Рита Тальвердиева - Близнец для президента. Роман с музыкой
Да знаем мы, знаем: пришла беда – отворяй ворота. Но доколе?! Доколе, спрашивается? Со смирением ягнят считают иные и до двух, и до трех… И – просчитываются. В тот день счет ударов удвоился: шесть – ноль. В пользу Рока.
Рок потешался. Судьба играла. Случай путал все карты, чтобы под занавес выдать… джек-пот. Это я так, забегая вперед. Оказалось, лишь он, лукавый, играл на нашем поле. Но это поняли мы не сразу и, увы, не все, не все.
В ту самую пятницу я не раз вспоминал своего друга и наставника – магистра астрологии Михаила Мармарова – ох, и икалось ему, наверное, там, в Москве. Впрочем, с его востребованностью он в те дни мог читать лекции и в любой другой точке мира. Именно он, Михаил Данилович, научил меня прислушиваться к неслышной поступи госпожи Фортуны.
Когда неверный Случай взрывает в прах привычное, клинит рулевое колесо правил, значит, жди! – к тебе плывет Событие. * * *С Михаилом Даниловичем Мармаровым, магистром астрологии из Москвы, я познакомился в Пятигорске четыре года назад. Нечаянное знакомство переросло в дружбу.
В тот, первый, раз я караулил столичного гостя на терренкуре – ловил потенциальный «гвоздь» для своего очередного телесюжета. «Случайная» встреча удалась.
Мармаров оказался не сноб, высокий, седовласый, лет этак за 50, с приветливым взглядом и мягкой улыбкой. Статью, интеллигентным слогом, он напоминал мне Владимира Михайловича Зельдина, с которым я имел удовольствие познакомиться лет эдак… не помню когда – в Кисловодске – на съемках «Мосфильма». Помню точно – то был фильм Карена Шахназарова. Я даже снялся в массовке…
Во время нашей прогулки Мармаров восторженно отозвался о живописных ландшафтах Пятигорья, и, видимо, опьяненный знаменитыми целебными водами курорта, легко дал согласие на встречу с телезрителями. Оговорить перечень предстоящих вопросов он счел излишним, лишь дал понять, что шоу не приемлет. А также легко заметил, что я произвожу впечатление компетентного журналиста, и он уверен, что я не буду задавать ему вопросов «на потребу публике» типа: «верить – не верить» в астрологию. Астрология, дескать, не свод примет и суеверий, а наука, иные тайны которой еще ждут своих Колумбов.
– Я не признаю догм, – внушительно произнес Михаил Данилович. – А предсказательная астрология не признает их тем более. Простите за оксюморон, но среди ее надежных рычагов – ураганный экспромт, бал импровизации и вдохновения. Разумеется, в заданных измерениях.
Апологетом астрологии Мармаров стал лишь после того, как двадцать лет проверял «алгебру» астросимволов – «гармонией» Вселенной. При этом он невзначай заметил, что законам этой загадочной для обывателя науки вольно или невольно подчиняется все живое на земле.
– Но лучше, чтобы – вольно, – молвил тогда он с лукавой усмешкой и пристально взглянул на меня.
Я лишь в тот миг обнаружил, что цвет глаз у него не по возрасту яркий и редкого оттенка индийской бирюзы.
– И в этом, исключительно просветительском ключе, мы и поведем нашу беседу, – добавил тогда Мармаров, подведя итог нашей с ним первой встречи.
Тогда я не мог даже предположить, что знакомство с Мармаровым перевернет всю мою жизнь.
Что же касается нашей «случайной» встречи, то время вынесло свой вердикт: она была запрограммирована свыше. Это не я «караулил» видного ученого для 15-минутного репортажа, а программа Судьбы уже вводила нас в свой «файл».
За последние 4 года я мог убедиться в этом не раз.
* * *Чей-то горестный всхлип вывел нас с Жекой из ступора… чтобы вогнать в оцепенение.
В разверстый проем входной двери прошелестело нечто замызганное, всклокоченное, ирреальное – кроха вровень с дверной ручкой и ниже спинки стула. Но на глухой ворот детского свитерка с Микки Маусом была посажена голова растрепанной старухи с отбитой «штукатуркой» на щеках и застывшим взглядом. Рот, нос и подбородок были измазаны в крови. Бурые подозрительные пятна съежили в корку и серые ангоровые брючки на коленках, и даже некогда пушистые рукавички, болтающиеся на резинке из рукавов детской куртки.
Неведомый персонаж фильма ужасов проплыл к окну и легко вспорхнул на подоконник. Когда бряцнули верхние щеколды я очнулся, будто кто-то крикнул «отомри!». Но первым до окна допрыгнул Евгений, он и сорвал с подоконника обезумевшую карлицу.
– Жить надоело? – прорычал он. – Так бросайся со своего…
Евгений осекся. Я, поймав его взгляд, обернулся: блеснув золотой гривой, подымалась с пола Верка.
– Живая… – обомлел Евгений и, крепко зажмурившись, словно пытаясь запереть слезы, выдохнул: Ве-е-ра…
Зато на пол сползла карлица, ее тельце сотрясали глухие рыдания. Я поборол искушение оставить окно открытым и, сделав пару глотков свежего весеннего воздуха, закрыл створки. Теперь оставалось набрать «02» и «03». Что я и сделал с допотопного аппарата, обнаруженного тут-же в кресле. Затем включил мобилу. Увидев пропущенные вызовы и пролистав SMS-ки, я понял, что мои 100 строк в номер сгорели синим пламенем. Ну, и фиг с ними…
Когда ветер рвет паруса и ломает мачты, а нелепый случай смешивает карты – значит, идешь не своим курсом. Сверни паруса, дождись штиля и вывери курс по компасу. Попутный ветер – знак верного пути. А воспарившая радуга – удачи.
Но в этот бесконечный кошмарный вечер мысли о штиле оставались мечтами.
На плацу яростно маршировали вопросы: кто? как?! почему?! за что?!!
Они воспаляли ненависть, строевым шагом вытаптывали ростки озарений. Но лишь захлебывались в штыковой атаке против наряженных муляжей: за что? почему?!. как?!! кто-о?!!
Солома, тряпицы, обрывки поролона, осколки пуговиц – вот и весь урожай из выпотрошенных соломенных чучел. Не густо. Практически ноль. Коварный враг так и остался бы незрим и неведом, если б не наваждение в облике обезумевшей карлицы…
Глава VIII
Колея
Спустя 10 дней после событий, апрель 2008 г.
Вздох сожаления и долгий-долгий выдох: вот и вся жизнь неудачника.
Угрожающе-яростный рык – жизнь, приговоренного судьбой.
– И вся альтернатива, – вздохнула Маруся. И тут же одернула себя. – Нехватало еще перейти в разряд неудачников.
Но из загона озверевших – уже распахнулась в мир неведомый крошечная форточка. Ее открыла Вера. А уж она, Маруся, не оплошает: форточка – ее конек, – не удержалась она от усмешки.
За последние 10 дней Маруся вспомнила вкус слез, напрочь забытый после раннего детства, и впервые познала градус раскаяния. Ее глаза уже не вспыхивали красными угольками, а светились желанием помочь (к чему солнцу паяльная лампа?). Ей стало легче. Но и переползать в колею рыдающих неудачников ей не пристало. Императивом стучался третий путь. Иной . А что для нее может быть иным? В прекрасную царевну обернулась жаба лишь в глупой детской сказке. Нет, прочь нелепые мечты, прочь, прочь…
Две колеи, лишь две…
Мария спрыгнула с кресла, приставленного к окну, чтобы легче было сторожить возвращение Веры, и стала мерить гостиную быстрыми шажочками. Подаренная Верочкой надежда (а человечность-то – не пустой звук!) затрепетала вдруг нежными крылышками: а вдруг? а вдруг, а? А галдевшие в возбуждении мысли даже пытались узреть очертания далекой и недоступной красавицы Мечты.
– Нет, так не бывает, – рубанула Мария воздух и нечаянно задела этажерку.
На пол шмякнулись два глянцевых журнала. Машинально подняв их, чтобы поставить на место, Маруся застыла.
– Лишь две? – изогнула она пегую бровку. – Колеи ?! – И, расхохотавшись своим мыслям, аккуратно положила журналы на место. – Вот и он – путь иной – третий: короткий вертикальный взлет . Яркий, как путь кометы. Как путь Икара – к Солнцу.
Сравнение выпорхнуло, прежде чем она успела закусить губу.
– Но, – перебила свое смущение Маруся, – но, позвольте, господа – разве останки Икара были краше, чем будут мои?! Весь смак – в чувстве полета – и я узнаю этот вкус. Вопреки!..
Абрис пути обозначился четко. Она, еще с неделю назад зарекавшаяся в покаянии причинить зло человеку, решилась дать последнюю гастроль.
Неведомый (пока еще!) «заказчик» – не человек. Нелюдь. И она его достанет – даже в самом высоком гнезде: она – взлетит ! И, как великая актриса сыграет роль распятого роком, но сумевшего под занавес – этот рок оседлать. Она сыграет возмездие . Она сыграет – себя . И – успеет насладиться полетом.
Маруся резво вспрыгнула ногами в кресло и, перегнувшись через спинку, стала вглядываться в окно: вот-вот вернется Вера.
В предвкушении иного пути ее затопило чувство благодарности. Именно оно подарит ей крылья. Но вначале следует раскрыть карты – рассказать все о заказе и кое-что о Волке. О себе можно не рассказывать – ни к чему.
