхитростной. А Михаил, скорей всего, был задуман природой как неограниченный монарх. Возможно, я и ошибаюсь, но вряд ли Таниной маме приснилось словечко "плебеи", которым Михаил любил охарактеризовать нечто, не вполне отвечающее его требованиям к людям.
И Танины бессонницы, и начавшиеся ссоры, и язвительные насмешки, от которых Таня страдала, не будучи в силах однажды ответить так, чтобы отбить желание повторять упражнения в острословии, - все это тоже явь, но помочь в таких бедах мамы не в силах - мама только слушала и старалась успокоить.
Они собирались пожениться, но потом выяснилось, что Михаил считает эту затею несвоевременной: слишком сложная обстановка - не до того.
С другой стороны, он старался подавить Таню и подчинить себе, и некоторое время у него это получалось. Она отказалась от экзотической поездки в Америку на парусниках, ушла с работы. Но ссоры продолжались.
Михаил окончил школу-студию МХАТ, и в Москве стало одним театральным художником больше. После армии пошел работать в райком комсомола - сначала главным художником, потом руководителем творческого центра.
В ноябре 1988 года был создан Творческий центр советско-американской программы "Дети - творцы XXI века".
Директором центра стал Михаил Торховской.
Пятого августа 1989 года Эмма Васильевна Панкратова ждала мужа на Арбате, муж сказал, что нужно позвонить Тане, она просила. Начали звонить, но телефон не отвечал. Дело было около четырех часов дня.
Вечером позвонил Торховской.
Он спросил, нет ли Тани. Ему ответили, что нет и никак не могут дозвониться.
Второй раз он позвонил уже около десяти часов вечера. Танин отец торопился на поезд. Разговор получился сбивчивым. Миша потерял ключ от Таниной квартиры, а телефон молчит целый день. Владимир Алексеевич предложил встретиться в метро по дороге на вокзал, чтобы отдать Мише свои ключи. Торховской от этого предложения отказался и сказал, что будет ждать Таню у себя дома.
Утром 6 августа Эмма Васильевна в 9 часов утра снова попробовала дозвониться до дочери - и снова не получилось. Тогда она стала звонить Торховскому, который сообщил ей, что всю ночь искал Таню и в 2 часа ночи дозвонился до бюро несчастных случаев. Спросил, есть ли у неё ключи, чтобы поехать и посмотреть, нет ли там для него записки.
Договорились встретиться в одиннадцать тридцать.
Когда Эмма Васильевна приехала, Михаил уже ждал её на лестнице.
Оказалось, что ключи она второпях взяла не те.
Стали решать, как быть.
Михаил сразу же предложил взломать дверь. Когда позвонили в соседнюю квартиру, Торховской обратил внимание Эммы Васильевны на огромный букет роз, оставленный им для Тани в ручке двери. К нему была прикреплена записка: "Привет Тане от Миши".
Сосед сказал, что дверь ломать жалко, и пригласил Торховского в свою квартиру: он предложил перелезть на лоджию Таниной квартиры с его лоджии, как всегда делал прежний жилец, если забывал дома ключи. Михаил лезть отказался, сославшись на то, что боится высоты.
Тогда сосед сделал это сам.
Потом он открыл дверь и ушел.
Эмма Васильевна и Михаил вошли в Танину квартиру.
Дверь на кухню была открыта. И там на полу лежала Таня.
Таня лежала ничком с заломленными назад руками.
Все вещи в квартире, включая и дорогую аппаратуру, и дорогую одежду, все было на месте. Порядок нарушала только открытая дверца секретера, из которого были выброшены кое-какие бумаги, да кейс Торховского, бумаги которого тоже были разбросаны на полу. И все.
Михаил не разрешил Эмме Васильевне идти на кухню, и до приезда милиции они сидели у соседей.
- Что же это такое? - спросила Эмма Васильевна. Она ожидала услышать: "Ума не приложу" или что-нибудь вроде этого, однако он вдруг сказал, что уверен: здесь произошло убийство на почве ревности.
И несмотря на то что все, кроме единственного и главного, уже отделилось от сознания, Эмма Васильевна успела возразить Торховскому, что считает такое предположение бессмысленным. Она знала, что цыганских страстей и отвергнутых притязаний в Таниной жизни не было. В ней был один-единственный Миша.
Что обнаружила милиция?
Таня лежала на полу кухни. Руки заломлены назад, рот заклеен лейкопластырем.
"Труп гражданки Панкратовой Татьяны Владимировны, 1964 года рождения, был обнаружен со множеством колото-резаных ранений груди и шеи. По данному факту в тот же день, 6 августа, было возбуждено уголовное дело по ст. 103 УК РСФСР. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, смерть Панкратовой наступила от острой кровопотери, явившейся следствием колото-резаных ранений шеи и грудной клетки с повреждением сонной артерии, яремных вен, легких и печени в период с 10 часов 35 минут до 14 часов 35 минут 5 августа 1989 года. По заключению медико-криминалистической экспертизы, раны Панкратовой могли быть причинены ножом".
Но ножа не было.
Было только одно символическое обстоятельство, которое могло оказаться концом нити, запутанной в клубок.
Таня была в джинсах. Сзади они оказались распороты по шву. Ровно настолько, сколько могло понадобиться для того, чтобы навести на мысль об изнасиловании. Однако экспертиза отвергла эту подсказку. Значит, то, что лежало на поверхности, - лежало для отвода глаз.
Быстро отказались и от мысли об ограблении, точней, попытки ограбления. Ни одной даже самой пустяковой вещицы не тронул убийца. Да и вошел он в квартиру не с отмычкой - замок был цел, и быстро выяснили, что был в этом замке только свой, "родной" ключ. Значит, Таня открыла убийце сама - или у него был ключ.
Что же касается друзей и знакомых, которых у такого общительного человека, как Таня, было множество, - их стали проверять. Но логично было с самого начала уяснить, где был и что в этот день делал Михаил Торховской человек, который жил в этой квартире на правах будущего мужа и имел ключ от нее.
Несколько мелочей то и дело всплывали в сознании людей, которым надлежало решить эту задачу.
По свидетельствам подруг Тани, Торховской был скуповат. В день рождения цветов ей он не подарил. С чего же вдруг оставил у дверей, без присмотра, роскошный букет роз?
В день убийства он встречался с неким человеком, который назвал время встречи и её окончания, очень близко подходившее ко времени убийства.
Сам же Торховской упорно сдвигал время встречи на час позже. Из чего следовало, что во время совершения убийства он никак не мог находиться в квартире.
И было, наконец, ещё одно необычайное обстоятельство, на которое обратил внимание старший оперуполномоченный Бабушкинского РУВД Сергей Владимирович Толкачев.
Толкачев осматривал труп, Торховской же в этой время находился в коридоре. В таком месте, откуда не могло быть видно, что происходит на кухне. Так вот, когда Толкачев проводил осмотр, Торховской сказал ему, что вот, мол, ножом исколота, да ещё и шея перерезана.
Увидеть никак не мог - проводили специальный эксперимент.
Восьмого августа 1989 года Торховской был задержан по подозрению в убийстве Панкратовой. 11 августа была избрана мера пресечения - содержание под стражей.
Шестнадцатого августа, находясь в изоляторе временного содержания на Петровке, Торховской сделал чистосердечное признание, в котором рассказал, как убил Таню.
Вот оно, это чистосердечное признание:
"После встречи с К., которая произошла приблизительно с 13.05 до 14.20... я поехал на квартиру к гр. Панкратовой. Когда я пришел, Татьяна разговаривала по телефону, с кем, я не знаю, дверь открывала мне она, на минуту оторвавшись от телефона... Я спросил у нее, есть ли что-нибудь на обед. Она ответила, что ничего не готово, и дальше стала говорить мне, что ей надоело быть домашней хозяйкой, что она не хочет больше со мной жить, что она думала дотерпеть "до Болгарии" (куда собиралась уехать к подруге через несколько дней. - О.Б.), а потом расстаться, но у неё кончилось терпение сегодня, что она больше не хочет жить с самодуром и сволочью. Она стала сравнивать меня со своими прежними ухажерами, показывая мне, насколько они были лучше, чем я... потом она сказала, что сегодня же просит меня убраться и больше никогда не звонить и не приходить. Я Таню очень любил и люблю, и это слышать мне было очень тяжело. Я не могу вспомнить точно конец разговора. Я помню только, что просил её одуматься, а она в ответ говорила мне все больше и больше, я никогда раньше не видел её такой. Потом я помню, что схватил на кухне нож и ударил её сначала один, потом ещё несколько раз на полу в кухне и убил ее".
