Светлана Алешина - Новая русская (сборник)
Затем в толпе студентов показался и сам Добров.
— У вас сегодня есть еще лекции? — спросила Лариса.
— Нет.
— Тогда давайте поедем куда-нибудь и спокойно поговорим.
— Я думаю, нам надо обсудить все это со Светой наедине.
— Если она согласится, то почему бы и нет, — пожала плечами Лариса и направилась к лестнице.
Когда все трое вышли из учебного корпуса, Добров сказал:
— Едем на нашу квартиру.
— Я туда не поеду, — упрямо ответила Светлана. — Ни за какие коврижки.
— Я, как лицо почти нейтральное, могу предложить в качестве места для переговоров свою жилплощадь, — сказала Лариса. — Учитывая ее солидные размеры, думаю, что поговорить тет-а-тет место найдется.
Добров, поколебавшись с минуту и выкурив сигарету, согласился. Через полчаса Добров со Светланой уже уединились в комнате для гостей. Лариса же поднялась в свою комнату и включила видеомагнитофон.
Через полчаса к ней постучался Добров.
— Вы меня ради Бога извините, Лариса, не знаю вашего отчества… — несколько смущенно начал он, поправляя свой цветастый корейский галстук.
— Викторовна. Но это не имеет значения, зовите меня просто Лариса. Какие-нибудь проблемы?
— Дело в том, что я был неправ, когда протестовал против вашего участия в этом деле. Светлана только и знает, что твердит — во всем виноват ты, Добров! Что якобы я завязал с ней роман потому, что знал о связи своей жены с ее мужем. Но, поверьте мне, — Добров прижал руки к груди, — для меня это такой же удар. Если не больший… Потому что Диму я воспитывал все девять лет…
— Подождите, это может оказаться неправдой. Мало ли у нас злых людей!
— Нет, сейчас я почти уверен!
Добров присел на стул, согнулся и закрыл лицо руками.
— Я убью ее, сволочь такую! — прошипел он.
— Успокойтесь. Пойдемте на кухню, я налью вам коньяку.
— Это вряд ли поможет, — отмахнулся Добров.
— Пойдемте, пойдемте! А я пока поговорю со Светланой, и, дай Бог, она тоже успокоится.
Добров встал и покорно пошел вслед за хозяйкой дома. После того как организм Доброва положительно воспринял сто пятьдесят грамм «Гастон де Лагранжа» и общий настрой философа по отношению к окружающему его миру можно было характеризовать как более-менее доброжелательный, а в кухню поднялась Светлана, которая также слегка отошла, Лариса отважилась открыть обсуждение.
— Итак, у нас на повестке дня два вопроса. Первый — выяснение истинности того, о чем говорится в анонимном послании. Второй — выяснение личности самого анонима.
— Вы излагаете все стройно, как будто не один год проработали частным детективом, — заметил слегка захмелевший Добров, криво улыбаясь.
— Вы слегка преувеличили, — ответила Лариса. — Мой стаж несколько меньше. Пока всего около полутора суток.
— Давайте не отвлекаться! — раздраженно заметила Светлана.
Ларисе стоило трудов заставить ее успокоиться и воспринимать события более адекватно. Однако нервы у Светланы явно расшатались, она постоянно крутила свое толстое обручальное кольцо и тяжко вздыхала.
— Что касается истинности, — сказал Добров, — то это можно выяснить у моей жены — раз, и у мужа Светланы — два. Со вторым, как я понял, есть небольшая загвоздочка — он находится на расстоянии нескольких часовых поясов отсюда и вряд ли будет расположен давать какие-то объяснения по этому вопросу по телефону. Что касается моей жены, то я сегодня с ней разберусь.
Добров подлил себе в бокал еще немного коньяка и выпил.
— Меня все же больше интересует второй вопрос, — заметила Лариса. — Кто и с какими целями начал эту игру? И против кого она направлена — против вас или против Светланы? Чего добивается аноним?
Так как собеседники Ларисы сами бы хотели знать ответы на эти вопросы, они скромно промолчали.
— А меня интересует первый вопрос! — упрямо заявила Светлана. — Ты что, не помнишь, что у вас было с женой после женитьбы? Я девять лет назад Игоря знать не знала и поэтому ничего не могу сказать. Но ты-то должен был контролировать свою молодую жену!
Добров едва сдержался, чтобы не пульнуть в Светлану бутылкой с коньяком.
— Попробуй вас, б…, проконтролируй! — грязно выругался он.
— Без оскорблений, пожалуйста! — выкрикнула Лариса. — Иначе я лишу вас слова!
— Виноват, господин спикер! — Добров встал и картинно расшаркался перед Ларисой.
— Ах так, значит! — воскликнула Светлана, явно задетая словами своего любовника. — Все, мне надоело! Я не могу больше находиться в обществе этого хулигана. К тому же еще и рогоносца…
И, вскочив со своего места, Светлана покинула кухню. Лариса бросилась за ней. Догнав ее уже внизу в прихожей, она решительно взяла подругу за рукав костюма и сказала:
— Света, постой! Я понимаю, что все это крайне неприятно. Но если ты будешь психовать, мы не сможем разобраться в этом деле.
— Ты не понимаешь! — сказала, глядя в лицо подруге, Светлана. — Если Игорь узнает о том, что у него есть сын, он меня бросит и уйдет к Сашкиной жене! У нас-то детей нет и, похоже, не будет…
Лицо Светланы покраснело, она была готова разрыдаться, когда Лариса обняла подругу руками за шею и притянула к себе.
— Света, успокойся! Почему ты так решила? Еще ведь ничего не ясно…
— Все ясно, все! — сквозь всхлипывания произнесла Светлана. — Он меня бросит…
Простояв со Светланой около минуты в объятиях, Лариса решительно развернула ее к комнате для гостей.
— Ты пока посмотри здесь что-нибудь по видику не очень напрягающее, а я попробую разговорить Доброва, — сказала она, предоставляя в распоряжение подруги стопку видеокассет.
Вернувшись на кухню, Лариса нашла философа в еще более доброжелательном виде, чем прежде. Коньяк стремительно перемещался из бутылки в чрево кандидата наук.
— Александр Николаевич, — сказала Лариса как можно мягче, — может быть, вы что-то вспомните и расскажете мне. Пускай даже я и не смогу выяснить, кто же во всем этом виноват, но хотя бы легче станет…
— Ну, что тут говорить… — сказал, покачиваясь на стуле, Добров.
Он вынул из кармана «Астру» и собрался закурить.
— Если хотите, могу предложить «Кент», — подняла брови Лариса.
— Нет, я привык к этим. Димке как раз год был, как начались эти перестроечные трудности с куревом. Я раньше-то все болгарские смолил, а потом как к «Астре» привык, так и соскочить уже не могу. Все остальное травой кажется.
Лариса пожала плечами и приготовилась слушать дальше, внутренне содрогаясь от того, что следующие две минуты ей придется вдыхать дым отечества в виде никотиновых паров «Астры», который отнюдь не казался ей сладким и приятным.
Добров заметил на лице Ларисы гримасу недовольства, подошел к окну и шумно выдохнул воздух с табачным дымом наружу. Глядя на газон за домом, который только-только начал покрываться зеленой травой, он как-то тоскливо произнес:
— Я с Ольгой, своей второй женой, познакомился в студенческом лагере. Я, простой преподаватель политеха, был руководителем студенческой бригады помощи в уборке урожая. Она же была студенткой университета. Встретились мы на дискотеке. Я тогда, каюсь, подпил слегка, поэтому и пошел на танцы, а так вообще я не большой любитель. А тут: с первой женой только разошелся, глаза — вразброс, что делать дальше — непонятно. Пора уже было в клуб Иисуса Христа вступать — на носу тридцать три. И вот она: высокая симпатичная брюнетка, чуть с гонором. Мне всегда такие нравились. И, как говорится, слово за слово, энтим делом по столу… Через два дня у нас все и устроилось. Потом разъехались, а в городе она меня сама нашла. Вернее, вроде бы так получилось, что сама… А на самом деле, видимо, не случайно это все было…
Добров вздохнул и посмотрел на бутылку коньяка. Содержимого оставалось буквально на один прием. Добров подумал секунду-другую и решил подождать.
— Встретила она меня в университетской библиотеке, — продолжил он. — Я постоянный ее читатель, мне же надо было повышать свою эрудицию, а в политехе, сами понимаете, по общественным дисциплинам почитать нечего. Вот как-то в один прекрасный день захожу я туда, усаживаюсь с литературой за столик, а через полчаса и она приходит, тоже с книжками, садится за соседний столик. Естественно, поздоровались…
Добров воздел глаза к потолку и закусил нижнюю губу.
— Я в тот день с литературой так и не познакомился в должном объеме. Пригласил ее к себе домой, посидели, выпили…
Добров сделал красноречивую паузу и решительно вылил остатки коньяка себе в бокал.
— А через две недели она сказала вам, что в положении? — спросила Лариса.
— Вы чрезвычайно догадливы, — улыбнулся Добров. — Но, наверное, это не имело особого значения. Потому что я бы женился на ней в любом случае — уж больно она меня зацепила. Свадьбу сыграли в декабре, Димка родился через три месяца.
