Наталия Левитина - Дилетант
Когда она появилась на пороге квартиры, сопровождаемая ассистенткой и видеооператором, Олеся, Таня и Никитишна выстроились в ряд в холле встретить популярную гостью. Игорь тоже нацепил одну из своих самых лучезарных улыбок и поцеловал Никину ручку.
— А мы все ваши передачи смотрим, особенно «Час мэра», — сразу сообщила Олеся. — Пожалуйста, проходите. Будете что-нибудь? На улице такое пекло.
— Спасибо, — кивнула Ника. — Вы Олеся.
— Да. Это моя подруга Таня.
— А где ваш малыш? Надеюсь, он собирается сниматься?
— Я думаю, он собирается поспать еще минут двадцать, а потом устроить хорошенький скандал.
— Чудесно. Если вы не возражаете, мы бы посмотрели квартиру, чтобы выбрать место съемки.
— Конечно, конечно! — подскочил Игорь. — Идемте! Визитеры и хозяин дома отправились в путь.
— Шикарная? — тихо спросила Татьяна Олесю. — Шикарная. Как Эмпайр-Стейт-Билдинг.
— Как Лиз Тэйлор в «Клеопатре».
— Как джип «шевроле».
— Как прыжок гепарда.
— Как три килограмма икры.
— Как голос Доминго.
— Как метафора Рансэцу.
— Как «Аппассионата».
— Как норковое манто.
— Как… как… ресницы Киркорова!
— Фи, Олеська, ты проиграла. Ресницы Киркорова! Скажешь тоже.
— Ладно, сдаюсь.
— А на экране всех этих морщинок у нее не видно, правда?
— Угу. Ей сорок один.
— Да ты что! — ужаснулась Таня.
— Угу. По телевизору выглядит на тридцать три, мне кажется.
— Интересно, какими мы с тобой будем в сорок? Полуразрушенными инвалидками.
— Думаю, нам никогда не будет сорок. Всегда будет двадцать два.
— Ну-ну, надейся.
— Приятная и милая. Не наглая, как другие ведущие. Какую комнату выберет?
— У вас везде красиво. Да они, наверное, по всем комнатам пробегутся с видеокамерой.
— Игорь мне сказал, не надо бить избирателя по голове своим благосостоянием. Чтобы не нервировать.
— А тебя будут снимать?
— Конечно. Если Валерку будут, значит, и меня тоже. В качестве фона. Как же без жены?
— Да, здорово.
Появилась ассистентка Оля, примерно того же возраста, что и девочки.
— Мы маленького посмотрели, — сказала она, взмахивая руками, — такой котенок! Спит, соска набок, как сигарета. Ковбой. Олеся, а можно пройти в туалет? Нахлесталась пепси-колы, такая жара, теперь мучаюсь.
— Конечно, вон там. А что у вас в телестудии, парикмахер, визажист, да? Нике укладку кто-то делает? Выглядит обалденно. А костюмы? У нее всегда такие костюмчики классные, — спросила Олеся.
— Парикмахер у нас так себе. А стилиста вообще нет. Костюмы — да, их поставляет в рекламных целях салон «Паллада», знаете? Девчонки, ну я в туалет нырну, ладно?
Оля исчезла из поля зрения. С балкона раздался сердитый рев. Олеся вскинулась, как дрессированная львица на манеже, и помчалась успокаивать ребенка.
Деньги на съемку рекламно-ознакомительных передач с кандидатами на пост мэра выделил избирком. Игорь Шведов был последним участником цикла. Остальные претенденты уже показали себя в полной красе, мягко направляемые деликатными вопросами Ники, рассказали в неформальной обстановке о своем житье-бытье, поведали об увлечениях и хобби, продемонстрировали жен и собак. Яростную агитацию и заунывное перечисление пунктов своих предвыборных программ квазимэры оставили за кадром, а в кадре проявили себя в качестве задушевных собеседников, примерных мужей и отцов, отличных рыболовов, спортсменов и прочее. Даже свирепый полковник Кукишев, иначе как Кукишем в городе и не называемый, предводитель местного отделения «Союза русских патриотов», политический экстремист, ярый сионист и — одновременно — избирательный русофоб, короче, мизантроп и матершинник, и тот вел себя пристойно. Вывез съемочную группу на дачу, где виртуозно жарил цыплят на вертеле, и, лишенный военного мундира и пены у рта, был вполне мил и вежлив.
А что тогда говорить про молодого, умного, энергичного, в общем сверхположительного Игоря Шведова? Передача с ним могла стать украшением цикла.
Жена Игоря Олеся поразила Нику своей юностью. К готовой коллекции кандидатских жен Ника ожидала добавить полновесную даму лет двадцати пяти-тридцати, а напоролась на взъерошенного воробья с огромными глазами и большим ртом. Тонкая, стройная, с короткой растрепанной стрижкой Олеся выглядела лет на шестнадцать-семнадцать и заставила Нику мысленно ужаснуться своему возрасту. Она смотрела на шведовскую девочку-жену и чувствовала, как за спиной выстроились в ряд все ее годы и укоризненно буравят взглядом позвоночник. «Женщина всегда виновата в том, что не родилась лет на десять позже, — уныло подумала Ника. — В следующем году будет сорок два. От этого никуда не деться. Это так же необратимо, как последняя стадия туберкулеза».
Съемки прошли на редкость непринужденно и весело. Шведов не уставал острить и подбрасывал комплименты, глупышка Олеся смотрела на телевизионную знаменитость восторженно и затаив дыхание, не подозревая, что Ника сама втайне завидует ей. Закономерным был бы в таком случае звонок видеооператора Сергея Будника с паническим сообщением, что их пленку испортили в монтажной. Такое иногда случается. Но обошлось. По мнению Ники Серебровой, интервью с кандидатом Игорем Шведовым оказалось самым удачным и интересным.
Глава 7
— Что, сокол залетный, проблемы у тебя?
Платон держал на вилке крупную маслину, черную, как нефть, и через стол смотрел на Вадима. Стол, сервированный на веранде роскошного кирпичного дворца, потрясал великолепием средневековых оргий. Груды жареного мяса, развороченные безжалостным ножом пироги с вывалившейся сочной начинкой, туманно-серый язык под заливной бульонной гладью, капустный салат с рубиновыми каплями ледяной клюквы, помидоры, словно красные бильярдные шары, глянцевые синие сливы… С веранды открывался чудесный вид на уединенное лесное озеро, тихое и неподвижное в данный момент. Вадим развалился в плетеном кресле и, не притрагиваясь к еде, смотрел на Платона с затаенным интересом. Тот непрерывно подкладывал себе с многочисленных блюд куски пищи, подливал водки из графинчика, беззастенчиво хрустел кольцами едкого лука. «Когда ж ты нажрешься?» — думал Вадим.
— А какие у меня проблемы? Никаких.
— А что ж тогда в родной Шлимовск пожаловал? Не иначе как отсидеться.
— Ну, возможно. Просто отдохнуть. И ностальгия, понимаешь.
— Ностальгия, — усмехнулся Платон. Тыкнул, кхек-нул и потянулся за очередным лангетом.
— Как вообще дела в Шлимовске? — поинтересовался Вадим.
— Дела нормально. Вот, в выборах мэра буду участвовать. В роли тайной пружины, хе-хе. Кстати, не хочешь потрудиться? Пока будешь утолять тоску по малой родине?
— И что надо сделать?
— Да ерунду. И заплатят хорошо. Нужно кое-кому нервишки помотать.
— Каким образом?
— Украсть бабу с дитем.
— Это не мой профиль.
— А мой, что ли? Дадут десять тысяч. Купаться будешь в зелени, насмешливо улыбнулся Платон.
— В десяти тысячах не больно-то искупаешься. И что, только украсть?
— Смеешься. Конечно, не только. Но сначала недельки две подержать взаперти. Как раз для тебя, ты же в бегах. Вот и посидишь в подполье. Покараулишь.
— Нет, не хочу.
— А я хочу? Надо услугу оказать полезным людям. Женщина с ребенком отличный инструмент воздействия.
— Говорю, не мой профиль.
— Конечно, тебе банкиров подавай. Ладно, Вадим, не выпендривайся.
Вадим задумался. С Платоном ему ссориться не хотелось — слишком влиятельная личность. Провести две недели в обществе нервной мамаши с ребенком — хотелось еще меньше.
— Соглашайся, — подтолкнул мячик для гольфа Платон. Мячик медленно преодолел несколько метров нерешительности Вадима и упал в заготовленную лунку, поставив точку в его размышлениях. Десять тысяч долларов за несерьезную работу плюс две недели уединения, которое ему сейчас очень кстати, плюс расположение Платона — наверное, придется согласиться.
— Вот и славно, — понял Платон. — Я знал, что ты не откажешь. Зачем нам ссориться, правда, Вадик?
— Машину даешь?
— Все дам. И ключи от квартиры. Там все приготовлено. Жратва, хаггисы-маггисы.
— Какие хаггисы? — не понял Вадим.
— Ну, памперсы.
— Ребенок что, маленький? — Угу.
— Час от часу не легче.
— Тебе-то какая разница?
— Что за баба?
— Да девчонка. Соплей перешибешь. Каждый день после обеда гуляет со своим детенышем в городском парке. Маршрут один и тот же. Выбирает, где поменьше людей. Знаешь, дубовая аллея параллельно берегу водохранилища, начинается у кафе «Чио-Чио-сан»? Вот там — она курсирует битых три часа ежедневно. Там ее и возьмешь.
— Когда?
— Да хотя бы послезавтра. А завтра езжай в парк, посмотри на нее.
