Керен Певзнер - Ее последний круиз
И лишь Шарон была на высоте. Отточенными движениями она крутила ручку, не переставая улыбаться всем в зале, изящно согнувшись, накладывала мороженое в хромированные недра термоса, и возвращалась на сцену, эффектно покачивая бедрами.
И совершенно естественно, что рыжеволосая красавица получила больше голосов, чем ее соперницы.
Не только Мири бросала на Шарон гневные взгляды. Другие девушки тоже не радовались успеху фаворитки, хотя и не выражали своих чувств так явно.
Объявили получасовой перерыв. Мои подопечные бросились в примерочную. Там уже стояли наготове Адольф-парикмахер с визажистом. Следующий этап должен был проходить в купальниках, и поэтому девушки спешно переодевались, не обращая ни на кого внимания.
– Валерия, у меня в каюте остались духи, я сейчас!
– Ой, а я станок забыла…
Девицы разбежались по каютам. Вот трудная работа! Через десять минут им на сцену выходить, а у них еще подмышки не бриты.
Все это время я сидела как на иголках. Нужно было идти их собирать. Хорошо, что не все ушли. Катя с Ширли подтягивали друг дружке лифчики, Рики расчесывала копну кудряшек, а Яэль вертелась перед зеркалом. Наконец они собрались, и я проводила их до конференц-зала.
Но три девушки еще не вышли. Мне снова пришлось идти и вытаскивать их из кают.
Как всегда пришлось спуститься по лестнице, обогнуть небольшой холл и пройти длинный коридор. В конце коридора горничная несла стопку белья на тележку, стоящую поблизости. Мне захотелось попросить ее постучаться в двери кают, чтобы сэкономить время, но я не решилась ее побеспокоить.
– Шарон, Мири, Линда, на выход! – закричала я на весь коридор.
Двери на противоположных сторонах раскрылись, и Шарон с Линдой вышли мне навстречу.
– Мы уже идем.
Я невольно залюбовалась ими. Обе высокие, статные. Одна рыжая, другая блондинка, они вышагивали на высоких каблуках, а под изящными халатиками были надеты только купальники, отчего их ноги казались непропорционально длинными.
Они быстро прошли мимо меня, и скрылись на лестнице, а я громко постучала в каюту Мири.
– Мири, сколько можно тебя искать!
От моего стука дверь отворилась. Мири ничком лежала на кровати.
– Ты что, заснула? – я подошла и потрепала ее за плечо.
От моего движения она развернулась, и моему взгляду предстал страшная картина: шею девушки перерезала страшная коагуляционная полоса, лицо побагровело, а между губ торчал прикушенный кончик языка.
Сердце мое заныло сразу. Приложив руку к груди, я прислушалась. Нет, все в порядке, готово выпрыгнуть, но еще здесь. Что же делать? Куда и кому сообщить?
Почему-то мне пришло в голову протереть дверную ручку. Смутно припомнилось, как это всегда проделывал Арчи Гудвин, незаменимый помощник великого сыщика Ниро Вульфа. Я вытащила платок и вышла из каюты.
За этим занятием меня застал Глинский.
– Валерия, что это ты делаешь?
Охнув, я снова схватилась рукой за сердце. А второй – за ручку, которую только что тщательно вытирала. Признаваться сейчас, что за дверью лежит мертвое тело, было как-то не с руки:
– Вот, испачкала чем-то руки. Теперь оттираю, – сказала я наобум.
– А почему ты трешь дверь, а не руку?
– Ой, я такая рассеянная… Прости, мне надо идти. Антракт уже закончился.
Захлопнув дверь в каюту с мертвой Мири, я бросилась прочь и, по дороге, заворачивая на всем бегу за угол, налетела со всего размаху на стилиста Адольфа. Дама я крупная, к тому же масса оказалась помноженной на ускорение, так что лядащему парикмахеру не поздоровилось. Он упал на ковер, сверху его прижала я, и в таком виде нас увидала давешняя горничная с каталкой.
– Что с вами? – она бросилась стаскивать меня с парикмахера.
Тот придушенно матерился. Всем своим видом он напоминал распластавшуюся тощую лягушку.
Встала я неудачно, вновь зацепившись за Адольфа. Он принялся отряхивать свой белый парикмахерский халат от прилипших катышков коврового покрытия. Решив ему помочь, я отряхнула его сзади, поправила воротник халата и даже заправила в карман торчащий оттуда кусочек черной ажурной тряпочки, не переставая изо всех сил извиняться.
Адольф махнул рукой и удалился, поддерживаемый горничной, а я поспешила на конкурс.
В зале все уже собрались. Семь красавиц стояли кучкой, все в разноцветных шелковых халатах с разрезами до бедра, и перешептывались. Музыканты наигрывали блюз, публика явно скучала.
Хорошо, что Гарвиц был в зале. Не обращая внимания на удивленные взгляды, я подошла к столу жюри, и сказала Элиэзеру:
– Мне нужно с вами поговорить. Пойдемте.
Поднялись с места, кажется, все. То ли я произнесла эту фразу излишне громко, то ли голос меня чем-то выдал, но вышли мы из зала в сопровождении всего состава жюри. За нами потянулись журналисты.
– Валерия, скажите толком, что произошло? – сердито вопросил Гарвиц.
Не ответив, поскольку мы уже подошли к каюте, где лежала насчастная Мири, я распахнула дверь и сделав приглашающий жест рукой, дала пройти внутрь Элиэзеру. Остальным ход был закрыт.
Еще пару секунд поборовшись с дверью, не желающей закрываться, я обернулась на раздраженную реплику Гарвица:
– Что за шутки, Валерия?
Придерживая задом дверь, чтобы не ворвались журналисты, я попыталась было удивиться равнодушию и выдержке нашего советника по связям с прессой, но тут не поверила своим глазам. Ноги мои задрожали, я шлепнулась на пол, не забывая упираться в дверь.
Тела на кровати не было.
– Где оно? – заорала я, тыча пальцем в сторону кровати. – Оно было здесь!
Наверное, выброс пальца ослабил позицию моего зада, бывшего форпостом обороны. Дверь поддалась, и в комнату протиснулись начальник охраны, вездесущий Костя и фоторепортер газеты «Новости дня». В глазах зарябило от вспышек, и я закрыла их.
– Валерия, кто оно, что оно? Что с вами происходит? Вы выпили? Первый раз вижу, чтобы на человека так влияла качка! Я же дал вам лекарство!
– М-мири… Тут она лежала…
– Что? Она лежала? Ее тоже укачало? Почему вы не обратились к судовому врачу?! Это ваша прямая обязанность!
Мне уже надоели его крики, я встала, и отряхнула юбку.
– Почему, почему? Потому! Не нужен ей был никакой врач. Задушили вашу Мири! А я это увидела.
– Что вы несете?! – заорал он так, едва не бросившись на меня с кулаками.
Но я твердо стояла на своем. Только что здесь я видела задушенную девушку, она лежала вот тут, несколько минут назад. И вообще, почему не пригласят судовую полицию? Почему тут столько посторонних людей, и в частности журналистов?
Толпа расступилась, в комнату протиснулись Шуман в сопровождении уже знакомого мне Соломона Барнеа, начальник отдела безопасности фирмы.
Соломон тут же принялся за дело – выставил всех из каюты, приговаривая: «Господа, давайте разойдемся, надо все проверить, прессе сообщат, пока без комментарий.» Причем у него выходило так монотонно и заученно, что я восхитилась профессиональной подготовкой. Наверное, ему не раз приходилось выталкивать народ из комнат с трупами.
– Так, госпожа Вишневская, рассказывайте, – приказал мне Шуман негромким голосом, когда в комнате воцарилась тишина.
Мы сели в низенькие кресла, стоящие возле журнального столика. Начальник охраны остался сторожить дверь.
– Мне нечего рассказывать, – нахмурилась я, – Вошла, увидела задушенную Мири, выскочила, встретила Глинского…
– Вот тут, пожалуйста, подробнее, – они оба насторожились, как гончая, почуявшая след.
– Ничего особенного, – ответила я, всем своим видом выражая преданность и стремление раскрыть тайну, – Глинский спросил меня, что я тут делаю, и пошел дальше.
– И вы не поинтересовались даже, а что здесь делает он? – с ударением на «он» спросил мой временный начальник.
– А что, ему нельзя ходить по этому коридору? – как истинная еврейка, я ответила вопросом на вопрос.
Пока они оба соображали, что мне ответить, я перешла в наступление:
– Прошу вас не допрашивать меня, а поверить моим словам! Мне не было никакого резона убивать Мири, и врать вам тоже нет смысла. Так же как и вы, я заинтересована в том, чтобы мероприятие прошло успешно. Ведь мне по условиям контракта полагается бонус…
– О, Господи! – Шуман схватился за голову. – Тут такое творится, а она думает о бонусе! Вам не стыдно, уважаемая?
– А почему мне должно быть стыдно? – я пожала плечами. – Вы мне не верите, так поверьте в то, что мне не выгодно было убивать вашу протеже.
При этих словах Соломон усмехнулся в сторону, и я поняла, что приобрела в его лице союзника.
– Надо что-то делать, – он остановил мои разглагольствования резким взмахом руки, – с трупом на борту, да еще пропавшим при невыясненных обстоятельствах, мы не сможем сойти на берег. А Кипр уже рядом!
