Мария Жукова-Гладкова - Виски со сливками
Волошин на хозяина гарема никак не тянул - его на одну меня не очень-то хватало. Вот Вахташа, да если еще на пару с братом... Люди восточные, горячие, правда, я их в деле не проверяла, но подозревала наличие недюжинной мужской силы.
У Мариса тем временем мысль работала примерно в том же направлении, но с загибом-в другую сторону.
- Если тебя выиграл этот Вахтанг, - говорил Шулманис, - то, возможно, он планировал забрать тебя в свой гарем, где находится и Рута. Как ты смотришь на то, чтобы все-таки туда отправиться, осмотреться на месте, успокоить Руту, других девчонок, если они там есть, а я потом вас всех...
Я прервала речь Мариса и твердо заявила, что ни в какой гарем не пойду. А если не вытащит? А если... Я не верила ни в "маячки", ни в "медальончики", продемонстрированные Шулманисом, которые обязательно должны указать, куда меня привезут, где я буду находиться и так далее, и тому подобное. Меня не интересовали возможности Мариса и его многочисленных приятелей из спецслужб, журналистских кругов и частных детективных агентств, снабдивших его всем необходимым и заверивших в безотказной работе.
- Я понимаю, что Рута для тебя дороже всего, - заявила я. - Но рисковать собой ради нее я лично не намерена. А потом, где гарантия, что меня выиграл в карты владелец гарема? И почему ты считаешь, что эти две истории вообще взаимосвязаны? Потому что мы с тобой познакомились? Потому что брат одного из потенциальных победителей арендует цех на том же заводе, с которого Рута послала тебе факс? Что - раз грузин, значит, владелец гарема? Ну я понимаю, был бы султан Бурунди или там шах Ирана... Да и вообще все это еще может оказаться хохмой. Какой гарем? Конец двадцатого века. Петербург. Россия.
- А почему ты тогда так быстро прошлой ночью вещички собрала и ноги сделала? - спросил Шулманис.
- Я не из гарема сбегала, - огрызнулась я, - а от нового хозяина. Я не допускаю, чтобы мною распоряжались как вещью. Если я соглашаюсь временно принадлежать какому-то мужчине, то делаю это добровольно. Я, например, согласилась переехать к Волошину, потому что из претендентов на тот момент он меня устроил больше всего. А девочке в моем положении обязательно нужен дядя-спонсор. Какая ж я тогда модель? Марис усмехнулся.
- Кстати, твой сотовый в Питере работает? - продолжала я.
Мне надо было позвонить Павлу, волошинскому шоферу, чтобы узнать, не выяснил ли он что-нибудь. А квартирный телефон засвечивать не хотелось: вдруг определят, с какого номера звонили.
Марис протянул мне трубку.
Меня выиграл Геннадий Павлович Дубовицкий. И меня искали целый день, вернее, вторую половину дня - с тех пор, как Олег Николаевич соизволили проснуться и сообразить, что птички в клетке больше нет. Пока искали только люди Волошина, для которого было делом чести отдать карточный долг. Тем более, проиграл он меня при свидетелях. Павел опять настоятельно порекомендовал мне сматываться куда-нибудь подальше и больше не звонить.
Я заявила Марису, что никакой связи между мной и Рутой нет, - если бы я еще досталась Вахташе - другое дело...
Далее. Если Волошин не сумеет представить меня в самое ближайшее время Дубовицкому, тот ему.этого не простит. Судьба Волошина меня мало волновала так ему и надо, - но своя волновала, и даже очень. Мне совсем не хотелось, чтобы за мои поиски взялись еще и люди Дубовицкого.
Желание отправиться временно в Латвию разгорелось с новой силой, о чем я и поведала Марису. Это не вызвало у него энтузиазма - ему требовалось мое, хотя бы временное, присутствие в Питере. Он заявил, что уедет только с Рутой, а значит, я должна помочь ему ее найти. Уедем втроем. Откровенно говоря, я не любитель ни шведских, ни русских троек, но что ж, ради собственного спасения...
И тут я снова вспомнила про дядю Сашу. Известие о знакомом сотруднике КГБ, или ФСБ, или чего-то там подобного, было встречено Марисом с большим энтузиазмом.
Дядя Саша был трезв, сообщил, что какие-то молодые люди с очень короткими стрижками и хорошо накачанными телами сегодня долго звонились в мою квартиру и паслись у парадной. Баба Катя заявила им, что я там не живу и квартира стоит пустая. Она что, не узнала меня вчера ночью? Мне казалось, что узнала. Дядя Саша сказал, что готов хоть сейчас выйти к площади Победы при условии, что я накормлю его горячим ужином.
Мы с Марисом тут же собрались ехать за Александром Петровичем. По пути мы остановились в магазине "24 часа" и купили бутылку виски (для дяди Саши, Мариса и меня) и пакет сливок "Валио" (только для меня). За стаканчиком всегда лучше говорится.
Глава 6
Дядя Саша рассказал, что с утра пораньше к нему заявилась соседка баба Катя и сообщила, что среди ночи в его квартиру звонилась некая юная особа. Дядя Саша в прошлую ночь дежурил. По всей вероятности, после моего визита на свое "дежурство" заступила и баба Катя: ждать возвращения соседа с ночной смены, чтобы тут же сообщить ему новость (ну а затем, наверное, и всему подъезду, если не дому и не двору).
Подумать только: меня она все-таки не признала. Правда, в последнее время я появлялась по месту прописки не чаще, чем раз в неделю, и не всегда с ней сталкивалась, да и видела она меня обычно в чем-нибудь сексапильно-сексуальненьком, ну или в норковой шубке на худой конец (в зимнее время), на которую баба Катя со своей пенсией могла бы накопить лет за семь-восемь (при условии, что ничего не ела бы и не пила). Мне же эту шубку подарил мой предыдущий после двух недель знакомства. Значит, было за что. М-да, щедрый был мужик.
Мы славненько посидели на кухне нашей с Марисом съемной квартиры. Дядя Саша внимательно выслушал нас обоих и заявил:
- Я понимаю, чего добивается наш гость из свободной Латвии, - поклон в сторону Шулманиса. - А вот чего хочешь ты, моя радость? - Полковник Никитин внимательно посмотрел на меня.
- Свободы, - выпалила я. - Личной. Возможности самой выбирать, с кем мне жить. Чтобы этот козел Дубовицкий даже не думал на меня претендовать. Чтобы меня никто не трогал. Чтобы...
Марис расхохотался и долго не мог успокоиться. Дядя Саша продолжал:
- Я не усек, в чем проблема. Ты узнала, что тебя один мудак - прости за выражение, но иначе не могу назвать - выиграл в карты у другого. Ты что, вещь какая-то? Тебя кто-то продавал Волошину? В конце-то концов, мы не на арабском Востоке живем и даже не в наших бывших братских среднеазиатских республиках, а в одном из центров мировой культуры, "окне в Европу", как один великий человек говорил. Вернее, от нас оно туда прорублено. Тьфу, потянуло на речи. Бывает иногда, в особенности после того, как приму на грудь, - пояснил дядя Саша Марису и снова повернулся ко мне: - Так как эти два пиз... то есть бизнесмена, могут тебя заставить переехать от одного к другому, если ты этого не хочешь?
- Могут, - вздохнула я. - Я - модель. У меня должен быть за спиной какой-нибудь "папик". Иначе - конец моей модельной карьере. Моделей много, и еще больше желающих прорваться в наши ряды. Я не хочу терять эту работу. Ну нравится она мне! Мы не на Западе, хоть и у "окна в Европу". У нас все не так, как у них. У нас свои законы, которых следует придерживаться, иначе - финита ла комедия.
- Бросай ты к чертовой матери это свое мо-дельство - или как там оно называется, - заметил дядя Саша. - Займись чем-нибудь другим.
Никитин замолчал.
- Чем, например? - посмотрела на него я. - Я ничего не умею делать. Учиться - не училась. И, честно говоря, желания особого не испытываю. Куда я могу пойти работать?
- Секретарем-референтом, - вставил Марис. - Прекрасная работа для модели.
Шулманис явно смеялся, но в чем-то он был прав. Девочкой для украшения офиса я вполне бы могла устроиться, да и любой начальник передо мной не устоит, но... В свое время я уже думала об этом. Все-таки придется каждый день вставать рано утром, целый день сидеть в офисе, пусть даже и ничего не делать... Я привыкла высыпаться, ходить по интересующим меня магазинам, салонам красоты, фитнесс-центрам, причем в удобное для меня время. А на подиуме и перед камерой я чувствовала себя актрисой. Я любила это! Да, бывало очень тяжело стоять по несколько часов подряд, но доставляло радость! Нет, работа в офисе была не для меня.
- Тебе, конечно, лучше бы быстренько выйти замуж... - протянул дядя Саша.
Легко сказать: выйти. Надо еще найти за кого. Да и все мои папики брали только в любовницы, но не в жены. И я сама ни за кого из них не пошла бы. Ну, может, только за моего предыдущего... К тому же он по возрасту на папулю не тянул. Но это я сейчас так думаю, а пока он жив был, мыслей у меня таких не появлялось - в смысле о замужестве. Все познается в сравнении.
- Наташа, - заговорил Марис, - когда я поеду в Латвию, ты отправишься со мной. Мы, кажется, уже обсуждали это у твоего брата, и ты согласилась. Со мной и Рутой поедешь, я надеюсь. (Я лично надеялась, что Руты с нами не будет, но зачем лишать человека его надежды.) У меня много связей и в Риге, и в Стокгольме, и в Копенгагене, и в Хельсинки. Я поговорю со своими корреспондентами. Будет тебе модельная работа. Но не здесь; Такой вариант тебя устраивает?
