Эллери Куин - Дверь в мансарду. Зубы дракона
Девушка собиралась постучать в дверь Карен, но в эту секунду на пороге появилась Кинумэ, уже без бумаги и конверта, и бормотала что-то на своем свистящем языке.
Затем Эва услышала голос Карен, окликнувшей свою служанку:
— Ои! Дамаре! — Похоже, она была недовольна.
— Люди уходят, насаи окаасан, — торопливо просвистела в ответ Кинумэ, захлопнула дверь спальни и повернулась. При виде Эвы старая японка выразила изумление единственным знакомым девушке способом — слегка расширив глаза. — Ло, Эва. Ты давно не приходить видеть мисси.
— Хэлло, Кинумэ, — поздоровалась Эва. — Да, меня долго не было, и мне ужасно стыдно. Как ты поживаешь, Кинумэ, и как дела у Карен?
— Я хоросо, — отозвалась Кинумэ, не отходя ни на шаг от двери. — Мисси нехоросо.
— Неужели Карен?.. — испугалась Эва.
Но Кинумэ плотно сжала сморщенные губы.
— Нельзя сейчас видеть мисси, — заявила она любезным, свистящим голосом. — Мисси писит. Она скоро консит.
Эва засмеялась:
— Да что ты! Я вовсе не собираюсь ей мешать и отрывать от работы. Такую знаменитую писательницу! Я подожду.
— Я пойду скасу мисси, сто ты здесь. — Кинумэ вновь повернулась к двери.
— Не беспокойся. Я никуда не спешу. Посижу пока здесь и почитаю книжку или займусь чем-нибудь еще.
Кинумэ поклонилась, спрятала крохотные руки в рукава кимоно и удалилась, закрыв за собой дверь в гостиную.
Эва осталась одна. Она сняла шляпу, жакет и приблизилась к старому зеркалу, чтобы привести себя в порядок. Поправила прическу и принялась размышлять, найдется ли у нее завтра время сделать перманент. К тому же ее волосы следовало хорошенько помыть. Девушка открыла сумочку, достала губную помаду и начала гадать, привезет ли ей доктор Макклур такую же помаду, как у Сюзи Хотчкисс. Мистер Хотчкисс привез дочери из Парижа замечательный набор косметики. Эва три раза провела мизинцем по губам, выровняв слой помады, а затем наложила поверх него новый, более яркий. При поцелуе Дик немного стер линию губ и не дал ей возможности подкрасить их перед уходом из его приемной. В рекламном тексте говорилось, что эта помада не размазывается, но стоит ли верить рекламе? Эва мысленно пометила, что дома ей нужно будет взять другую помаду — персиково-кораллового оттенка.
Потом она подошла к окну и выглянула в сад, освещенный пятнами послеполуденного солнца.
Окна были забраны железными решетками.
Бедная Карен! Она загородила этими железными прутьями все окна особняка на Вашингтон-сквер сразу после его покупки! Нелепый поступок для взрослой женщины. Но Нью-Йорк всегда казался ей страшным городом. Зачем же тогда она уехала из Японии?
Эва села на одну из причудливых маленьких кушеток Карен. Комната была очень тихой, располагавшей к размышлениям и мечтам. В саду щебетали птицы. Гостиная и спальня Карен находились в задней части дома, окнами в сад, и детские крики в парке доносились откуда-то издалека. Как хорошо здесь думалось о Ричарде, об их предстоящей свадьбе… На мгновение Эве захотелось, чтобы Ричард — дорогой Дик — очутился рядом с нею, в ее объятиях. Бедняжка Дик, он так расстроился, когда она убежала, точно ребенок, у которого отняли конфетку…
Из спальни, за соседней дверью, не было слышно ни единого звука. Эва взяла со столика первую попавшую книжку и принялась лениво перелистывать страницы.
Глава 4
В 5.30 дня по нью-йоркскому времени теплоход «Пантия» плыл в океане, с плеском разрезая воды. На востоке уже сгущались сумерки. Доктор Макклур, откинувшись, лежал в кресле на палубе и глядел на тонкую дымку на горизонте, где небо каким-то фантастическим образом сливалось с водой.
В этот предобеденный час верхняя палуба была пуста. Однако по ней долго гулял высокий молодой человек в пенсне и полотняном кепи. Наконец он остановился, оперся на перила и сурово посмотрел на безмятежную океанскую гладь.
На обратном пути он прошел мимо доктора Макклура, заметил его и сразу оживился. Его лицо из тускло-зеленого сделалось желтоватым.
— Доктор Макклур!
Доктор повернул голову и смерил молодого человека отсутствующим взглядом.
— Вероятно, вы меня не помните, — произнес молодой человек. — Моя фамилия Квин. Я видел вас в мае на приеме у вашей невесты на Вашингтон-сквер.
— А, да, — отозвался доктор Макклур и на мгновение улыбнулся.
— Здравствуйте. Как вам нравится путешествие?
— Знаете ли… Мне крупно не повезло. Свалился с морской болезнью, как только мы отплыли из Саутгемптона. Мой желудок не выносит океанской качки.
Мистер Квин попытался усмехнуться:
— Видите ли, со мной случилось то же самое. Просто адские муки и страдания. Если я выгляжу столько же скверно, как вы, доктор…
— Да, вид у вас не блестящий, — пробурчал доктор Макклур. — Но я-то совсем нездоров. И дело тут не в одной mal de mer.[1] Близкие насильно отправили меня в Европу. Не могу сказать, что мое состояние улучшилось от поездки.
Мистер Квин пробормотал:
— Надо же, какое совпадение. Меня тоже отправил отец. Силком погнал путешествовать. Мой отец — инспектор Квин из Главного полицейского управления Нью-Йорка, вы о нем, должно быть, слышали. И если в Европе я хоть немного отдохнул, то на обратном пути все пошло насмарку.
— Послушайте. Вы ведь, кажется, пишете детективные романы. Теперь я вспомнил. Садитесь, мистер Квин, садитесь. Я, правда, не читал ваших произведений — терпеть не могу подобную литературу, но все мои друзья…
— По-видимому, написали обо мне массу писем с жалобами, — вздохнул мистер Квин, устроившись в соседнем кресле.
— Я хочу сказать, — торопливо пояснил доктор Макклур, — что вообще не люблю детективных романов. Так что не принимайте это на свой счет, речь идет не только о вас. В них всегда перевирают научную информацию. И прошу вас, не обижайтесь.
— Да, я понял, — уныло кивнул мистер Квин.
Его просто поразил изменившийся облик доктора. Сильное и мясистое лицо Макклура вытянулось, пиджак жалко болтался на его плечах…
— Что-то я вас раньше здесь не видел, — заметил доктор. — Впрочем, я почти не вставал с этого кресла.
— Я слишком ослабел и не выходил из каюты. Стонал, а когда мог что-нибудь проглотить, питался сандвичами с курицей. Вы долго были за границей, доктор?
— Месяца два. Ездил по столицам, наблюдал, что там делается. Остановился в Стокгольме, побывал в комитете по премиям, пообщался там с разными людьми. Извинился, что не прибыл вовремя, и все в таком духе. Они отнеслись к этому с пониманием, если учесть размер премии.
— Я где-то читал, — улыбнулся Эллери Квин, — что вы передали чек вашему институту.
Доктор Макклур кивнул. Какое-то время они сидели молча и любовались океаном. Потом Эллери спросил:
— А мисс Лейт здесь, с вами?
Ему пришлось повторить вопрос.
— Э… прошу прощения, — наконец откликнулся доктор. — Нет, Карен в Нью-Йорке.
— По-моему, круиз пошел бы ей на пользу, — проговорил Эллери. — В мае она показалась мне довольно усталой.
— Да, — подтвердил доктор. — Она переутомилась.
— Усталость после написания романа, — вздохнул Эллери. — Вы, люди науки, даже не представляете себе, какая это трудная работа. А «Восьмое облако»! Это же настоящая драгоценность. Отлично ограненная яшма.
— Не знаю, — пробормотал доктор и устало улыбнулся. — Я всего лишь патолог.
— Она изумительно тонко чувствует восточную психологию. И какой, какой изысканный стиль! — Эллери покачал головой. — Неудивительно, что она так устала и похудела.
— Она вообще несколько анемична.
— И очень настороженна. Вся как натянутая струна.
— Это в основном нервы, — пояснил доктор.
— Тогда отчего же она не поехала с вами?
— Что? — вспыхнул доктор Макклур. — О, извините, я…
— По-моему, — улыбнулся Эллери, — вы хотите сейчас остаться в одиночестве.
— Нет, нет, сидите. Я просто немного утомился, вот и все. Никаких секретов тут нет. Карен чрезвычайно застенчива. У нее это даже какая-то фобия. Боится грабителей и все такое.
— Я обратил внимание, что ее окна зарешечены, — кивнул Эллери. — Странно, как подобная обстановка способна действовать нам на нервы. Полагаю, это результат ее жизни в Японии. Он совершенно не сочетается с общим американским стилем…
— Да, она не умеет приспосабливаться.
— Мне говорили, что она никогда не выходит из дому. Ни разу не ночевала где-либо еще и проводит все время взаперти или в своем саду.
— Да.
— Она напоминает мне Эмили Дикинсон.[2] В сущности, можно подумать, будто мисс Лейт пережила какую-то трагедию?
Доктор Макклур приподнялся в кресле, повернулся к Эллери и пристально посмотрел на него.
