Аркадий Карасик - Офицерская охота
Фельдшер равнодушно следил за девкой. Будто смотрел на выставленную в картинной галлерее обнаженную натурщицу. Телохранитель часто дышал, глаза замаслились, пальцы то сжимались в кулаки, то снова расслаблялись.
Лягаш подскочил к телке, припечатал ей ладонью по заду, озабоченно помял вялые груди. Так ощупывают коровье вымя перед дойкой.
- Задок у тебя - что надо, - с видом знатока пробурчал он озабоченно, - а вот сиськи - того. Слыхал, есть лифчики с вырезами - поднимают груди, оставляя соски голыми. Следующий раз надень... А сейчас - ложись!
- Куда? - равнодушно спросила девка. - Лежанки тут нету...
- Может тебе кровать подсунуть, лярва безмозглая! - неожиданно гневно пискнул босс. - На пол ложись! Брезгуешь - коврик подстели. На вокзале, небось, на заплеванном полу давала, а тут простынку требуешь.
Дупло послушно сорвала со стены ковер с изображением двух белых лебедей, аккуратно постелила. Легла на спину, согнув ноги в коленях. Окинула безразличным взглядом Корня, опасливым - излишне горячего телохранителя. Как бы тот не повредил ей самое важное для проститутки, "рабочее" место.
- Корень, повесели хозяина, а? Покажи свою прыть.
Лягаш попросил-приказал, а сам уперся в шестерку подозрительным взглядом. Терпеть не мог чистеньких да пригоженьких, иметь дело с измазанными дерьмом - не в пример безопасней... Спрашивается, по какой-такой причине Корень брезгливо передергивает плечиками? Не нравится "угощение", которым одаривает его хозяин, или в уголовке платят гуще?
Впрочем, Корень испытан и на изгиб и на излом, подозревать его в предательстве глупо.
- Чужую жвачку не потребляю, - извинительно признался фельдшер, глядя прямо в глаза Лягашу. - Пусть уж Кариес порезвится...
Ожидаемого гневного взрыва не последовало - босс ограничился ехидной ухмылкой.
- Наверно, моей болезнью страдаешь? Сочувствую, дружан... Ну, что ж, Кариес - вперед...
Телохранитель дрожащими руками принялся снимать штаны. Девка не рискнула протестовать - обреченно завздыхала.
В это мгновение заквакал телефон сотовой связи.
- Погоди! - приказал хозяин, хватая трубку. - Поговорю - тогда начнешь...
Кариес застыл со спущенными штанами. Дуплишка поднялась на локте и с любопытством уставилась на Лягаша. Корень без разрешения присел на край лавки, стоящей около деревенской печи.
- Слушаю... Да,да, это я... Понятно... Спасибо... Баксы - за мной... Говоришь, через три часа?... Немедленно смываюсь... Спрашиваешь, куда? Дураков нема, не скажу, мой номер тебе известен, звони... Ах, значит, все же желаешь знать адрес моей следующей "норы", - молчание, Лягаш вслушивался в доводы абонента. - Понятно. Пиши - Бронницы. Приеду - позвоню. Жди.
Раздраженно отшвырнул трубку. Задумался. Через несколько минут на остром личике промелькнула хитрющая гримаса, между раздвинутыми губами показались неровные, порченные зубы.
- Представление отменяется. Кариес, натяни штаны, оттуда дерьмом воняет. Дупло, хватит морозить себе ляжки - пригодятся. Корень, спрячь лекарские причиндалы - сейчас не до лечения... Срочно смываемся!
* * *
Через полчаса неприметный "жигуль" каких на подмосковных дорогах тысячи, мчался на Бронницы. За рулем - Кариес, рядом с ним - Корень, на заднем сидении поглаживает проститутку Лягаш. Равнодушно гладит, словно выполняет некую обязательную работу. И прислушиваетя к реакиям своего испорченного организма. Вдруг вспыхнет горящим угольком мужское желание, всколыхнется сексуальное волнение.
Ничего подобного, ничего не загорелось и не всколыхнулось.
- Кто звонил? - безразлично поинтересовался фельдшер. Только для того, чтобы нарушить тревожное молчание в салоне. - Мент?
- А тебе зачем знать? - подозрительно спросил Лягаш, перестав лапать соседку по сидению. - Знаешь, Корень, воровской закон: меньше будешь знать, дольше проживешь?... Ладно, не обижайся. У меня информаторов хватает: и сыскари, и обычные менты. Без них давно бы нас повязали и отправили на зону...
- Не боишься, что продадут?
- Боюсь, - понизив голос, признался хозяин. - Потому и секретничаю. У меня с ментами связь отработанная: они мне - информацию, я им - денежки. Немалые денежки, до слез жалко, - разоткровенничался босс. Даже всхлипнул от жадности.
Машина глотала километры. Кариес старался избирать малопосещаемые дороги, избегал оживленные, с множеством машин, с постами ГАИ, с автобусными остановками. Как сказал Лягаш: береженного и Бог бережет. Золотое правило.
Впереди - развилка. Указатель: направо - на Бронницы, налево - на Гжель. Водитель, не спрашивая, повернул направо.
- Ты куда правишь, сука? - взорвался хозяин.
- Сам же говорил: Бронницы...
- Разворачивайся, дерьмо вонючее. В Гжели побудем, побалдеем ночку...
Фельдшер, неизвестно по какой причине, скрыл от Лягаша огорченный вздох. Будто в Бронницах ожидала его родня или друзья-приятели за накрытым столом. А чего, спрашивается, горевать примитиивной шестерке? Его дело иголку воткнуть в вену, определенную, безопасную дозу впрыснуть в ослабленный организм хозяина. Обязанности просты, как посещение утром туалета. А он - вздыхает...
Через два с половиной часа после того, как из деревни отчалила бандитская машины, туда примчалась оперативная группа. Омоновцы, с автоматами, в масках, блокировали два дома: один - в центре, другой - на окраине.
- Улетели птички! - злобно выругался руководитель операции по задержанию преступников. - Кто-то предупредил, не иначе... Кто?
- Пока не узнаем - так и станем бесплодно гонять по области, поддержал его один из омоновцев. - Создали управления по внутренней безопасности, а толку - чуть. В своем хозяйстве разобраться не можем, что говорить о задержаниях...
* * *
Отставной генерал Аббакумов тоже разочарованно разводил руками.
- Понимаешь, Ваня, чистая фантастика. Выскальзывает дерьмовый бандит, будто его намылили. Только засечем - исчез. Последняя информация нашего парня - в Бронницах. Хотел было нацелить тебя, вдруг - отмена. Перебазировался в Гжель.
- Сейчас двину туда, - поднялся Сомов.
- Погоди, не торопись, подождем следующего сообщения. Думается, Гжель - тоже пересадка: побалдеет бандюга там часа два и снова - в путь-дорогу... Не терпится?
- Признаюсь - да. Очень уж хочется "опробовать" новых боевиков, которых презентовал Чурадзе. Да и у тебя они значатся...
- Пахомова и Поспелова? - посмотрел в "святцы" разведчик. Признаться, хотел приспособить их в разведку, да ты перехватил... Хорошие парни?
- Погляжу, какие они в деле, - поосторожничал Иван Иванович. - По убийцам Степана есть новости?
Аббакумов чисто русским жестом полез пятерней в затылок.
- Одни предположения. Вроде, к убийству причастен тот же Лягаш... Но фактического материала маловато, а без него вряд ли примем решение о ликвидации. Боимся ручки замарать бандитской кровушкой...
- Уберем и без твоих фактов, - ожесточился Сомов. - Только выведи моих боевиков.
- Не сомневайся, выведу...
Глава 4
- Нажмешь эту клавишу - ворота откроются, эту - закроешь. Техника проста и надежна. Машин на автостоянке - всего сорок, пара дежурств и запомнишь каждую в "лицо". От скуки придан тебе телек. Захочешь поболтать с жинкой - телефон под рукой. Замерзнешь - включай обогрев, станет жарко открывай окно. Полный комфорт, как у Президента на даче.
Пахомов пренебрежительно прошелся взглядом по древнему черно-белому телевизору, с интересом оглядел телефонный аппарат.
- А от бандитов чем отбиваться? Палкой?
- Зачем палкой? - засмеялся полковник. - Имеется охотничье ружьецо и патроны, снаряженные сольцой. Влепишь заряд в задницу - мигом поумнеют... А вот эти два - особые, с жаканами, на медведя. На тот самый крайний случай, о котором мы уже говорили...
Начальник автостоянки, отставной полковник-мотострелок, явно доволен новым подчиненным, таким же офицером в запасе. Все сторожа - отставники, немного фантазии и можно себе представить, что попрежнему - в строю, в привычной армейской обстановке.
Пахомову не до радостей и переживаний начальника - полученное от жены письмо, кажется, уже прожгло ткань внутреннего кармана и добралась до сердца. Не зря же "моторчик" зачастил, до боли бьет бедные ребра. Стар сделался армейский служака, слезлив. Подумаешь, жена, стоит ли так горевать - мужик в самом соку, захочет - другую прибомбит, краше первой. И все равно крутится в душе "сверло", добирается до самого донышка.
Письмо - сильно сказано: листок бумаги, вырванной из записной книжки, на котором - одна строчка.
"Прости, Коля, устала от твоих невзгод, от безденежья. Не пиши и не приезжай. Светлана."
Спрашивается в школьной задачке - он-то при чем? Ведь не выплачивает сам себе денежное содержание, не увеличивает его? Этим занимаются где-то в верхах командование и политики, чиновники и депутаты. Пусть бы Света обратилась к ним, предупредила о предстоящем развале семьи. Так нет же, подставляет мужа...
