С. Птаха. - Городская магия
Оперативность Кастаньеды впечатляла.
— Я с физиками и налоговой полицией переговорил, так как дело срочное ведь здоровье населения под угрозой — а налоговые службы как обычно — ни бу-бу, ни му-му! Вот и дождутся — комплексной проверки! Завтра в 10–30 навестим старушку, — она как раз прием начать успеет, — и Сан Саныч довольно потер руки в предвкушении завтрашнего действа.
— Здорово, — Сергеич радостно хлопнул Кастаньеду по плечу, украшенному майорским погоном и удивился — а чего это ты при таком параде?
Только что самоуверенное и серьезное лицо Кастаньеды дернулось как от нервного тика, и приобрело какое-то задумчивое выражение:
— Может Монаков и прав, надо из этого серпентария в суд уходить… Совещание было. Бригада целая, 10 человек, столичной охранки наехали к нам, ещё и представителя Интерпола прицепом привезли. Запросили данные за три месяца по неопознанным трупам (у нас же трупов таких не пересчитать!)… ещё ерунды всякой. Да с такой секретностью страшной — ни к чему, ни почему просто вынь да полож. Я, ведь знаешь меня, процитировал им Закон «О прокуратуре», и говорю — уважаемые — мы вам содействие должны оказывать, а никак не работать за вас — вот вам пропуск, вот вам допуск — и трудитесь. А у следственного отдела — другие цели и задачи!
— Сильно сказано! — Сергеич пожал мужественную руку прокурорского работника, Прокопеня тоже улыбнулся. Он ощутил, что дело изобличения бабы Дуси попало в надежные руки.
* * *Новый день начался практически так же, как закончился предшествующий. То есть с пронзительного женского крика.
— Сережа… Сережа… Сережа… — на распев кричал какой-то знакомый женский голос.
Возвращаться к реальности не хотелось… Прокопеня обвел глазами аккуратный гостиничный номер, взглянул на часы — было около семи утра:
— Кто я? Где я? Зачем я здесь? Какова моя цель? Есть ли у неё позитивные последствия? — задал себе Игорь Николаевич стандартный набор вопросов из психологического тренинга, но смог ответить только на первый и то не вполне уверенно, и подошел к окну…
Кричала давешняя пышечка-банкирша, несмотря на солнечное утро и практически наступившую весну на ней было норковое манто, небрежно наброшенное прямо на что-то черное и кружевное — не то пеньюар, не то ночную рубашку. Из дверей гостиницы появился молодой человек, черный костюм и наушник выдавали в нем представителя секьюрити, взял даму под локоть и завел в отель.
Любопытный Прокопеня, как выяснилось он спал не раздеваясь, решил выйти в коридор, что бы осмотреться на местности и прямо в дверях номера столкнулся с Алом. Действительно Джеймс Бонд — усмехнулся он про себя — безукоризненно одет в черный пуловер с эмблемой Ротари — клаба и шелковый шейный платок, тщательно выбрит и совершенно не возмутим. Только бледность и синеватые тени под глазами напоминали о долгой вчерашней ночи.
— Похоже, что-то стряслось, — Ал жестом пригласил Игоря Николаевича следовать за ним.
Комната, куда они вошли, служила конференц-залом. В центре стоял длинный стол, обрамленный кожаными креслами. На его удаленном краю просматривал какие-то бумаги и попивал что-то из большей расписанной иероглифами фарфоровой чашки Сергеич, на другом краю стоял поднос с фарфоровыми чашечками поменьше, в них был кофе, одну из них Ал передал Прокопени, другую взял сам…
К запаху кофе в комнате примешивался терпкий запах каких-то явно дорогих духов. Его источала шуба банкирши, сама же Нелличка тихонько всхлипывала в кресле где-то по середине комнаты, отирала слезы гостиничным полотенцем и безнадежно протягивала свободную руку с унизанными колечками пухленькими пальчиками, в сторону Сергеича:
— Что же теперь делать? Ну что? Куда он мог деться? — причитала она сквозь слезы.
Сергеич посмотрел на даму, потом на прихлебывавших кофе мужчин, поднял одну бровь и с подчеркнутой серьезностью объяснил ситуацию:
— Монаков… Исчез. Растворился в воздухе. Грустная, но поучительная история.
Неличка наконец обратила внимание на свежих слушателей и запричитала с новой силой, повторяя рассказ о происшествии:
— Костенька вчера от меня вышел на минутку…. — дама всхлипнула, за… за… за хлебом, и нету… Я его проводила до лифта… Хотела в окно ему помахать, а он так из подъезда и не появился, и не вернулся… Только вот плащ остался, — действительно, в соседнем кресле лежал плащ Монакова.
— Надо, видимо, в милицию обратиться, — Ал, неординарное предложение исходило именно от него, вынул изо рта жевательную резинку, прилепил к чашке и теперь внимательно разглядывал этот авангардный шедевр, а Прокопеня чуть-чуть не обжегся кофе и закашлялся…
— Лучше уж сразу, в прокуратуру — так надежнее, — Кастаньеда, уже в партикулярном платье, вошел тихо и успел услышать «грустную историю». Говорил он тоже совершенно серьезно, только покраснел и сильно сопел.
— Пусть уж лучше Сережа по своим каналам поищет, — любвеобильная подруга покойного авторитета не доверяла официальной власти.
— Всенепременнейше. И доставлю к вашим ногам, вызовите Нелличке Владимировне такси… или пусть из ребят с охраны кто-нибудь её отвезет домой — а то у неё стресс, — Сергеич опустил бровь, и уже с трудом сохранил серьезность.
— Ой, Сережа… Спасибо тебе. Ты меня просто спас, ну ты мне сразу ведь позвонишь, да????? — Нелличка написала на ближайшем листке номер телефона, протянула Сергеичу и была уведена — все так же под локоток кем-то из охраны… После чего Ал иронично улыбнулся, а остальные с облегчением рассмеялись.
— Ну Монаков, ну гусар! Помнишь, на прошлый новый год мы его с мусорным ведром, в тапочках около дома подобрали и на дачу к Ярцеву поехали. А его дамочка тогдашняя все телефоны в милиции побила, до шефа моего дошла даже… Сан Саныч вспомнил прецедент и снова засмеялся. Где-то в недрах плаща Монакова зазвенел мобильник.
— Вот красавец, хоть бы трубу взял с собой…
Сергеич вдруг как-то резко перестал смеяться, и хотя глаза его были по-прежнему широко открыты, стали чужим и отрешенным. Он механически чиркнул спичкой и прямо от одного огонька прикурил и зажег индийскую курительную палочку в подставке на столе, стал всматриваться в дым и говорить чужим и каким-то далеким голосом:
— Я вижу как он выходит, целует ей ручку, говорит что вернется быстро и плащ ему не нужен, садится в лифт… там много этажей, он нажимает кнопку самого верхнего… А дальше я его не вижу… вообще ничего не вижу — все пустое и холодное какое-то… — Сергеич вернулся из своего внутреннего космоса и выглядел совершенно ошеломленным, — ну зачем ему было ехать вверх, если он хотел в машине взять презервативы?
— Не знаю, я лично в кармане брюк их ношу — все ещё веселился Сан Саныч.
— Надо бы отменить сегодняшнюю пресс-конференцию на всякий случай. Пусть мужики поищут его… по местам боевой и трудовой славы… — Сергеич быстро отдал соответствующие распоряжения. Сан Саныч отсмеялся, вздохнул, погрустнел, снял и протер очки.
— Н-да… что-то варится не адекватное… Ал, а я вот к тебе пришел челом бить. Ну, помоги — ты ж с Интерполом решаешь? Ну, в смысле можешь ведь узнать, что там и как… А то, такое ощущение что у нас какой-то оазис международного терроризма в городе! Шефа выстроил сам министр, да ещё и среди ночи, что бы мы все дела бросили и суетились — этой спецуре — ну спец бригаде — столичной всестороннее помогали. Так никто ж не говорит в чем помогать!!! А Мангушь наш главный НКВДист улегся — ведете ли в кардиологию. Он у нас вообще такой чуть что в больнице отлеживается, — Кастаньеде видимо серьезно досталось от начальства за вчерашнее совещание, и сейчас он надеялся при помощи Ала как-то замять конфликт.
— Я представляю независимый экспертный институт, и Интерпол к нам крайне редко обращается. Но, конечно могу запросить — хотя получу только довольно общую, официальную информацию.
— Да хоть какую! Вот визитка этого клоуна, — воспарял духом Кастаньеда и протянул белый картонный прямоугольник. Ал вытащил из под бумаг на столе ноутбук, взял карточку и быстро, сосредоточенно защелкал по клавишам.
Сан Саныч обратился к Прокопени, и снова протер очки:
— Доктор, я тебя вчера в суете толком даже не поблагодарил. Спасибо! Ты мне, наверное, жизнь спас, когда я майора получил! — мужественный следователь крепко пожал руку Прокопени, который лихорадочно пытался вспомнить при каких обстоятельствах он раньше общался с носителем почти знаменитой фамилии… Сан Саныч продолжал:
— Вот получил майора, радоваться надо — а мне так было скверно, и такая депрессия навалилась. Прямо хоть вешайся! Думаю, повешусь — не получится, хотя бы попробую! Потом решил Головатину позвонить — узнать. Он же все таки почти полгода в психиатричке пролежал. Порядки их знает. Ну, думаю сейчас выясню если ж не получится — снимут ли с меня погоны за это, на дурочку свезут сразу или нет, и как оно там вообще, у кого какие в психиатрии тяги имеются… Кастаньеда не то патологически переживал за целостность своих погон, подтверждая крылатую фразу о том что «мужик без погон — как собака без клички», то ли просто был предусмотрительным человеком. Прокпеня чувствовал что-то вроде зубной боли — он уже знал что без «Городской магии» в этой истории не обойдется.
