Алексей Макеев - Кукловод
Восстановим, как принято говорить у сыщиков, картину происшествия. Преступник вышел через такую же, как и у заведующей, «балконную» дверь, находящуюся со стороны внутреннего дворика, слева от кабинета Быстровой, где была «гримерка», или… Я подошел к двери справа все от того же кабинета Натальи Александровны и глянул сквозь стекло. За ним находился тамбур, соединенный с вестибюлем, очевидно, эта дверь являлась аварийным выходом в случае эвакуации из здания… Или вышел через эту дверь, а возможно, через какую иную, благо почти из каждого помещения, выходящего во внутренний дворик, имелась подобная «балконная» дверь. Видимо, при строительстве здания использовали стандартные для жилых домов панели, обычных с оконным окном оказалось меньше, чем с окном и балконной дверью, вот и понатыкали последние, где нужно и где не нужно… Так вот, выйдя через какую-либо дверь, преступник приблизился к кабинету заведующей детским садиком, вытащил из кармана нож и, точно так же, как я пару минут назад, открыл окно. Затем, просунув руку в помещение, повернул ручку двери. Для того чтобы заведующая не сразу обнаружила пропажу шкатулки с диадемой, не определила по весу, что коробка пуста, вор прихватил со двора кирпич, вернее, часть растрескавшегося и развалившегося от времени и непогоды кирпича. Потом он скользнул в открытую чуть ранее дверь в кабинет Быстровой. Что произошло дальше, понятно. В кабинете заведующей детским садом вор подменил шкатулку с диадемой на половинку кирпича, вновь вышел во внутренний двор, закрыл дверь точно таким же способом, каким открыл ее, то есть через окно, и прикрыл само окно. Закрыть его с помощью ножа он вряд ли смог, да и не было смысла терять на это драгоценное время – преступнику нужно было побыстрее оказаться на своем рабочем месте, чтобы не вызвать подозрений своим долгим отсутствием. Нужно бы поинтересоваться у Натальи Александровны, было ли закрыто окно после того, как она обнаружила пропажу. Хотя, наверное, она не проверяла – не до окон ей в тот момент было. Но кто знает?
Через ту же дверь, через которую преступник вышел из здания, он в него вошел. Рассматривать вариант, что шкатулку с диадемой украл кто-то посторонний с улицы, не следует. Нельзя случайно, проходя по улице, залезть в детский сад, именно в кабинет заведующей, случайно прихватить по дороге во дворике половинку кирпича и, опять-таки случайно, взять в здании самую дорогостоящую вещь, подменив ее на кирпич. Не экстрасенс же вор, видящий сквозь стены. Человек, влезший в кабинет Быстровой, знал, что там драгоценности, и шел к ним целенаправленно. Вот только кому было известно о том, что Варламов привез своей возлюбленной драгоценности? Это пока загадка. Впрочем, ювелир, который должен был оценить драгоценности, мог прийти сюда или послать кого-нибудь, чтобы украсть шкатулку с диадемой. Стоп, стоп, стоп! Так можно весь город в преступники записать. Нужно все же исходить из того, что вор из числа тех, кто вчера утром находился в детском саду, и придерживаться в плане расследования этой линии. Ювелир не такой дурак, чтобы лезть в детский сад, рисковать своей жизнью. Он же понимает, что сильные мира сего запросто могут взять его в оборот и вывести на чистую воду.
Но кто же, черт возьми, из тринадцати человек влез в кабинет заведующей детским садом? Неужели его никто не видел? Я встал в дверях кабинета и окинул зорким взглядом внутренний дворик. Как я уже подметил, здание было двухэтажным, П-образным. Я стоял в дверях его внутреннего левого крыла, и с моего места его первый этаж правого крыла плохо просматривался – мешали невысокие деревца, детская горка, еще какие-то сооружения детской площадки. А вот второй этаж… Пожалуй, со второго этажа, вон из тех окон, что располагаются в середине длинной правой палочки буквы П-образного здания, кое-что увидеть можно. Вон там и белые халаты и колпаки мелькают. Наверняка там кухня, или, говоря казенным языком – пищеблок. А повара на кукольный спектакль не ходили. Вероятность того, что кто-то из них видел преступника в момент кражи, мала, но она все же есть. А раз есть, ее нужно проверить или использовать, уж и не знаю какой оборот речи в этом случае можно применить.
Весь внутренний периметр буквы «П» (это я о здании) опоясывал балкон, на который выходили, и в этом случае уместно, пресловутые балконные двери. С обоих крыльев здания к балкону подходили пожарные лестницы с крутыми ступеньками. Балкон от лестницы отделяли сваренные из железных прутьев двери. Но разве они помеха для спортсмена, который еще относительно молод и находится в отличной спортивной форме? Я взбежал по ближней от меня лестнице вверх, легко перемахнул перила сбоку от двери и оказался на балконе. Спокойно пошел по длинному балкону. За окнами располагались комнаты детских групп. Были видны кровати спальных помещений, игровые комнаты, для детей постарше классы для занятий, там стояли маленькие парты. Завтрак у детишек уже кончился, и они развлекались, как могли – играли, занимались лепкой, что-то повторяли хором за воспитателем.
Я прошел по кругу балкона и приблизился к окну в столовую, глянул от окна вниз. Действительно, с этой точки отлично была видна дверь заведующей детским садом. Я повернулся, посмотрел в окно. За ним у плит и раковин с посудой хозяйничали три женщины в халатах и белых колпаках. За раздаточным окном просматривалась сама столовая со стоящими в ней столиками. Неожиданно одна из поварих обернулась и, увидев меня, отпрянула и перекрестилась. Обернулись и две другие работницы детской столовки. Они тоже испугались появившегося в окне незнакомца. Не такой уж я и страшный, каким, по-видимому, им показался. Я состроил доброжелательную физиономию, растянул до ушей рот и помахал рукой. Ку-ку, девочки! Все в порядке! Дядя сыщик ищет среди вас воришку!
Чтобы не травмировать и дальше психику пугливых поварих, я отошел от окна и направился в конец балкона. Снова перемахнул перила, спрыгнул на лестницу и, спустившись по ней, вошел в кабинет Натальи Александровны. Половинка кирпича все еще лежала на столе. Я сунул ее в пакет, который с глаз долой убрал под стол. Усевшись на рабочее место заведующей детским садом, достал мобильник и набрал номер Быстровой.
– Алло! – раздался мелодичный голосок.
– Наталья Александровна, – проговорил я бодрым голосом (надо же вселять в клиентку уверенность, что у меня все в порядке и расследование продвигается споро и с положительным результатом). – Мне бы хотелось побеседовать с работницами столовой. Причем по отдельности. Можно это устроить?
– Можно, конечно, – откликнулась заведующая детским садом. – Сейчас я вам пришлю одну из них. Когда закончите с нею беседовать, придет другая.
– Было бы здорово, если бы работники столовой после разговора со мной не встречались с теми, с кем я еще не беседовал. Ну, вы понимаете, не нужно давать им возможности сговориться.
Времени на решение данного вопроса у заведующей детским садом ушло немного.
– Хорошо, – через пару секунд сказала она, – я под разными предлогами разведу их по разным частям здания.
Все бы выполняли вот так с ходу мои желания, тогда бы я был самым счастливым человеком на земле!
– Договорились. У меня к вам такой вопрос: не обратили ли вы внимание… после ограбления окно в вашем кабинете было закрыто?
– Честно говоря, не обратила. А вот дверь во дворик точно была закрыта. Я сразу к ней кинулась. – Заведующая как я уже упоминал, была сообразительной. – Вы думаете, – произнесла она медленно, очевидно, формулируя свою мысль, – что преступник сумел открыть окно и потом, просунув в него руку, открыл дверь?
– Да, именно так я и думаю.
– А сейчас оно закрыто?
– Да.
Быстрова сделала паузу, необходимую ей для того, чтобы собраться с мыслями, потом заговорила:
– Когда я обнаружила пропажу, то сразу бросилась к двери во дворик, посчитала, что преступник через нее ушел, но она оказалась закрыта на защелку. А вот окно не догадалась посмотреть. Но если оно было открыто, то вечером его закрыли, либо уборщица, либо охранник.
– Это можно проверить, спросив у охранника и уборщицы. Я могу задать им по этому поводу вопрос?
– Разумеется.
– Все, спасибо, жду поваров, – проговорил я и нажал на кнопку отбоя связи.
Спустя минут десять в дверь постучали, и вошла первая повариха. Ею оказалась невысокая женщина лет под пятьдесят, та самая, что, увидев меня в окно столовой, испугалась и отпрянула. Одета все в тот же белый халат и поварской колпак. Губы пухлые, будто вывернуты наизнанку. Голова крупная, нижняя часть лица, включая нос, вытянута вперед, глаза раскосые, густые брови, узкий лоб. Всем своим обликом повариха напоминала гротескную старуху Шапокляк, как если бы это была кукла из тех, что надевают на себя расхаживающие по улицам зазывалы в кафе и рестораны, спамеры и прочий люд, рекламирующий всякого рода товар.
