Светлана Алешина - Все началось с нее (сборник)
Словом, все говорило за то, что во всем этом скрыта некая тайна, и, возможно, скрыта она где-то в прошлом. В конце концов, Панаев вряд ли просто так признается в том, что он знал эту женщину. Если это была какая-то проститутка и он все-таки виноват в ее смерти, Панаев будет отрицать это до последнего. Основываясь на этих размышлениях, а также на собственной интуиции, Лариса решила действовать по намеченному плану, а именно – опросить всех членов семьи.
– Не надо нервничать, Ирина! Вы взволнованы, вам нужно расслабиться, а от стрессов есть простое народное средство – водка, – сказала Лариса, пытаясь расположить к себе новую собеседницу.
Она бросила красноречивый взгляд на бар, который стоял в серванте около стола в комнате Панаева.
– Вы серьезно? – недоверчиво взглянув на Ларису исподлобья, спросила Ирина.
– Даже врачи советуют в умеренных количествах – почитайте в журналах…
– И то правда, – вдруг оживилась Ирина. – А что – есть водка?
– Я думаю, что у Сергея Дмитриевича должно быть кое-что припасено. Как у многих мужчин.
Котова снова лукаво улыбнулась, встала и открыла дверцу бара. Там она обнаружила больше чем водку – початую бутылку французского коньяка. Это было как раз то, что нужно. Затем она достала две рюмки из серванта и налила в них коньяк.
Ирина сразу осушила свою стопку, а Котова лишь пригубила свою.
– А можно еще? – почти сразу же спросила Ирина, будто ее мучила жажда.
– Конечно, – ответила Лариса и снова услужливо подлила ей коньяка.
Ирина залпом осушила и вторую рюмку.
– Так какие у вас вопросы-то? – явно изменившимся тоном спросила она.
Сестра Сергея буквально на глазах повеселела – куда девались ее совсем недавние зашоренность и зажатость?
– Мне, конечно, есть что порассказать, – продолжила Ирина. – Но о чем, собственно, вы хотели бы услышать?
– Сергей, как мне показалось, был мальчиком впечатлительным. Как он реагировал на измены отца? И потом, вы производите впечатление очень чуткой и внимательной сестры. По-видимому, вы в курсе, скажем так, сексуального взросления Сергея…
– Что вы имеете в виду?
– Да здесь просто снежный ком вопросов! Выбирайте любой. В каком возрасте он узнал о тайне рождения людей? Были ли у него тайные или явные влюбленности – в школе или даже в детском саду? Каких девочек он предпочитал – умных или простушек? Худеньких или пышечек?
Лариса согнулась в доверительной позе и мягко поглядела в глаза Ирины.
– Это было летом, в августе, мне тогда семнадцать стукнуло, а Сережке – пятнадцать, – начала говорить Ирина. – Помню, жарища стояла жуткая. Я ходила вся какая-то увядшая. Мы тогда с Сережкой собрались в кинотеатр, но я, собственно, и не хотела идти. А мой друг, который за мной ухаживал, настаивал, чтобы мы встретились именно там. А чтобы он не очень-то приставал, я взяла с собой брата. По дороге встретили мою подругу Ленку, которая увязалась за нами. Мне всегда принадлежала роль предводительницы, это я сейчас сдала, – махнула рукой Ирина. – А тогда я милостиво разрешила ей пойти с нами. Впрочем, потом сама об этом пожалела. Когда мы переходили улицу и уже почти достигли противоположной стороны, какой-то автомобиль, притормаживая, чуть не боднул меня в зад. Мне пришлось отскочить, чтобы не оказаться под колесами. И так измотала эта жара! Ленка, зануда, вечно что-то канючит под ухом, а тут еще какой-то дурак за рулем. Это уж слишком! Я мстительно обернулась назад, но что я увидела! Машина мне была знакома, да и Сереже тоже. Это были «Жигули» с нашим отцом за рулем. Увидев нас, он сконфузился: рядом с ним на переднем сиденье восседала совсем молоденькая девчонка, почти ровесница Сергея, с черными косичками, крепенькая, с большими глазами. И ноги прямо из ушей. Она мне запомнилась на всю жизнь – наглая, громко хохочущая, точно… Это было так неловко! Наш «жигуль» с папашей за рулем быстро уехал, а мы остались стоять с раскрытыми ртами. Все бы еще ничего, но тут Ленка раскричалась на всю улицу, что особенно было неудобно, – мой парень бежал к нам навстречу с цветами, радостной улыбкой, а эта дура орала: «Я знаю, кто это с вашим папой сидел в машине и почему он не узнал вас!» – «Кто?» – выпалила я. «Это любовница вашего отца! Я их видела в парке Победы, они в кустах целовались!» И Сергей тогда взревел: «Ты лжешь!» – кричал он. «Нет, правда-правда!» – настырничала Ленка и топала ногой.
Ирина вздохнула и умоляюще взглянула на Ларису.
– Можно, я еще выпью?
Лариса тут же кивнула в знак согласия. Она внимательно слушала рассказ сестры Сергея, изредка поддерживая ее кивком головы и легким подбадривающим движением руки. Ирина поднялась, открыла бар и снова достала оттуда бутылку коньяка.
– И как все тогда закончилось? – спросила Лариса, когда Ирина выпила очередную рюмку.
– Сергей заорал тогда истошно: «Лгунья!» – и с размаху врезал Ленке оплеуху. Ленка расплакалась, но остановить ее было невозможно. Мне перед парнем было неудобно, но это ее не интересовало. Она заявила, что выследила моего отца, когда он провожал эту малолетку – ей было тогда всего пятнадцать – в общежитие. И даже, брызжа слюной в лицо Сергею, специально сказала ему номер ее комнаты. Наверное, для того, чтобы тот сходил и сам убедился.
– И что, он ходил?
– Не знаю, – ответила Ирина. – Сергей у нас довольно скрытный человек. Но я думаю, что он не удержался.
– Иными словами, содержанка вашего отца была, возможно, первым или одним из первых сексуальных объектов Сергея? – решила уточнить Лариса.
– Ой, да все мужики одинаковы! – махнула Ирина рукой. – Кто им не дается, того они и ценят. Жалко, я раньше не знала. Умнее бы была. Вот если бы мне мать прямым текстом так объяснила, может, я и не дошла до сегодняшней жизни. А то одинокая, никому не нужная, ни детей, ни плетей…
Лариса почувствовала, что Ирина сейчас села на своего любимого конька и что алкоголь явно располагает к тому, что она будет в течение часа выливать на уши Ларисы свои женские проблемы. Но времени на это у Котовой не было: в ванной находился труп неизвестно как попавшей туда женщины.
Лариса дала себе слово потерпеть еще от силы минут пять – нельзя резко перекрывать фонтан красноречия. «Гуманные психологи не имеют права так бестактно выходить из общения», – похвалила себя Котова, вспомнив одну из фраз Курочкина.
Однако на помощь ей пришел сам подозреваемый номер один – Сергей Панаев.
Глава 3
Как только в комнату вошел брат, Ирина тут же съежилась, затем поднялась и какой-то скованной походкой направилась к двери.
«Физиология берет свое, сказывается большое количество выпитой жидкости», – подумала Лариса.
– Кончайте эту бодягу! – хмуро сказал Панаев с порога. – Нужно дело делать, решение принимать.
Лариса не обратила внимания на эту почти директивную фразу и, глядя прямо в серые глаза Панаева, отчетливо и почти ласково произнесла:
– Ты что-то не договариваешь, Сережа…
Котова все так же ласково улыбалась, но взгляд ее будто стал тверже.
– Это в каком смысле?
– Я спрашивала тебя о наиболее ярких впечатлениях в сексе. Но ты мне так и не рассказал о любовнице своего отца.
– У него было много женщин, – хмуро глядя на Ларису, заметил Сергей.
– Я не о женщинах.
– Что? – В голосе Панаева зазвучали нотки угрозы. – Ты на что намекаешь?
– Это не то, что ты, может быть, подумал, – усмехнулась Лариса. – Я о девочке. Той, пятнадцатилетней брюнетке, которая хохотала, сидя на переднем сиденье отцовского «жигуленка».
– Это Ирка тебе выложила? – Панаев стукнул кулаком по журнальному столику, от чего тот затрясся, и мельхиоровый негритенок упал на пол. – Ей нельзя пить. Дура!
Он посмотрел на две рюмки, бутылку коньяка и все понял.
– Тем не менее та девушка была объектом твоего желания. Ты часто грезил в юности ее телом. – Котова нагнулась, чтобы поднять статуэтку.
– А что в этом такого? – перехватил ее взгляд Сергей.
– Нет, ничего странного в этом нет. Подозрительно другое – почему ты не хочешь рассказать мне об этом интересном событии твоей жизни. Первая любовь, как-никак…
– Послушай, Лариса, – лицо Сергея налилось краской. – Может, хватит ломать комедию? У меня лопается терпение. Сколько можно твердить одно и то же? Ты копаешься в чужом грязном белье, а толку никакого.
Панаев взорвался эмоциями, рванулся к окну и с язвинкой произнес:
– Все ей расскажи, покажи да дай потрогать.
– Я хочу тебе помочь, а ты отвергаешь мои старания, – Лариса подошла к нему и пригласила его снова сесть.
– Да ну вас всех к черту! Не буду ничего рассказывать, – заупрямился Панаев.
– Это отнюдь не копание в грязном белье и выворачивание себя наизнанку, – резко и решительно произнесла Лариса. – Это светлое воспоминание о первом чувстве. Признайся, что ты ее ненавидел и… вместе с тем желал. Это ведь сложное чувство, особенно для пятнадцатилетнего паренька, – внушала Котова.
