Картер Браун - ГУЛЯЙ, ВЕДЬМА
— Индиго, — тихо прошептала девушка, и дверь еще чуть-чуть приоткрылась.
— Что? — я вошел в квартиру, — что вы сказали?
— Индиго, — повторила она. — Ничего, кроме индиго. Я не стал уточнять, что она имеет в виду.
— Где Вернон?
— Клак-клак, — монотонно повторяла она.
— Что за черт! Вы изобрели новый эсперанто? Отвернувшись, она начала раскачиваться из стороны в сторону.
Понаблюдав за нею некоторое время, я схватил ее за руку.
— Послушайте, у меня нет времени. Я хочу видеть Вернона. Глядя сквозь меня, она ответила:
— Я машинистка. Я печатаю и ничего больше. Не думаю, не чувствую, просто делаю свою работу, клак-клак…
— Ну что ж, мисс печатная машинка, — усмехнулся я, — прекратите на минутку свою работу, мне нужен Вернон Клайд.
Она вздрогнула и вырвала свою руку из моей.
— Никаких вопросов. — Ее голова медленно раскачивалась туда-сюда. — Никаких вопросов, — повторила она, и на какой-то миг ее глаза сфокусировались на мне. — Я помню вас, человек со странной работой.
— Отлично! Скажите, пожалуйста, где найти Клайда? Ее голова продолжала работу маятника.
— Никаких вопросов, — сказала она безразличным тоном. — Все остальное — пожалуйста. — Посмотрев на меня в упор, Чарити заявила — Все, что хотите. Что вы хотите, Дании Бойд?
Она рывком сорвала с себя свитер. Моя наблюдательность не подвела — лифчика на ней не было, а грудки оказались восхитительными.
— Все, что хотите, — зачастила девушка. — Вы хотите меня, Дании Бойд? Я не буду возражать. Только не задавайте вопросов. Понятно? Все, что угодно, но не задавайте вопросов.
Случается, на моем лице царит глупое выражение. Но на этот раз оно было наиглупейшим.
— Извиняюсь, — сказала она, очевидно, истолковав это по-своему, — мне, конечно, надлежит снять с себя все.
Расстегнув брюки, девушка скинула их и осталась в узеньких голубых трусиках. Я прочистил горло.
— Послушайте!..
— Понимаю, — кивнула она, — мне и это снять? Или вы предпочитаете сами? Как вам нравится, Дании Бойд? Все, что пожелаете!
Ничего другого не оставалось, я ударил ее по лицу, чтобы прекратить эту комедию. Она заплакала. Дав ей немного поплакать, я опять спросил:
— Так где же Вернон?
Чарити начало трясти, она пыталась что-то произнести, ее горло спазматически дергалось, не давая выхода звуку. Наконец, с большим усилием овладев своими движениями, она кивнула на, спальню.
— Черт возьми! Вы не могли сказать этого сразу?
Качая головой она молчала. До меня стало доходить, что задавать вопросы бессмысленно. Одеться она и не подумала, продолжая раскачиваться из стороны в сторону с отсутствующим взглядом.
Я повернул ручку, дверь легко подалась, и я вошел в спальню. Кошмар в стиле Достоевского был хорошо освещен верхним светом. Я никогда не видел так много крови, даже не подозревал, что ее столько в человеке. Усиливало жуткое зрелище то, что вся комната была выдержана в светлых тонах: потолок цвета слоновой кости, белые стены, пол застелен белыми овечьими шкурами. Даже кровать — из белого дерева, правда, покрыта шелковыми черными простынями. Высокие зеркала окружали постель так, что лежащий на ней находился как бы в окружении четырех своих двойников.
Кровь была всюду: на стене под открытым окном, на овечьих шкурах, на черных простынях, где и лежало тело Клайда Вернона. Взглянув на труп, я невольно отвернулся, здесь поработал маньяк. Он кромсал и терзал ножом тело даже после смерти. Я вернулся в гостиную, плотно прикрыв за собой дверь.
Встретившись с моими глазами, Чарити перестала раскачиваться.
— Индиго, — прошептала она. — Все индиго, а я машинистка. Клавиши движутся ритмично туда-сюда, не надо думать, клак-клак.
Я вновь ударил ее по щеке, не сильно, затем только, чтобы привести в чувство.
— Расскажите, что здесь произошло?
— Вы спрашиваете о Верноне? — еле слышно шепнула она.
— О ком же еще! Или в этой квартире несколько трупов?
— Не знаю точно, — сказала она медленно, наморщив лоб. — Наверное, час прошел… эти шестьдесят минут стоили мне шестидесяти лет жизни. Не знаю, чего вы хотите от меня.
— Зачем вы его убили? — безжалостно спросил я.
— Я?! Думаете, это… я? Я убила его? Нет, нет, неправда, я не делала этого!
— Кто же?
— Не знаю.
Она метнулась в сторону.
— Я убью себя! Вот что я сделаю! Я убью себя, и вы еще пожалеете, да-да, в моей смерти будете виновны вы!
Приметив в углу бар, которым уже не воспользуется Вернон Клайд, я направился к нему и достал бутылку бренди. Наполнив два бокала, один я протянул Чарити. Она покосилась с опаской.
— Я не пью крепких напитков.
— Это вместо лекарства. Выпейте.
Девушка решилась, я составил ей компанию. Затем убрал пустые бокалы в бар и закурил сигарету. Лицо девушки оживилось румянцем. Больше того, заметив мой взгляд, она поспешно прикрыла грудь руками.
— Почему я в таком виде? — прошептала она.
— Вы что, совсем не помните, как предлагали себя, чтобы я только не задавал вопросов?
— Что? — с недоверием протянула она.
— О'кей, значит, не помните. Шок, это бывает, — заметил я. — Достаточно заглянуть в спальню, чтобы понять ваше состояние.
— Будьте добры, отвернитесь, — попросила девушка, — я хочу одеться.
— Почему бы и нет? Пожалуйста. — Впервые в жизни я не стал спорить с женщиной в подобной ситуации и пошел к бару.
— У вас есть сигареты? — спросила Чарити через некоторое время. Несмотря на то, что она была абсолютно одета, щеки смущенно алели. Я прикурил две сигареты и одну протянул ей.
— Спасибо, — она глубоко затянулась.
— Не хотелось бы волновать вас, дорогая, — сказал я, — но Клайд с каждой минутой становится холоднее.
Чарити сделала вторую, не менее интенсивную затяжку, и начала рассказ.
— Вернон пошел в спальню, я сидела здесь, слушала пластинку, которую он только что поставил. Когда она закончилась, а он все еще не возвращался, я позвала его, но ответа не дождалась. Вернон выглядел усталым, и я отправилась в спальню посмотреть, не уснул ли он с сигаретой в зубах, с ним раньше случалось такое.
— Что дальше?
— Дальше… ничего, — девушка задрожала. — Сплошной ужас. Я думала, что надо позвонить в полицию, но телефон в спальне, а войти туда еще раз… А потом я просто испугалась, что, если позвоню в полицию, там решат, будто убила я.
— Никто не заходил в квартиру, пока Клайд находился в спальне?
— Никто.
— Тогда кто его убил? Тип о трех головах с другой планеты?
— Можно подняться по пожарной лестнице. Она проходит рядом с окном спальни, — сказала девушка.
Я вспомнил, что окно там действительно открыто, предположение имело смысл. Если Вернон стоял спиной к окну, нападавший, проникнув с пожарной лестницы, мог оглушить его, Клайд упал на кровать, и убийца набросился на жертву, нанося удар за ударом.
— Пожалуйста, дайте мне еще бренди, — попросила Чарити. Я наполнил бокал и подал ей.
— Спасибо, — она выпила и взглянула с благодарностью. — Я кажется ожила.
— Самое время перестать пить.
— Сейчас это мало меня заботит.
Меня устраивает версия с пожарной лестницей, — сказал я. — Не подскажете, кто бы это мог быть? Да, и давно ли вы здесь?
— Около шести недель.
— Бросьте шутить! — взорвался я. — Никогда больше не пейте бренди!
— Я не шучу, — возразила Чарити. — Вы спросили, как долго я здесь живу… — девушка потупилась.
Теперь я уставился на нее.
— И что заставило вас влюбиться в Клайда? — спросил я со злостью. — Его лысая голова или роль, которую он дал?
— Актрисе нужен жизненный опыт, чтобы хорошо изобразить жизнь на сцене. Не будь у меня такого опыта, обычного для всех женщин, как бы я могла надеяться на роль?
— Сколько вам лет, милая?
— Девятнадцать.
— Рановато вы приобрели свой опыт! — заявил я. — Кто еще знает, что вы жили с Верноном Клайдом?
— Никто; насколько мне известно. Мы были осторожны. Я никогда никому не говорила, да и он, уверена — тоже.
— Не будьте столь уверены, — возразил я и посоветовал собрать вещи.
— Куда я пойду?
На секунду я прикрыл глаза.
— Родственники у вас есть?
— В Омахе. — Она попыталась улыбнуться. — Не думаю, что там будут мне рады. Я — паршивая овца в семье, блестящий пример того, что случается с непослушными девочками. Они все считают меня проституткой и уж, конечно, не желают принимать в подобной роли.
— Что-нибудь придумаем, — сказал я, — все же соберите свои вещи.
— Вся моя одежда войдет в чемодан.
— Отлично.
На сборы ушло десять минут. Чарити стояла в центре гостиной с саквояжем в руках, с обмотанной шарфом головой и напоминала школьницу, оставленную судьбой один на один с огромным миром.
