Данил Корецкий - Счастливых бандитов не бывает
Капитан ответил то, что отвечают в случаях, когда на твою шею хотят накинуть хомут чужой работы: ни минуты свободной, сроки горят, послезавтра отчет перед руководством… Сочнев тоже сказал то, что говорят в подобных случаях: наобещал Параскину кучу всяческих благ, включая три бутылки коньяка.
Ф-фух. Приехал. И все прокатило отлично. В сопровождении куратора Сочнев прошел на территорию по разовому пропуску, вроде как журналист, озабоченный выходкой нацболов. Полтора часа походил по отделам, провел разведопросы бывших коллег Дойкина, но они почти все сменились и никакой полезной информации не дали. Зато его бывший начальник сообщил очень интересную вещь: Дойкин потерял какой-то чертеж, до недавнего времени имевший гриф «секретно», но как раз накануне рассекреченный, поэтому ему предложили написать «по собственному желанию», хотя еще чуть-чуть — и загремел бы под суд.
— По краю прошел, — сказал начальник. — В былые времена точно бы загремел…
Сочнев возликовал, прикидывая, какой срок давности по утратам документов.
— А вы могли бы подготовить все бумаги по этому факту? — спросил он. — Можно очень поучительную статью написать!
— А что тут хитрого, — пожал плечами начальник лаборатории. — Товарищу Параскину передать?
— Да, ему, — кивнул Сочнев, радуясь, что все так удачно сошлось.
Но когда он вышел на улицу, то радость прошла. А дальше что? Все время работать через капитана Параскина невозможно. К тому же теперь надо идти на «Вычтехнику», которая сейчас не является секретным объектом. Насколько Сочнев знал, с конца 90-х институт вообще никто не курирует. Попробовать переговорить с начальником отдела кадров? Если старый лось, то, как все кадровики, был негласным осведомителем, но ему тоже надо показать ксиву… А если молодой? Тем более без ксивы разговаривать не станет. Нет, он в тупике…
Сочнев зашел в недорогое кафе, выпил чаю, перекусил блинчиками с мясом. Все обдумал.
Нет, ни в какую «Вычтехнику» соваться нельзя. Да и вообще, дальше так продолжаться не может. Он лишен возможности работать, даже просто войти в Управление стало проблемой! Либо он признается во всем и пишет рапорт на увольнение, либо… Либо одно из двух. Надо идти на поклон к Лису! Даже если это не его работа, он может отыскать украденный документ: подергает свои ниточки в криминальном мире, глядишь — и вытащит из омута заветную красную корочку…
Но за это Лису надо что-то дать… Что? Деньги? Тут нужны большие деньги, у него таких нет. И потом, в мздоимстве этот мент не замечен. Много за ним грехов, весь город ими обмотать можно, но чтобы кто-то откупился — нет, такой информации никогда не проходило…
Сочнев вернулся в Управление. Чувствуя себя нарушителем границы, он прошмыгнул мимо Бокуна, помахав ему рукой и делая вид, что ведет по телефону разговор чрезвычайной важности. Потом сидел и тупо рисовал одну и ту же картинку: знамя, состоящее из маленьких, заштрихованных прямоугольников. Одного не хватало, и в глаза сразу бросалась прореха… Несколько лет назад лейтенанта Милунова действительно с позором уволили, когда он потерял удостоверение. Правда, тот сильно пил, и соседи неоднократно жаловались на бесконечные скандалы… Но спасет ли его, Сочнева, отсутствие жалоб от соседей? Вряд ли…
Он сидел, кис и вздыхал, не представляя, что ему делать. Внезапно прозвонил мобильный, на дисплее появился портрет Ленки, на котором она радостно улыбалась. Странно, жена никогда не звонила в рабочее время…
— Что случилось? — недовольно спросил он.
— Тебе принесли повестку, — сказала жена.
— В суд? — Сочнев стал лихорадочно вспоминать, по какому делу он может проходить свидетелем. Таких дел не было.
— Нет, в уголовный розыск. К подполковнику Кореневу. Завтра в девять.
Он молча отключился.
Что это значит? Нашлось удостоверение? Якобы нашлось… И Лис будет его шантажировать? На него это похоже. Но послать повестку майору спецслужбы — невиданная наглость! Неужели он настолько уверен?
В это время в кабинет ворвался его сосед — капитан Шиманский: невысокий, широкоплечий, с простецким лицом. Он вел линию криминала, потенциально связанного с терроризмом.
— Москвичи прислали оперативные съемки, закачаешься! — с порога объявил он.
Шиманский сел за стол напротив, включил компьютер, вставил диск.
«Банщика в 97-м на „Баррикадной“ мордой в асфальт положили… Самого Банщика, да-а! Разделали, как борова на мясокомбинате — и по этапу», — послышался уверенный голос с блатными интонациями.
— Вот аппаратура! — восхитился Шиманский. — Глянь, какая картинка, как в кино…
Сочнев обошел стол, глянул через плечо коллеги.
Шестеро солидных мужчин специфической бандитской внешности сидели за столом и вели обстоятельную беседу. Изображение было цветным, четким, ясным.
— Блестящий материал! Там засветились наши, Тиходонские…
Сочнев вернулся на свое место. Проявлять любопытство к чужим оперативным материалам — дурной тон. К тому же это прямо запрещено.
«У меня недавно кореш один гостил из Тиходонска, Антон. Слыхали? Там у них безвластие. Смотрящим поставили Босого…»
— Распустили бандюков, распустили, — мрачно проговорил Шиманский. — Делают что хотят, живут, как Ротшильды… Помнишь, миллионер такой был в Америке?
Сочнев пожал плечами.
— Чего это вспоминать? Сейчас у нас своих миллионеров, как собак нерезаных…
— Ничего не боятся, в шикарных отелях заседают, — продолжал развивать тему коллега. — Я в таком и не был ни разу… Сидят важные, еще важней, чем наш генерал…
«Ясно, что тысяч. На пятьсот „лямов“ ты не выглядишь, Гарик…»
— А какими «бабками» вертят! Нам и не приснится!
— Это точно. Только придет день «Ч», и их возьмут за жопу…
«По твоему вопросу я перетру с „законниками“. Есть несколько человек, с ними можно говорить. Думаю, все решится положительно. Но есть одно условие! Каскет будет смотрящим по Тиходонску. Твой номер второй. Понял?»
Капитан вздохнул.
— Не похоже! Как бы они нас раньше не взяли!
В Шиманском, хоть и с запозданием, проснулась бдительность. Он достал наушники, воткнул их в компьютер, и оставшуюся часть беседы Сочнев не слышал.
Потом сосед откинулся на спинку стула, вздохнул, потянулся, хрустнул пальцами.
— Ну, что? — спросил Сочнев. — Доволен?
— Да нет. Чем доволен? Картинка красивая, запись чистая… Но я ее никак не реализую… Придется списать в архив. Может, менты и нашли бы, что с ней делать. А у меня таких выходов нет.
«Да, уж Лис бы точно нашел! Он бы за эту информацию не пожалел стакана собственной крови…»
— Ну и леший с ней, с ихней записью! — фальшивым голосом сказал Сочнев. — Мы же не менты!
Он все так же сидел и рисовал дурацкое знамя из кусочков. Уже, наверное, сотое.
Можно отправиться домой, посмотреть телевизор. Заняться с детьми, в конце концов. После вчерашней истерики Сочневу хотелось загладить впечатление и провести нормальный семейный вечер. Может, по дороге тортик купить, взять шампанского, посидеть с Ленкой, поговорить по душам…
Но он продолжал сидеть и портить бумагу. Единственное, чего ему по-настоящему хотелось — вынуть занозу из души. Опять почувствовать себя полноценным человеком… Человеком, облеченным властью. Как он привык себя всегда чувствовать. Приходить домой в качестве разжалованного «комитетчика» он не желал…
На соседнем столе резко прозвонил внутренний телефон.
— Слушаю, Шиманский! Есть! Я понял, со всеми материалами…
Звеня ключами и тяжело вздыхая, он открыл сейф, достал несколько дел, перебрал.
— У Вознюкова слушать будут, — пожаловался он. — Движения в уголовно-преступной среде и связь с московским криминалитетом… Разве это наша тема? Пусть менты ее раскручивают, у них и подходы, и агентура…
— Ни пуха ни пера, Вася! — как можно искренней пожелал верный товарищ Сочнев.
— К черту!
Зажав дела под мышкой, Шиманский сильно хлопнул дверью, замок защелкнулся. Во как летит, словно в задницу клюнутый! Даже сигарету забыл потушить, оставил дымиться на краю пепельницы. Сочнев встал, взял окурок и выбросил в зарешеченное окно. Форточку оставил открытой — он терпеть не мог табачного дыма. Постоял, подумал, обошел стол коллеги. Компьютер тот тоже не выключил. На экране открыт плеер — черное прямоугольное окошко, в верхней части прописаны название файла и путь. Сочнев посмотрел на запертую дверь. Прислушался. Вернулся к своему столу, взял из ящика флешку. Бросил еще один взгляд на дверь. Затем вставил флешку в компьютер Шиманского и щелкнул на команде «копировать»…
Через пару минут он закончил работу. Сгреб изрисованные листки бумаги в корзину, выключил компьютер и настольную лампу, оделся и вышел из кабинета, оставив свое рабочее место в полном порядке. Он был очень аккуратным человеком и прилежным работником.
