Элиз Тайтл - Ромео
Однако любопытство все-таки взяло верх. Вместо того чтобы сменить канал, Сара отключила звук на время рекламной паузы. Вскоре на экране опять появилась Мелани со своими собеседниками. Их имена высвечивались в нижней части кадра по мере того, как камера выхватывала всех по очереди крупным планом: сначала Мелани, потом молодого детектива Вагнера и следом за ним детектива Аллегро — того, что постарше, Разглядеть их лица на тускло светящемся экране было практически невозможно.
Когда Сара включила звук, говорил как раз Джон Аллегро…
— До сих пор мы имели дело с маньяками-убийцами, жертвами которых, как правило, были «женщины с дурной репутацией» — проститутки, наркоманки, бездомные. Встречались и типы, которые охотились за школьницами — молоденькими, беззащитными, доверчивыми. Но сейчас мы расследуем совершенно особый случай. Интерес преступника распространяется на удачливых, умных, весьма привлекательных деловых женщин. Его жертвами уже стали юрист, профессор, биржевой брокер, коммерсант. И стиль его поведения тоже не укладывается в привычные стереотипы.
— Проститутки и школьницы — слишком легкая добыча для Ромео, — авторитетным тоном заявила Мелани, вступая в дискуссию. — Его возбуждает ощущение собственной власти над женщинами, которые хотя бы внешне производят впечатление уверенных в себе, выдержанных, наделенных силой воли.
— Вы говорите: внешне? А что же скрывается под этой маской самоуверенности? — прервал ее детектив Вагнер. — Если я правильно понял, вы имеете в виду информацию, которую мы собрали по двум жертвам, оказавшимся пациентками сексопатологов?
Мелани смело встретила его взгляд.
— Мне кажется, всех этих женщин влекло к нему тайное желание ощутить сексуальное преимущество партнера, оказаться в его власти. И они кидались в этот омут… из которого не суждено выбраться.
Вагнер подался вперед.
— Но почему они шли на это? Откуда в женщине желание непременно стать жертвой?
— Некоторые женщины склонны к самобичеванию, они чувствуют, что заслуживают унижения и даже оскорбления, детектив Вагнер, — менторским тоном заявила Мелани. Камера вновь выхватила ее лицо. — Это может превратиться в навязчивую идею. Стать своего рода наркотиком. А Ромео как раз мог удовлетворить это необъяснимое желание. Самые безумные фантазии превратить в реальность. И не осудить за них.
— Да, он не судил этих бедняг, — проворчал Аллегро. — Просто потрошил их.
Последовала короткая пауза, которую прервал детектив Вагнер.
— Что еще вы можете рассказать нам об этом чудовище?
— В том-то и проблема, — прохладно заметила Мелани. — С первого взгляда Ромео не покажется вам чудовищем. Да, в общем, и со второго тоже. Внешне он, судя по всему, весьма притягателен.
— Вы имеете в виду, привлекателен? — спросил Вагнер.
Мелани пожала плечами.
— Оценка внешности — дело субъективное. Я бы, например, сказала, что он обладает неким магнетизмом, обаянием. Хотя в итоге все это и оборачивалось вандализмом, изначально Ромео все-таки удавалось расположить к себе этих женщин. Осмотрев места происшествий, вы же сами убедились в том, что встречи замышлялись как любовные свидания. Трое из четырех жертв даже накрыли столы для романтического ужина на двоих. Свечи, шампанское.
— То есть вы хотите сказать, что этого парня нельзя принимать за сумасшедшего? — спросил Аллегро.
— Если вы имеете в виду, что он криминально опасный псих, — всем тем же авторитетным голосом произнесла Мелани, — то, смею вас заверить, эта версия заведет вас в тупик. Ромео — сексуальный психопат. Формально его нельзя назвать сумасшедшим. Потому что сексуальный психопат без труда отличит дозволенное от недозволенного. Здесь мы имеем дело с иными мотивами. Ромео, как и все сексуальные маньяки, втайне страдает от комплекса незащищенности. Только ярость и жестокость способны подавить в нем это чувство. Ритуальные убийства, исполненные особого садизма, дают ему ощущение собственного превосходства. И это безумное желание чувствовать свое могущество выражается не только в насилии над жертвами. Мне кажется, он находит удовольствие и в противостоянии таким властным структурам, как полиция.
— Да, пожалуй, вы правы, — сердито бросил Аллегро. — Четыре женщины изнасилованы, садистски убиты, выпотрошены, а мы и близко не подобрались к преступнику. Что скажете, док? Действительно Ромео так умен, или ему до сих пор просто везло?
— Думаю, сказалось и то, и другое, — ответила Мелани.
— Жаль только, что его жертвам не хватило ума и везения, — с горечью заметил Вагнер.
У Мелани впервые за всю передачу дрогнул голос. — Жаль? Я бы сказала, что это величайшая трагедия, инспектор.
Сара выключила телевизор. Она находила всю эту историю с Ромео возмутительной. У нее в голове не укладывалось, как мог Всевышний сотворить такое мерзкое чудовище. И еще: как могли женщины, внешне такие благополучные, на самом деле носить в себе столь низменное стремление к порабощению. Отвратительно было и то, что ее родная сестра делала блестящую карьеру на таком кровавом материале.
Никому, кроме тебя, не понять моей внутренней борьбы.
Потеряв тебя, я потеряю и себя.
Дневник М.Р.2
В пятницу, в восемь двадцать утра, сержант полиции Джон Аллегро и его коллега, детектив Майкл Вагнер, подъехали к дому Мелани Розен на Скотт-стрит. Дом уже был оцеплен. Полицейский охранник, стоявший у входа, кивнул им и посторонился, пропуская в дом. В вестибюле они встретили Джонсона и Родригеса — дежурных полицейских, прибывших по вызову, когда был обнаружен труп. К выходу направлялась бригада медиков. Сегодня работы для них не было, разве что констатировать смерть.
— Кто плачет? — спросил Аллегро Родригеса, услышав доносящееся откуда-то сверху приглушенное всхлипывание.
Родригес, жилистый парень лет тридцати пяти, пожал плечами.
— Тип, который нашел ее и вызвал полицию. Похоже, у него не все дома. Мы из него ничего не вытянули, кроме имени. Перри. Роберт Перри. Он был ее пациентом. Может, вам удастся разговорить его, а мы пока пройдемся по соседям. Судя по всему, убийство произошло сегодня поздно ночью. Проверим, может, кто и видел ночного гостя. Кто знает — вдруг повезет? Хотя бы на этот раз.
Аллегро кивнул головой, не выразив при этом ни малейшего оптимизма. Четыре убитые женщины. Теперь уже пять. Никаких свидетелей. Долгие часы, недели, месяцы поисков — и все безрезультатно. Отработано бесчисленное множество версий, каждая из которых неизменно заводила в тупик. Ромео словно водил их за нос.
Когда Родригес и его коллега ушли, Аллегро и Вагнер проследовали на плач и на верхней площадке лестницы обнаружили безутешного Роберта Перри. Он скорбно завывал, свернувшись калачиком на затянутом бежевым паласом полу, прямо на пороге гостиной своего психиатра.
— Боже праведный, — хрипло произнес Аллегро. Ком застрял у него в горле при виде обнаженного, связанного, обезображенного тела доктора Мелани Розен, неуклюже распростертого на обтянутой шелком кушетке, открытых невидящих глаз бедной женщины, устремленных прямо на него. Резкий запах крови, рвоты, гниющей плоти ударил в нос. К такому зловонию ему было не привыкать, хотя от этого не становилось легче. Особенно сейчас.
Вагнеру, заглянувшему в комнату, тоже стало не по себе, но он промолчал и тут же перевел взгляд на Роберта Перри. Чувствуя слабость в ногах, он предпочел опуститься на колени возле рыдающего юноши.
— Давайте спустимся вниз, мистер Перри. Там нам будет легче разговаривать.
Перри никак не отреагировал на предложение. Руки он крепко зажал между ног, лицо было белым как мел, растрепанные, цвета соломы, волосы намокли от пота. Вид у него и впрямь был жуткий, но даже под этой устрашающей маской угадывалась привлекательная внешность. Вагнеру он напомнил молодого Роберта Редфорда — даже по стилю одежды. Красная фланелевая рубашка, голубые джинсы, бутсы — парень словно сошел со страниц модного каталога «Л.Л. Бин».
Пока Вагнер занимался с Перри, Аллегро натянул хирургические перчатки и решительно направился к трупу.
Склонившись над телом, он сразу же обратил внимание на почерк убийцы, уже хорошо знакомый по четырем предыдущим жертвам Ромео: зияющая рана в груди, связанные белым шелковым шарфом запястья и щиколотки. И на левой груди — сморщенное, сгнившее сердце. Аллегро ни секунды не сомневался в том, что сердце принадлежит четвертой жертве — Маргарет Энн Байнер.
Что там говорила Мелани? Убийца всегда что-то оставляет после себя на месте преступления, а что-то забирает с собой. Похоже, так оно и есть. Во всяком случае, каждый раз он уносил с собой сердце жертвы. Мелани называла его тотемом или сувениром. Старый тотем убийца оставлял, видимо, за ненадобностью. У Мелани были свои теории на сей счет, но все они в итоге сводились к тому, что Ромео был человеком одержимым и очень умным.
