Дей Кин - Чикаго, 11
Лу почувствовала, что сигарета, которую она курила, начинает жечь ей пальцы, и загасила ее в пепельнице из серебра 925-й пробы с ониксом на антикварном кофейном столике в стиле Луи XV перед диваном, обитом золотой парчой. О, это будет отличная глава! Она произведет шум. А затем для придания местного колорита, чтобы дать почувствовать время, в которое происходили события в книге, она сумеет привести сколько угодно примеров того, чему она была свидетельницей.
Например, о том, как убрали Самуэля Дж. (Нейлса) Мортона.
«Стоит, — размышляла Лу, возобновив разглядывание мистера Роджерса, — рассказать о том периоде истории Чикаго».
Тогда в криминальной среде было не слишком много расистских или религиозных предрассудков. Любой, у кого достаточно денег, мог вступить в игру. И несмотря на то что Нейлс был евреем, с ним обращались как с равным. Пока он не связался с шайкой О'Баниона, он был лейтенантом в Первой мировой войне, настоящим героем во плоти, доказательством чего был его французский крест за храбрость.
К несчастью, Нейлс ко всему прочему был плохим наездником. И вместо того чтобы дать себя наиприличнейшим образом пристрелить банде Геннаса или Торрио — Капоне, Нейлс имел настолько плохой вкус, что одним ранним утром, выехав на верховую прогулку в Линкольн-парк, позволил взятой напрокат лошади выбросить себя из седла и залягать до смерти.
Она никогда не забудет его похороны. Самые пышные из всех, на которых ей приходилось присутствовать. Нейлс был похоронен со всеми военными почестями, с соблюдением религиозных обрядов, с гирляндами из цветов и почетным караулом. Все было очень трогательно, и парням надо было бы на этом успокоиться. Но нет. Вознесшись высоко, им нужно было залезть еще выше.
И через несколько дней после похорон мистер О'Банион с Малышом Хайме и несколькими менее значительными членами шайки с Норт-Сайда назначили себя судом присяжных и нашли ту самую лошадь, что убила Нейлса. Обвинили ее в убийстве и не только приговорили к смертной казни через расстрел, но и назначили команду для приведения приговора в исполнение.
Все это произошло так давно, что Лу не могла вспомнить все их имена, но ей на ум пришли Багз Моран и красавчик Дэн Маккарти и Макси Эйзен и Луи Олтери-Двужильный вместе с Греко и Рейли.
Она сама не присутствовала на этом судебном разбирательстве. Она узнала о нем от одного парня, который мог позволить себе роскошь потратить на нее сотню долларов. Но следующим же ранним утром после суда она, будучи не последним лицом в окружении шишек из шайки с Норт-Сайда, что к тому времени дало ей собственный дом, и еще три девушки были назначены официальными сопровождающим для расстрельной команды, чтобы проследить, как будет выполнен приговор.
На траве еще не высохла трава, когда двое парней, которые были посланы за лошадью, вывели приговоренное животное на то самое место, где было найдено бездыханное тело Нейлса.
Потом каждый гангстер по очереди торжественно выходил вперед и делал один выстрел в голову лошади.
Когда все было кончено, у всех остался неприятный осадок и подавленное настроение. Поэтому когда один из парней предложил пропустить по паре стаканчиков скотча и закусить гамбургерами, а потом засесть в пару авто и проехаться до гангстерской малины на Игл-Ривер, то всем это показалось замечательной идеей.
Но даже после того, как они доехали до места, пикник смахивал больше на похороны. Мужчины сидели кружком с унылыми лицами, едва перебрасываясь словами, и чистили свои пушки, пока она и остальные трое девушек слушали пластинки и танцевали друг с другом под «Бедную бабочку», и «Дарданеллы», и под «Японского песчаного человека». Это был один из тех редких случаев в ее жизни, когда она действительно напилась. И все-таки это был один из самых длинных, самых жарких и самых скучных дней в ее жизни. Почти такой же нескончаемый и скучный, как воскресный день в городе Хэррине, штат Иллинойс.
Когда же перед наступлением темноты пружина граммофона лопнула и от нечего делать, в надежде, что это чуть оживит атмосферу, она и остальные девушки разделись до своей рабочей одежды и отправились купаться в реке, это значительно оживило атмосферу, потому что когда к ним присоединились столь же обнаженные и столь же пьяные члены расстрельной команды, то тут прямо на траве под деревьями ей и остальным барышням пришлось на открытом воздухе утешать их. И когда парни подходили к ней один за другим по очереди, ее еще никогда не трахали так усердно и с таким энтузиазмом. Или просто ей не доводилось еще утешать группу мужчин, так нуждавшихся в утешении.
В конце концов, они ведь в первый раз в жизни убили лошадь.
Глава 5
И сказал Господь Моисею, говоря:
Скажи Аарону и сынам его: так благословляйте сынов Израилевых, говоря им:
Да благословит тебя Господь и сохранит тебя!
Да призрит на тебя Господь святым лицом Своим и помилует тебя!
Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!
Числ. 6: 22 — 26Когда родился Лео Роджерс, ему не светила никакая звезда.
Ангелы не парили над Чикаго, дуя в золотые трубы. Ни один мудрый человек в городском совете не отметил его появления.
Ни один сосед не принес его родителям подарков и не предложил оплатить больничный счет. Единственным полуофициальным свидетельством его появления на свет был стандартный бланк свидетельства о рождении, заполненный медсестрой и подписанный дежурным врачом. Как любил подчеркнуть один из его сослуживцев на литературной почве, Лео не был Христом всемогущим. Он лишь считал себя таковым.
Последний из четырех сыновей, рожденных у средней семейной трудолюбивой пары с низким доходом, Лео был мальчиком, от которого никто не ожидал ничего особенного, и в течение ряда лет он оправдывал ожидания своих родителей. Он играл в обычные игры, болел обычными болезнями, что, правда, было осложнено его склонностью к полноте.
Первые большие перемены, предвосхищавшие дальнейшие события, произошли, когда он в первый раз нарушил заповедь в баре, поцеловал в первый раз девочку, закончил младшую среднюю школу и мистер Рамплмейер, который владел кулинарией на углу, заплатил ему пять долларов за помощь в ежегодной инвентаризации.
Решив, что ему нравятся и девушки и деньги (именно в такой последовательности), несмотря на приближающуюся депрессию, Лео получил разрешение на работу, а потом и саму сезонную работу в качестве разносчика покупок в универсаме на «Петле». Рабочий день был продолжительным, работа тяжелая, но деньги, которые он зарабатывал и копил, позволили Лео поступить в старшую среднюю школу, появиться там в своем первом костюме и запастись двумя парами длинных брюк. И у него еще осталось достаточно денег, чтобы оплачивать собственную машину и обеды, а время от времени покупать банановый сплит или мороженое с засахаренными фруктами для некоторых из наиболее уступчивых своих соучеников по школе, использующих губную помаду.
Теоретически и в старшей средней школе он не преуспел больше, чем в младшей, но ему все же удалось набрать проходные баллы, несмотря на осложнения с футбольной и бейсбольной командами, несмотря на работу во внеурочное время в качестве посыльного в заведении, специализирующемся на товарах почтой, а также несмотря на работу полный рабочий день в период летних каникул на складе того самого универсама, где он получил свою первую работу.
Однако после окончания школы вместо того, чтобы последовать семейной традиции, движимый уверенностью, что имеются более легкие способы заработать достаточно денег для покупки хорошей одежды и добиться более интимных отношений с противоположным полом, чем работать ради этого не покладая рук, он поступил в Северо-Западный университет на факультет журналистики с твердым намерением стать репортером или устроиться в офис одной из компаний радионовостей.
Следующие два года он усердно учился и заработал высокие баллы, оплачивая свое образование работой ночного портье.
К счастью, все повернулось так, что в 1950 году его предполагаемая карьера журналиста была прервана действиями корейской полиции, после чего он вызвался добровольцем, написал, как ему самому показалось, наиболее обличительные пассажи для военной хроники и провел ничем не примечательные три года в армии.
Но все сложилось так, что его не послали в бой. Он не заслужил никаких медалей. Он действительно видел сотни юношей своего возраста, искалеченных и убитых при защите нескольких тысяч акров земли, на которой ни один уважающий себя землевладелец не стал бы строить и нужника.
Будучи рассудительным молодым человеком с уровнем интеллекта выше среднего, он понял, что, несмотря на то что его короткая военная карьера не улучшила ни его социального, ни финансового положения, она вселила в него ненасытное стремление узнать назначение и смысл жизни. И именно поэтому, получив увольнение, вместо того чтобы вернуться в университет и в скромный дом своих родителей в западном районе Чикаго, он воспользовался деньгами, выданными ему при увольнении, чтобы оплатить маленькую меблированную комнатку в Ближнем Норт-Сайде, и, поддавшись его богемной атмосфере, предпринял попытку излить свои чувства на бумаге.
