Валерий Ефремов - Алые паруса (Ликвидатор - 1)
Характерно, что воры никогда не подозревали в своем провале именно Зяблика - уж такое доверие вызывал к себе этот пацан. Показаний на него тоже не давали, а те документы, где его имя все же как-то фигурировало, умело изымались из дела Делягиным.
Процент раскрываемости квартирных краж - всегда очень низкий, не достигавший по стране и тридцати процентов - в РОВДе, где служил Делягин, доходил практически до ста. И очень быстро на его погонах стали появляться внеочередные звездочки - сначала поменьше, а потом и покрупнее.
Но вот подполковником Делягиным решили укрепить самое слабое звено в системе МВД - Управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Его поставили на полковничью должность и потребовали немедленных результатов.
С тоской разглядывая стены своего нового кабинета, подполковник почти с нежностью вспоминал любимого стукача Зяблика и уже подумывал, как бы использовать его на новой работе.
А пока он сидел и пытался добросовестно разобраться в абракадабре всяческих официальных бумаг.
Наконец терпение его иссякло.
- Майора Дроздова ко мне, - скомандовал он по селекторной связи.
Майор явился незамедлительно. Он был лет на десять старше своего начальника и слыл большим докой в сфере наркобизнеса.
Делягин сдвинул в его сторону всю кипу осточертевших бумаг.
- Разберитесь и доложите свои соображения.
Но майор Дроздов все эти оперативки и инструкции уже видел - они предварительно прошли через его руки, поэтому ответил немедленно и четко:
- Дело в том, что в Питере появилось, точнее, стало попадаться в руки оперативников больше синтетических наркотиков, чем в Москве.
Делягину такая информация показалась пустым звуком.
- Ну и что? - недовольно вопросил он.
- Раньше было наоборот. Это значит, - пояснил майор, - в Питере стал действовать мощный наркосиндикат, вырабатывающий зелье прямо на месте, так сказать, на брегах Невы. Раньше наркопоток шел из Москвы в Питер, теперь наоборот.
- Хм-м, - задумался Делягин, - и что же вы предлагаете?
- Существует стандартный план оперативных мероприятий. Он как раз лежит у вас на столе. Тут что-либо новое придумать сложно.
Пару минут подполковник просматривал оперативный план, а майор Дроздов, которому начальник забыл предложить присесть, переминался с ноги на ногу.
Наконец Делягин небрежно отбросил план в сторону.
- Да мы этот план мероприятий до самой нашей с вами пенсии, майор, выполнять будем. Причем без очевидного результата. - Он резко поднялся, подошел к окну. - Надо проверить как следует хотя бы один состав, задумчиво произнес Делягин.
- Это каким же образом? - искренне удивился майор.
- Паспорта пассажиров пропустим через нашу компьютерную базу данных. И всех бывших зеков, особенно наркокурьеров, обыщем.
Дроздов мог бы возразить, что бывшие зеки, как правило, наркоту не возят. Да и вообще, если курьер когда-либо попался, он второй раз "снежок" уже не повезет, о чем свидетельствует вся многолетняя служебная практика Дроздова. Но майор этого не сказал. Себе дороже, решил он, уже достаточно хорошо изучив характер нового начальника, и только спросил:
- А как же мы багаж будем досматривать без санкции прокурора?
Делягин бросил на него снисходительный взгляд.
- Пассажиры сами покажут, добровольно - под угрозой их задержания и отправки в отделение милиции. Что вполне законно. Все понятно, Дроздов?
- Так точно, - щелкнул майор каблуками.
Картуз и Мыловар
11 августа, пятница: вечер;
12 августа, суббота: утро
Покрывшаяся пунцовыми пятнами, явно взволнованная дама, просидев с пяток минут в купе стоящего пока поезда Санкт-Петербург - Москва, вышла за дверь, манящим жестом пригласив за собой мужа.
- Ты что думаешь, Лева! Я должна провести ночь в одном купе с уголовниками?
Ее мужу тоже не понравились соседи по купе, но особой трагедии он из этого не делал.
- Да, рожи у них, конечно, убойные, - ухмыльнулся Лева. - Но не думаю, что эти ребята собираются нас порешить прямо сегодняшней ночью.
- Лева, - не терпящим возражений тоном заявила дама, - ты немедленно найдешь нам другие места!
Тот понял, что сопротивление бесполезно, и направился к проводнице. Она пренебрежительно взглянула на протянутые ей полсотни рублей и отрицательно мотнула головой:
- Бесполезно, гражданин, - все места заняты. - Но потом, как бы сжалившись, добавила: - Поспрашивайте других пассажиров, может, кто согласится поменяться.
И муж чересчур впечатлительной дамы пошел по вагону. Долгое время его усилия были тщетными. Но вот наконец он нашел двух бравых армейских капитанов и, посулив им пузырек, препроводил в свое злополучное купе. Военные вскоре вышли оттуда, пошушукались наедине в сторонке и отказались от предложения Левы наотрез. Тот сунулся в соседний вагон, но тамошний проводник не захотел его даже слушать.
Помощь, как всегда, пришла неожиданно. Двое обходительных молодых людей, проникшись проблемами отчаявшейся четы, согласились поменяться с ней местами.
После того как Лева с уже заплаканной дамой пулей вылетели из купе, где осели Картуз с Мыловаром, туда вошли двое благородных юношей и вежливо поприветствовали новых соседей. Урки переглянулись и ответили гробовым молчанием, слегка, правда, кивнув попутчикам.
Молодые люди, недолго посидев в купе, вышли в коридор, видимо покурить.
- Ты помнишь, что говорил Варгуз? - страшно зашипел Мыловар. - Видно, Воробей уже запел. А мы - без пушек и перьев: Варгуз не велел с собой в дорогу брать.
- Не бзди, - философски заметил Картуз. - Лучше посмотри на свою харю в зеркало. Дамочка как тебя узрела, тут же и произвела обмен жилплощадью.
Но на самом деле Картуз волновался не меньше напарника. Что-то ему в этих молодых парнях показалось подозрительно знакомым, где-то он уже видел такие обходительные манеры. Несмотря на запрет Варгуза, Картуз взял-таки с собой ствол, который лежал на дне саквояжа. Не пора ли его доставать?
Но тут вошли эти двое и сразу выставили "для знакомства" пару бутылок марочного коньяка - большая ценность по нынешним временам. Да и закусочка оказалась под стать - семга и нарезка из копченостей.
"Опера так не действуют, - успокоился Картуз, - им финансы не позволяют".
Завязался неспешный разговор, плавно перешедший в спокойный сон.
Под утро Картуза разбудил грубый окрик:
- Документы!
Урка с трудом протер глаза. Перед ним стояли ментовский капитан и автоматчик.
Голова отчего-то жутко трещала. Паспорта и бумажника в карманах не оказалось. "Наверное, в саквояже".
- И багаж к досмотру! - продолжал командовать капитан.
"Там же ствол!" - ужаснулся Картуз и хмуро огрызнулся:
- Не имеете права!
- А ты сам, дорогой, покажешь, а то в отделение загремишь.
Положение сразу стало безвыходным. Шмон, конечно, будет беспощадным. Ствол обязательно найдут. И Картуз на ровном месте попадет под статью. А пушечкой под дулом автомата воспользоваться вряд ли удастся.
Тем не менее делать нечего - он полез на верхнюю полку за багажом. И не поверил своим глазам: его саквояж, как, впрочем, и чемодан Мыловара, исчез!
"Так вот кто были эти ребята, - усмехнулся Картуз, - поездные воришки, линейщики!" Вот почему такими знакомыми показались их манеры - видел он подобных ловкачей на зоне.
Но сейчас эти парни их выручили. Ничего не скажешь.
Ксения
12 августа, суббота: утро
- Мы могли бы похоронить его на Новодевичьем! - позвонил Ксении бывший заместитель Бабурина, а ныне исполняющий обязанности президента "Стройинвестбанка" Леонид Юзефович.
- О чем ты, Леня? Похороны уже сегодня на Кунцевском, - устало отозвалась вдова.
- Ну и что? Все можно быстро переиграть.
- Ничего переигрывать не надо. Все уже решено.
- Между прочим, ты не волнуйся, Ксения, все расходы на ритуал оплатит банк. Я, кстати, за тобой заеду.
- Что ж, заезжай.
Через час суперновая седьмая модель БМВ Азона стояла под окнами дома Ксении.
С юго-запада, через улицу Луначарского, они быстро домчались до Кунцева. Юзефович невольно заглядывался на попутчицу - той очень шел черный цвет. А Ксения в черном была вся - платок, жакет, юбка, колготки, туфли.
Народу собралось немало. И все, конечно, подходили к вдове, выражая соболезнования.
Исключение составил Альберт Ардов, ранее обеспечивавший юридическое прикрытие финансовых операций Бориса Бабурина.
- Ксения, ты сегодня особенно прекрасна.
И трудно было сказать, что в этих словах преобладало - наглость или восхищение.
Как на грех полил дождь. Тяжеленный, за сто двадцать тысяч рубчиков гроб катили на неуклюжей тележке под уклон по размокшей грунтовке, и весь этот катафалк болтался из стороны в сторону, давя ноги сопровождавшим процессию.
Наконец гробовщики достигли цели, но тут вдруг выяснилось, что стандартная могила оказалась узковата. Ребята с лопатами принялись поправлять дело.
