Андрей Воробьев - Дело о последнем параде
Нертов не успевал достать Дениса. Поэтому, опережая нападавшего, он рванулся к Нине и, прикрывая своим телом девушку, полетел вместе с ней на пол. Юрист не успел заметить, как неуловимо и почти одновременно с ним прыгнул Главбух, но услышал дикий крик Дениса, рука которого вдруг согнулась совсем не в том месте, где находились суставы. Звонко шлепнулись на пол ножницы, а следом рухнул нападавший, судорожно хватая ртом воздух, как вытащенная из воды рыба…
Приехавший врач «Скорой» деловито наложил шину на сломанную руку Дениса Петровича, после чего последний член совета директоров «Транскросса» покинул помещение. Следом вышел и человек, руководивший захватом, на прощание велевший оставшимся сегодня же зайти в управление на улице Чайковского, чтобы дать письменные показания в связи с последним происшествием.
— Да, если вдруг увидите Софью Михайловну — передайте ей большой привет от меня, она замечательная женщина, — на прощание попросил милицейский руководитель.
Распрощался и Главбух, обещав наведаться на днях в фирму, обсудить дальнейшее сотрудничество. Вместе с ним ушли Арчи с Александрычем. Причем, Николай сослался на необходимость срочно выгулять собаку, а вечно недовольный его заместитель заметил, что тот нагло врет и просто желает сменить свою псину на посту возле одной бессовестной француженки, беспардонно лишившей агентство ценного руководителя. Впрочем, это не помешало Александрычу предложить помощь шефу в очередном передвигании мебели в его квартире и напроситься на торжественный ужин по поводу отъезда Женевьевы.
Алексей и Нина остались одни. Некоторое время они стояли растерянно. Потом Нертов невпопад спросил:
— Ну что, теперь будешь принимать дела?
— Буду. — Кивнула девушка. — И у тебя ведь есть дела… Ты не забыл, что тебя просили зайти в банк?
Нертов тоже кивнул. Нина шагнула к нему и, с надеждой смотря в глаза своему телохранителю, тихо спросила:
— Ты вернешься сегодня?
Алексей взял ее за плечи и прошептал: «Я люблю тебя»…
В комнату заглянула секретарша «Транскросса», любопытство которой пересилило все сегодняшние страхи. Но и она, смутившись, быстро выскользнула назад, тихонько прикрыв за собой дверь.
Где-то за окнами прогрохотал трамвай, грозно проурчал мотор тяжелого грузовика. Через открытую форточку доносились препирательства двух прохожих, безуспешно пытающихся выяснить, кто из них кого уважает, а потом — визгливый женский голос, требующий немедленно идти домой… Город жил обычной жизнью и никому не было дела до двух людей, оставшихся одних посреди огромного неуютного кабинета…
* * *Главбух сидел, запершись в своем кабинете и пил в одиночестве, чего никогда не позволял себе раньше. Когда-то бывший командир антитеррористического подразделения чувствовал, что его работа нужна людям. Тем беззащитным слабым людям, которые вкалывают у своих станков целыми днями, воспитывают детей, строят призрачное светлое будущее, не понимая, что их снова и снова обманывают сидящие наверху партократы, ни на грош не верящие сами в те догмы, которыми они пичкают этих людей. Затем те же партократы, переложив партбилет из кармана в нижний ящик стола и сменив должность, скажем, Первого секретаря на титул Первого президента, вновь забивают головы своих сограждан всякими глупостями вроде необходимости очередного усиления борьбы с организованной преступностью.
— Да почему же наши доверчивые граждане до сих пор спокойно «едят» байки об этой преступности? — Думал «Главбух». — Неужели они хоть раз видели организованные преступные группировки самогонщиков, мелких хулиганов, взяткодателей, вынужденных задабривать многочисленных столоначальников, убийц — «бытовушников», наконец? «Отмороженные быки» страшны не сами по себе — их бы уже всех давно передавили. Только не они правят бал. Недаром же специалисты из подразделений по борьбе с экономическими преступлениями, когда речь заходит об их подопечных, говорят, что серьезные преступления в сфере экономики тоже как правило не ассоциируются у них с разбойным нападением на банк или изготовлением фальшивых ценных бумаг, хотя конечно и такое бывает.
Вспомнилась история, недавно рассказанная одним из бывших коллег, ныне успешно подвязавшегося на адвокатской ниве. Он поведал, что недавно в Питер приехал из Москвы гражданин Грузии по имени Молхаз и предлагал всем желающим купить у него по дешевке валютные векселя Сбербанка России на сумму в 1 миллион 260 тысяч долларов США каждый. Из объяснений, данных сотрудникам правоохранительных органов следовало, что указанные векселя ему дала некая девушка Саша, с которой он познакомился в Москве на Главпочтамте. Ни адреса, ни фамилии своей она гражданину Молхазу не назвала. Векселя оказались фальшивыми, а искать в Москве девушку по имени Саша не взялся бы даже знаменитый лейтенант Коломбо. Да и была ли девушка?..
Серьезные операции в экономике напоминают тщательно спланированные стратегами битвы. На 95 процентов это и не преступления вовсе. Обычно они выражаются в масштабных финансовых проектах типа «Национального Фонда Спорта», «МММ», восстановления экономики Чечни и т. д., в которые вовлечены десятки и сотни людей и фирм. Эти-то сотни порой честно делают свое дело и не подозревают ни о коварных замыслах благообразных дядей в рубашках с белыми воротничками, ни о тайных механизмах извлечения «левой» прибыли… Бороться с людьми, остающимися в тени подобных операций, но получающих многомиллиардные доходы — значит бороться со всей системой в целом. И потому эта борьба становится бесполезна. Она не под силу никакой бухгалтерии…
А преступность… — преступность — лишь статистическое понятие, отражающее количество противоправных деяний, совершенных на тысячу граждан. Бороться со статистикой? — Этим и так успешно занимаются заваленные работой правоохранительные органы, пытаясь укрыть от регистрации очередное заявление. Можно, конечно, рассматривать преступность как явление общественное. Но и тогда борьба с ней будет не более успешна, чем, скажем, с политикой или экономикой как таковой. Ну, на худой конец, не более успешна, чем с пресловутым «родимым пятном капитализма»…
Сколько раз в бывшего руководителя антитеррористического подразделения летели пули. Большинство проходила мимо. Но от такой будет не уйти…
Потом Главбух бросил взгляд на стену. Неизвестно кто повесил на ней комическую компьютерную картинку: дура-цапля уже заглотила лягушку, но та, из последних сил держала лапками ее за длинную шею. Внизу была подпись: «Никогда не сдавайся»! Главбух взглянул на эту лягушачью историю, усмехнулся, положил пистолет на стол и налил еще…
* * *— Вот, пожалуйста, — служащий банка положил перед Нертовым замысловатый ключ, — это велено передать вам лично.
«Что это»? — Недоуменно переспросил Алексей и получил ответ, что это — ключ от одного из хранилищ, которое имеет право вскрыть только сам абонент или Нертов. На вопрос непонятливого клиента, кем абонирован сейф, клерк только виновато развел руками и сказал, что он не компетентен отвечать на подобные вопросы.
— Впрочем, если вы желаете, то можете поинтересоваться у управляющего, хотя не уверен, что и он вам даст более конкретный ответ.
— Ладно, тогда, воспользуемся ключом, — Нертов поднялся, — где ваше хранилище?
Служащий провел клиента через ряд помещений, оборудованных хитроумными дверями и системами наблюдения. В одном из них он указал на стену, в которую было вмонтировано множество одинаковых дверок. «Как в колумбарии». — Вдруг подумал Алексей, пока клерк вставлял свой ключ в одну из ячеек.
— Теперь, пожалуйста, вы. — И служащий жестом указал Нертову, куда ему следовало вставить ключ.
Наконец, тяжелая дверца была открыта. Клерк вежливо отвернулся и Алексей увидел, что в сейфе лежит только один довольно пухлый конверт.
— Вы можете ознакомиться с содержимым на месте, либо взять его полностью или частично с собой, — заметил работник банка, — сейф абонирован на длительный срок. Я уточню, но еще года два вы точно можете пользоваться им.
Алексей поблагодарил служащего и, забрав пакет, поехал к себе домой.
Квартира, где жил Нертов, встретила его обычной пустотой. Пустые глаза лепных фигур ангелов, украшающих потолок старого петербургского дома, давно погасший камин, оставшиеся еще с дореволюционных времен обои в прихожей — все эти приметы бывшей коммуналки, некогда появившейся на руинах былой жизни, знакомы не одному петербуржцу. Алексей устроился в кресле и вскрыл пакет. Внутри, как он и ожидал, оказалась подборка каких-то документов.
Юрист сначала бегло просмотрел их, а потом начал внимательно изучать один за одним. Большую часть бумаг занимал письмо покойного Даутова, адресованное Нертову, даже скорее не просто письмо, а что-то вроде исповеди, оставляемой человеком, уверенным, что больше не найдет в этом мире Человека, с которым мог быть откровенным. Родные, знакомые, партнеры — есть. Но Человек, которому можно сказать такие слова — всего один. И то, разговор смог состояться лишь после смерти.
