Марина Серова - Вояж с восточным ароматом
— Как выглядел убийца?
— Не знаю! — отчаянно выкрикнул Некрасов.
— То есть как это — не знаю? — удивилась я. — Ты что, его не видел?
— Я только руки его видел, — пояснил Антон. — И пистолет, мне в лоб направленный. Он говорит — на пол живо и лежи десять минут, не двигайся, а то вернусь и башку прострелю…
Антон передернулся, видимо, представив эту весьма неприятную для него сцену.
— Так, а потом что было?
— Потом я встал, посмотрел на Олега Амвросиевича, — Антон сглотнул слюну. — Он, значит, мертвый лежит… А тут усатый этот входит, турок.
— Сутенер, — продолжила я.
— Не знаю, — мотнул головой Некрасов. — Я испугался, подумал, что это он убил и вернулся. Он быстро взглянул на Челидзе, что-то закричал по-своему и убежал. А я зачем-то бросился за ним, но упал. И задел руками этот чертов пистолет… Наверняка я оставил на нем свои отпечатки! — Антон был в совершеннейшем отчаянии. — Потом пришли Серега с Максом, а девки завизжали в коридоре. И они, в смысле, Серега с Максом сказали, чтобы я сваливал, от греха подальше.
— Разумное решение, — с иронией заметила я. — И ты побежал ловить машину в аэропорт.
— Да, — опустил голову Антон. — А чего еще делать-то было? — вдруг взвился он. — Ждать, пока в кутузку, что ли, упекут?
— А так не упекут, значит?
— Пока не упекли, — огрызнулся Некрасов.
— Так, Антон, еще раз по порядку. Ты задремал в кресле, потом что?
— А потом увидел наставленный на себя пистолет.
— И кто держал этот пистолет, ты не видел?
— Нет.
— Преступник был один?
Антон задумался, потом проговорил:
— Не знаю. Может, двое… Один сказал мне, чтобы я не рыпался, а второй, кажется, в коридоре был. Не помню, я сразу на пол грохнулся.
— А сутенер появился потом?
— Да, потом.
— Ладно, во всем сейчас разберемся, — вздохнула я. — Все, Руслана, окликни этого мужчину, спроси, как доехать до твоего дома с этим названием, которое я никак запомнить не могу.
Руслана, поколебавшись, высунулась из окна и несмело окликнула мужчину, шедшего в одиночестве по тротуару. Последовал короткий диалог, в результате которого мужик показал куда-то вперед, потом вроде как налево. И все это сопровождалось яростной восточной жестикуляцией. А под конец разговора мужчина попытался приблизиться к машине и, грубо говоря, снять Руслану. Тут я дала по газам, и мужчина, выругавшись, отпрянул.
— В Турции не принято женщинам спрашивать дорогу. Это за них делают мужчины.
— Знаю, — ответила я. — Но среди нас только ты знаешь турецкий, и то, похоже, плоховато.
— Если бы английский, то я мог бы, — тут же подал голос с заднего сиденья Некрасов.
— Твой английский я уже оценила, — хмыкнула я, выруливая на боковую улицу. — Расскажи мне лучше подробнее, как все произошло. Начиная с вашей встречи с Челидзе в баре.
Антон вздохнул и сбивчиво начал рассказывать. И с его слов выходило примерно так…
Примерно в восемь вечера, сразу после выходки Стаканыча, трое журналистов «подкараулили» Челидзе в баре, куда тот направился, дабы немного успокоиться. Косинцев представил коммерческому директору клуба своих коллег и предложил провести вечер вместе. Обсудив инцидент со Стаканычем, все пришли к выводу, что тренер просто хватил лишку, вырвавшись из-под опеки президента.
— Завтра скорее всего и не вспомнит, как он буянил, — успокаивал Челидзе Косинцев. — А может, и извиняться пойдет. Как он тогда нахреначился, помните, Олег Амвросиевич, когда мы в Воронеже проиграли?
Челидзе кивнул.
— Всех потом обошел, говорил, не обидел я тебя вчера? А тебя не обидел?
— Серьезно, что ли? — вытаращил глаза Некрасов. — Ни фига себе!
Косинцев ему не ответил и, переменив тему, снова обратился к Челидзе:
— Олег Амвросиевич, мы вот тут хотели бы посоветоваться с вами как со старейшим сотрудником, даже обратиться к вам за помощью в каком-то смысле… ну, помочь ввести ребят в курс дела, чтобы они побыстрее освоились в коллективе, раскрепостились, познакомились со всеми и с большей отдачей и пользой приступили к работе. От этого ведь во многом зависит успех нашего клуба, об этом и Алексей Алексеевич постоянно говорит… То есть Алексей Алексеевич нашел новые подходы для привлечения инвестиций и создания благоприятного климата вокруг клуба. Эти молодые люди как нельзя лучше подходят для создания паблик рилейшенс… С дороги все мы устали, так что предлагаем просто посидеть у меня в номере, поговорить, расслабиться в неформальной обстановке… И разговор лучше идет. Пускай ребята даже чего-то и не поймут с первого раза, неважно! Главное, что общий язык будет найден. А у нас уже все подготовлено. Так пойдемте?
— А что, идея хорошая, я не против. Пошли! — немного подумав, ответил Челидзе.
Процессия проследовала на третий этаж, и Косинцев открыл дверь своего номера… Это я видела своими глазами. И получалось, что в тот момент я в последний раз наблюдала своего «подопечного» живым.
В номере Косинцева и впрямь было все подготовлено для встречи в «неформальной обстановке». Вино, бокалы, пепельница, тарелки и блюдо с фруктами…
Все четверо расселись за стол, и Косинцев чинно и спокойно разлил вино по бокалам.
— Попробуйте, — сказал Сергей, обращаясь вроде бы и к Челидзе лично, и ко всем одновременно. — Это тетка моя в Тирасполе живет, вот, прислала гостинец. Э-э-э-х, — вздохнул кинооператор, — вот там виноград отличный… И вообще благодатный край. Мне вот, к примеру, никакой Турции не надо, я бы постоянно в Молдавию ездил. И моря этого не надо. Есть же и у нас хорошие места, верно?
— Где это у нас? — решил блеснуть своей хваленой эрудицией Некрасов. — Молдавия — это уже не мы! Не Россия! Считай, та же заграница, что и Турция. А молдавский виноград я не люблю, он кислый…
— Сам ты кислый, — беззлобно улыбнулся Косинцев, который в отличие от Некрасова завел этот разговор не для того, чтобы обсудить, какой сорт винограда лучше, а с определенной целью.
— А вот у вас в Грузии, Олег Амвросиевич, какой виноград? — обратился Сергей к Челидзе.
— У нас? — Челидзе, казалось, был растерян. — Ну, как какой? Сами, что ли, не знаете? Самый лучший виноград в Грузии — крупный, спелый, желтый… Сладкий очень. Ну, вот как на базаре продают.
— Это — среднеазиатский, — тоном знатока снова влез Некрасов. — Это столовый виноград, его подают на десерт. А молдавский, между прочим, идет на вино. Есть его просто невозможно…
— А вы давно в Грузии были, Олег Амвросиевич? — незаметно пиная под столом ногой Некрасова, продолжал Косинцев задушевную беседу с менеджером. Он намеренно пытался вызвать в Челидзе ностальгические воспоминания, чтобы тот, что называется, расчувствовался и процесс пошел быстрее.
— В Грузии-то? — вертя в руках бокал, переспросил Челидзе. — Да… Давненько, признаться.
— У вас там, наверное, семья, да?
— Да, — вдруг совершенно серьезно и четко ответил Олег Амвросиевич. — Жена, двое детей, мальчик и девочка. Мальчика зовут Георгий, а девочку — Наташа. Это я специально ее русским именем назвал, я ведь грузин только по отцу. Даже, признаться, грузинский язык плохо знаю, — Челидзе рассмеялся и быстро выпил вино. — Хорошее вино, — признал он. — Я вообще из всех алкогольных напитков больше предпочитаю вина. Ну на худой конец, пиво. Только здесь пива хорошего нет.
— Здесь нет, — с печальным вздохом поддержал Челидзе Некрасов. — Здесь даже и водки-то нормальной нет. Приходится пить этот компот…
За последнюю фразу Антон получил от Косинцева куда более внушительный пинок под столом. Сергею казалось, что он нашел нужную струю в разговоре с Челидзе. Теперь бы как-то аккуратно, незаметно перейти к самому главному, ради чего они, собственно, здесь собрались — так нет, этот дурак лезет со своими глупостями!
— А вы давно женаты, Олег Амвросиевич? — спросил Косинцев, в душе проклиная себя за то, что вообще пригласил Некрасова с собой.
— Шесть лет, — ответил Челидзе. — Познакомились в Сочи, потом переехали в Батуми.
— А я вот не был в Батуми, — развалившись на стуле, сказал Антон. — В Сочи сто раз был, а вот в Батуми — нет.
— Ну, если ты хорошо себя зарекомендуешь в клубе… — Косинцев многозначительно посмотрел на Некрасова, — то сможешь побывать и в Сочи, и много еще где.
— И во Франции? — с ехидцей в голосе спросил Некрасов.
— И во Франции, — невозмутимо кивнул головой Сергей. — А что ты ухмыляешься? Футбол — дело такое, сегодня здесь — завтра там. Вот у нас парень есть, Рома Гладышев… Ничем, в общем-то, не выдающийся игрок. А вот заинтересовались им вроде бы там. Я в прессе читал. Вроде бы «Дижон», что ли? Правильно я говорю, Олег Амвросиевич? — кивнул Сергей в сторону Челидзе.
— Да, есть интерес. Но об этом пока… — Челидзе сделал предостерегающий жест. — Короче, слухи.
