Алистер Маклин - Дорога пыльной смерти
— Ну и нашли беспристрастных свидетелей. Если Джонни заставят уйти, кто выдвинется в команде «Коронадо» в гонщики номер один с хорошими шансами вскоре выйти в чемпионы? Кто, как не наш Никки. Джекобсон и Джонни никогда не были приятелями и в хорошие времена, а нынче их отношения вообще ухудшились: Джекобсон недоволен поломками его машин, а еще более недоволен заявлениями Харлоу о том, что механик здесь ни при чем, потому что сразу возникает вопрос о его хорошем знании машин. Ну а что касается Рори, так он возненавидел Джонни, если говорить откровенно, потому, что злится на него из-за Мэри, из-за его отношения к ней, а больше оттого, что после всех событий она нисколько не изменила своего отношения к нему. Я подозреваю, Джеймс, что ваша дочь единственная из всех, кто безраздельно верит в Джонни Харлоу.
— Да, я знаю. — Мак-Элпайн помолчал и добавил проникновенно: — Мэри была первая из всех, кто заговорил со мной об этом.
— О, Иисус! — Даннет сокрушенно оглядел трек и опять повернулся к Мак-Элпайну. — Значит, выхода нет. Вам придется удалить его. И предпочтительно сегодня.
— Нет, Алексис. Разница между нами в том, что вы узнали все это только сегодня, а я уже какое-то время размышлял над этим. Так что имел время разобраться. Я дам ему еще одну попытку выступить на Гран При.
Станция машин в сумерках походила на последнее прибежище бегемотов доисторических времен. Огромные транспортеры для перевозки по всей Европе гоночных машин, запасных частей и передвижных ремонтных мастерских, будто фантастический образ всеобщей гибели техники, застыли во мгле. Безжизненное скопление неосвещенных машин. Таким был бы парк машин, если бы не одинокая фигура, бесшумно проскользнувшая в ворота.
Джонни Харлоу не скрывал бы своего присутствия от глаз случайно увидевшего его здесь, если таковой оказался бы. Помахивая маленькой парусиновой сумкой, он пересек автомобильную стоянку и остановился возле одного из огромных «бегемотов», на котором сзади и с боков было выведено слово «Феррари». Он даже не стал торкаться в дверь транспортера, а сразу извлек из сумки связку ключей самой причудливой формы и через несколько секунд отомкнул замок. Он влез внутрь, и дверь за ним мгновенно закрылась. Минут пять Джонни терпеливо наблюдал в одно и другое окошки, расположенные в боковых стенках транспортера, друг против друга, не видел ли кто-либо его незаконное вторжение. Судя по всему, его никто не видел. Убедившись в этом, Харлоу извлек плоский карманный фонарик из полотняной сумки, включил свет, остановился возле ближайшего к нему «феррари» и принялся внимательно его обследовать.
В тот вечер в вестибюле гостиницы собралось человек тридцать. Среди них были Мэри Мак-Элпайн и ее брат, Генри и двое рыжих близнецов Рэфферти. Все оживленно и громко обменивались мнениями.
Гостиницу отдали, на уик-энд командам — участникам международных гонок на Гран При, и гонщики особо не стеснялись в выражениях. Все уже — и гонщики, и механики — сняли свою рабочую одежду и переоделись в вечерние костюмы, — как и полагается к обеду, до которого было не так далеко. Генри среди них особо выделялся, наряженный в серый крапчатый костюм с красной розой в петлице. Даже его всегда торчащие усы были расчесаны. Мэри сидела рядом с ним и с Рори, который их несколько сторонился и читал или делал вид, что читает, журнал. Мэри сидела безмолвно, без улыбки, машинально сжимая и вертя одну из тростей, заменивших ей костыли. Неожиданно она повернулась к Генри.
— Куда исчезает Джонни вечерами? После обеда мы почти не видимся с ним.
— Джонни? — Генри поправил цветок в петлице. — Не представляю, мисс. Может быть, он завел себе другую компанию. Может быть, предпочитает есть в другом месте. Может быть, что другое.
Рори намеренно закрыл журналом лицо. По тому, как неподвижны были его глаза, можно было с уверенностью сказать, что он не читал его, весь превратившись в слух.
— Может быть, дело вовсе не в том, что где-то лучше готовят, — сказала Мэри.
— Девушка, мисс? Джонни Харлоу не интересуется девушками. — Генри хитровато глянул на нее и принял вид несколько манерный, какой, по его пониманию, и должен иметь джентльмен. — Исключая одну известную мне особу.
— Не прикидывайтесь дурачком. — Мэри Мак-Элпайн не всегда была розой без шипов. — Вы знаете, о чем я спрашиваю.
— Так о чем вы спрашиваете, мисс?
— Не хитрите со мной, Генри.
Генри принял скорбный вид непонятого человека.
— Я не так умен, чтобы хитрить с другими, мисс.
Мэри посмотрела на него проницательно и сразу отвернулась. Рори поспешно отвел глаза. Он смотрел очень сосредоточенно, но облачко задумчивости не скрывало того, что мысли у него не самые добрые.
Харлоу, чтобы не устраивать иллюминации, вынужден был пользоваться темно-красным светом фонаря, обследуя глубокие ящики с запасными деталями. Внезапно он выпрямился, поднял голову, прислушиваясь, выключил фонарик и, скользнув к окну, выглянул в него. Вечерние сумерки сменились непроглядной ночью, но желтоватый полумесяц, иногда появлявшийся из-за разрывов туч, позволял видеть окружающее. Два человека, пробираясь между транспортерами, направлялись к стоянке машин «Коронадо», расположенной в двадцати футах от места наблюдения Харлоу. В них легко можно было узнать Мак-Элпайна и Джекобсона. Харлоу осторожно приоткрыл дверь транспортера, так чтобы оставить себе путь к отступлению и чтобы в поле зрения была дверь транспортера «Коронадо». Мак-Элпайн вставлял в этот момент ключ в замочную скважину.
— Так, нет никакого сомнения, — сказал он. — Харлоу не придумал это. Четвертая скорость выведена из строя?
— Совершенно.
— Значит, он может быть оправдан? — спросил Мак-Элпайн почти умоляющим голосом.
— Это можно сделать разными способами. — Тон Джекобсона оставлял очень мало надежды.
— Это так. Я понимаю. Что же, пойдемте взглянем на эту чертову коробку.
Оба вошли внутрь, и сразу в транспортере зажегся свет. Харлоу с редкой на его лице полуулыбкой кивнул, прикрыл дверь и продолжил осмотр. Он действовал с той же предусмотрительностью, как и на станции обслуживания «Гальяри», аккуратно вскрывая ящики и коробки и с величайшей осторожностью все закрывая, не оставляя за собой никаких следов. Он работал быстро и внимательно и остановился лишь раз, когда снова услышал снаружи подозрительные звуки. Он убедился, что это Мак-Элпайн и Джекобсон вышли из транспортера «Коронадо» и направились прочь из парка машин, и снова возвратился к своему занятию.
Глава 4
Харлоу вошел в гостиницу, когда вестибюль, служивший одновременно и баром, был полон. Группа мужчин теснилась возле стойки. Мак-Элпайн и Джекобсон сидели за одним столом с Даннетом. Мэри, Генри и Рори по-прежнему оставались на своих местах. Харлоу закрыл дверь, и в это время прозвучавший гонг призвал всех к обеду. В старом отеле был заведен добрый обычай обедать всем одновременно в строго установленное время, либо не обедать вовсе. Это было громадным удобством для обслуживающего персонала и не слишком устраивало гостей.
Гости как раз поднимались со своих мест, когда Харлоу проходил через вестибюль к лестнице. Ни одна душа не поприветствовала его тепло в этот вечер, иные только холодно кивнули. Мак-Элпайн, Джекобсон и Даннет вообще не заметили его. А Мэри бросила короткий взгляд, прикусила губу и быстро опустила глаза. Два месяца назад Джонни Харлоу понадобилось бы не меньше пяти минут, чтобы добраться до первых ступенек лестницы. В этот вечер ему; никем не замеченному, понадобилось для этого всего десять секунд. Но если тревога и досада были у него на душе, то свое огорчение он умело скрывал. Лицо его оставалось бесстрастным, как у лесного индейца.
В номере он быстро умылся, причесался, извлек из шкафа бутылку шотландского виски, прошел с нею в ванную, отхлебнув, прополоскал с гримасой отвращения рот и выплюнул. Оставив почти полный стакан на умывальнике, он вернул бутылку в шкаф и спустился вниз, в столовую.
Он пришел последним. Но любому постороннему уделили бы здесь больше внимания, чем Харлоу. Он был личностью, которой теперь сторонились. В маленькой столовой оказалось людно, если не сказать тесно. За столом сидели по четверо, одна компания кое-как разместилась за двухместным столиком. Только возле одного двухместного столика было свободное место. Там сидел Генри. Губы Харлоу невольно дрогнули, но это осталось никем незамеченным, он уверенно прошел через зал к столику Генри.
— Разрешите, Генри? — спросил он.
— Буду рад, мистер Харлоу. — Генри просиял от удовольствия. Он оставался радушным на протяжении всего обеда, болтая о разных пустяках и малозначащих предметах. Харлоу почти не слушал его. Генри был не ахти каким интеллектуалом, скорее наоборот, натурой посредственной, поэтому скупые односложные ответы Харлоу вполне его устраивали. Говоря по правде, самое лучшее, чего хотел бы Харлоу сейчас, — так это чтобы Генри находился где-нибудь на расстоянии нескольких ярдов от него, но вместо этого тот, придвинувшись к нему почти вплотную, вдохновенно делился своими проблемами. Генри придавал этой встрече особое, только ему понятное значение. Он знал, что особенно презентабелен и фотогеничен именно в таком ракурсе.
