Олег Шмелев - Скатерть на траве
- Я ничего никогда не забываю, - так и ответил Евгений Исаевич. - Послал в лабораторию на анализ.
- Спасибо большое. - Синельников обеими руками взял его правую руку и пожал ее.
- Не за что, милый, не за что. Будьте здоровы. А бумажку я пришлю, как только принесут анализ.
- Будьте здоровы, Евгений Исаевич.
Уходя, Синельников имел право быть довольным собою. Его версия начала обретать прочную опору - по крайней мере, со стороны судебно-медицинской экспертизы.
Сегодня ему ничего нового предпринять не удастся. Надо подробно поговорить с дочерью и сестрой Перфильева, но это невозможно, пока они не похоронят его.
Теперь для Синельникова самое важное - как можно больше узнать о том, каков он был при жизни, как прожил последние свои три года.
Глава IV
КОЕ-ЧТО ИЗ ЖИЗНИ АЛЕКСАНДРА АНТОНОВИЧА РАССКАЗЫВАЕТ СЕСТРА
Вы представляете, как это больно, когда вдруг перестаешь узнавать родного брата? Вот был человек, ты считала его верхом совершенства, преклонялась перед ним, и на твоих глазах он превращается в существо, совсем чуждое твоему идеалу, самому себе противоположное... Я ведь на шесть лет моложе Саши, он всегда был для меня идеалом... Пожалуй,я его считала скорее отцом, чем братом. Отец наш погиб на войне. В сорок пятом мне было восемь лет, а Саше четырнадцать, он в ремесленном учился и уже что-то там зарабатывал. Но не в этом даже дело. Он, например, задачки мне решать помогал, домашние задания, а я, сказать по правде, была в математике порядочная бестолочь. Ему ребята со двора свистят, а он не уйдет, пока все мне не растолкует. И никогда не воспитывал, не наставлял и подзатыльников не давал. Просто я с ним одним воздухом дышала, и это уже было воспитанием. Мать иногда и то срывалась, а он обладал какой-то совсем непонятной мне способностью понимать и прощать людей. Будто он всегда был старше всех на свете...
Но я слишком далеко забралась, а вам надо поближе. Как объяснить? Мне кажется... нет, я уверена, что всему причина - смерть Тамары, Сашиной жены. Она мне ровесница и умерла сорока двух лет... Рак крови... Это невозможно вообразить. Такая обаятельная женщина... Умница, веселая, работящая... В тридцать четыре года защитить докторскую диссертацию - это не каждому дано, правда? А у нее маленькая дочь на руках, и дом сама вела, и работу не оставляла.
Мы с нею дружили еще с шестидесятого года, можно сказать - со дня их свадьбы. Они с Сашей поженились, когда она только-только окончила институт и приехала в наш город по распределению. И Саша любил ее с первого дня.
Я нисколько не преувеличиваю; с того самого дня и до самой ее смерти... нет, до своей смерти... Саша любил ее так что готов был прыгнуть из окна, лечь под поезд. Ну все, что хотите. Он девятнадцать лет каждый день - понимаете, каждый день - встречал ее у института после работы... А когда она уезжала в командировки по заводам, каждый день посылал письма.Как они друг друга любили, думаю, вряд ли кто любит, я, во всяком случае, других примеров не видела.
Правда, как-то Тамара, это уже незадолго до смерти примерно за полгода, жаловалась мне, что у них с Сашей был разговор на щепетильную тему. Знаете, бывает когда жена зарабатывает намного больше мужа, то муж чувствует себя ущемленным, и на этой почве получаются разлады. Оказывается, спровоцировала разговор их ненаглядная доченька Лена. Он пытался в чем-то ее ограничить кажется, не позволял носить Тамарины серьги, - а она говорит: "Ты, отец, молчи, ты тут не хозяин, мама шестьсот получает, а ты двести пятьдесят". Вот так... Но Саша с Тамарой вскоре объяснились, и он забыл об этом и думать...
А насчет Лены... Это, знаете, для меня больной вопрос. Умом-то я сознаю, что глупо и недостойно относиться так к девчонке, тем более она мне родная пле-мянница. Но ничего не могу с собой поделать. Я уж иногда думала: может, это бродит во мне какая-то ревность? У нас с Сашей детство было несладкое, а тут перед ребенком расстилаются, как перед всесильным повелителем. Она себе ни разу носового платка не постирала. Отец ей туфли чистил, пуговицы на пальто пришивал. Мило, не правда ли? Так и из ангела недолго сделать мучителя, а Лена, простите меня, далеко не ангел. Вот и дошло до того, что она потребовала автомобиль. Купили и автомобиль.
Но я опять как будто в сторону...
В общем, представьте себе положение Саши, когда ему сказали, что его жена безнадежна. Он потерял голову. Мы однажды вместе навещали Тамару в больнице.
Он бодрился, шутил, а она только посмотрела ему в глаза и все сразу поняла. В артисты он не годился.
Нет, это нельзя вообразить, это надо было видеть. В день похорон я боялась, что он помешается. А потом началось что-то ужасное.
Неделю не ходил на работу, сидел дома и пил беспробудно. Раньше никогда не позволял себе лишнего. На работе к нему очень хорошо относились, неделю эту, конечно, простили, но я чувствовала: не останови его - покатится до конца. Кое-как вытащила его, пришлось на день запереть, чтобы в магазин не ходил.
А когда протрезвел, я ему говорю: "Что ж, ты и на могилу к Тамаре пьяный ходить будешь?" Только это и подействовало. Да ненадолго. С месяц держался, а потом опять... Правда, на работу ходил - значит, днем был трезвый, зато каждый вечер напивался до беспамятства.
Как-то я заглянула, Саша лежит на тахте, смотрит в потолок безумными глазами и не реагирует ни на что. Лена на кухне сидит, читает учебник, пьет кофе. Я хотела посоветоваться, "как нам его сообща отвадить от пьянства, надо же спасать человека, а она, представьте, заявляет: "Он не маленький, должен сам понимать, а если хотите спасать - дело ваше, вы ему сестра". И вообще я ей немножко надоела своими посещениями. Вот так...
У меня были Тамарины ключи от квартиры. Я их выложила перед нею и ушла. По-бабьи, конечно, поступила, теперь вижу, что вела себя неправильно, несолидно. Она же в дочки мне годится, а я с нею на одной доске. Стыдно вспомнить, да что поделаешь? Не исправишь.
С месяц не показывалась я у Саши. И вдруг он сам является, и совершенно трезвый. Я так обрадовалась, хоть и невесел он был. Оказалось, сидит без денег, пришел просить взаймы. Насколько я знала, накоплений у них с Тамарой не было, тем более они недавно купили для своей дочки машину. А я одна, сын в армии служит. Пошли мы с Сашей в сберкассу, я сняла пятьсот рублей, сколько просил, даю ему, а он плачет. Совершенно, понимаете, распустился. Жалко смотреть, сердцу больно. Такой был великолепный человек, настоящий мужчина - и вот пожалуйста...
Успокоился он, слезы вытер и объясняет... даже не объясняет, а скорее жалуется. Лена из него последние нервы вытянула: в доме ни рубля, молока купить не на что, до отцовой получки десять дней, а ей еще надо кожаную юбку купить, продается по случаю...
Руки мне целует - и опять в слезы. Еще бы немного - и дошел бы до истерики.
Ну вот... С тех пор мы с Сашей встречались редко, а к ним я "вовсе перестала ходить. Но один раз, на его день рождения, двадцать .пятого сентября, зашла поздравить вечером. Еще светло было, а в квартире уже дым коромыслом. Дверь мне открыл красивый молодой человек - он только и был трезвый, а остальные за столом ну как последние пьянчужки. Их там человек двенадцать было, шесть пар. Девицы совсем зеленые, возраста Лены. И Саша с такой же в обнимку сидел. И Лена присутствовала. А мужчины все гораздо моложе брата.
Поглядела я, вижу - Саша едва меня узнал. Ухмыляется, а встать со стула не может. Положила я хризантемы на тахту и ушла. Горько было - невыносимо...
Безобразно... Тамару-то мы схоронили в июне, вот в такой же солнечный день, как сегодня. После этого я его долго не встречала. Потом перед Октябрьским праздником столкнулись в универмаге, в парфюмерном отделе, он духи покупал и был вроде бы в порядке. Извинялся, что еще долг не отдал. А под Новый год забежал ко мне на минуту. Очень вальяжничал. В дубленке, в новом костюме и чуть под хмельком. Долг принес. Я говорила - могу и подождать, но он деньги на стол бросил.
Вот, пожалуй, и все. Больше мы ни разу не разговаривали. Так, на улице иной раз встретимся... "Как живешь?" - "Ничего..." И разойдемся. Он даже внешне стал неузнаваем. Костюмы на заказ. Какая-то лихость в лице. А впечатление жалкое...
РАЗГОВОР С ЕЛЕНОЙ ПЕРФИЛЬЕВОЙ
- Что я могу сказать об отце? О мертвых - или ничего, или только хорошее.
- Меня интересуют последние три года. Кажется, он сильно изменился...
- Ничего удивительного. Он безумно любил маму... Ее смерть была большим ударом.
- А в чем это выражалось?
- Пить стал.
- И все?
- Ну сами понимаете, где гулянка - там женщины.
- Вы знали его знакомых?
- Кое-кого видела.
- Что это были за женщины?
- Молодые.
- Вы не пробовали его образумить?
- Это было бы бесполезно.
- У него, если мне не изменяет память, день рождения - двадцать пятое сентября?
- Да.
- Простите, нескромный вопрос: тогда, в семьдесят девятом, вы ведь этот день тоже отмечали?
